Далёкий край - Задорнов Николай Павлович - Страница 24

— Ла убит… Бей Самаров!.. — И с хвастливыми возгласами Бельды ринулись вперед.

Испуганные гибелью Ла, ондинцы отплывали обратно, бросали в заливе лодки и выбегали на песок.

Мылкинцы тоже спешили к берегу. Большая плоскодонная лодка Самаров со сраженным Ла и его друзьями оказалась отрезанной от берега. Уленда, Хогота, Холимбо и Ногдима отгребали к устью Додьги. С ними рядом плыл на оморочке Кальдука.

Уленда выдернул из груди мертвого стрелу. Кровь хлынула из раны, заливая одежду.

На широком дне угды Кальдука увидал ружье. Ни слова не говоря, Маленький протянул руку за борт и выхватил со дна лодки русское ружье, купленное стариком Ла у Алешки. Оно было заряжено. Сзади послышались отчаянные крики. Маленький оглянулся. На косе начиналось побоище. Самаров было мало, им грозила гибель.

— Нашли старики время возиться с покойником! Так нас всех побьют. — И, налегая на веселко, Маленький помчался к берегу.

— Эй, ты, чего схватил? — поднялся Уленда, но Кальдука был уже далеко.

Хогота, Холимбо, Ногдима и Уленда, оправившиеся от страха, тоже двинулись на выручку своим.

На песках завязалась рукопашная. Оравы Бельды лезли на косу. Вот они, чужие, некрасивые лица врагов. Краснокожий Локке с зелеными каменными серьгами в ушах, Бамба с болячками и лишаями на лице, одетый в черно-синие деревянные латы толстый Бариминга, кривоногий и однорукий черт Турмэ, ловко орудующий муккача — граненой дубинкой, Мангадига с кольцом в носу, в кофте и в кожаной юбке.

Врагов встретили колючим строем копий, дубин и рогатин.

Падека и Удога, еще когда Ла упал в лодку, поняли, что дело плохо, и выплыли из камышей. На них напало человек десять врагов. Бельды дрались, стоя в лодках, и оттеснили Самаров обратно к протоке. Самары бросили там обе лодки и отступали по колено в иле и по пояс в зеленой воде, отбиваясь от озверелых Бельды дубинами и длинными охотничьими копьями. На Удогу враги насели со всех сторон с такой яростью, что он не успевал нанести никому из них ловкого удара… В душе он молил добрых духов, чтобы отец остался жив и чтобы кто-нибудь отомстил за него.

Сражение дубинками и копьями с обеих сторон велось с большим искусством. Дрались громадными гранеными дубинками — муккача, широко схватив их двумя руками и норовя попасть друг другу острым ребром по пальцам.

Такими дубинками всегда решались родовые споры. Кто умел хорошо владеть муккача, был зорок, ловок. Старики, обучая молодых драться на муккача, готовили их не столько к родовым битвам, как к медвежьей охоте.

Когда бьешь медведя ножом, то надо действовать очень точно и быстро, потому что зверь сам быстр и ловок. Тот, кто не даст ударить себя дубиной по пальцам в драке на муккача, тот не упустит ни одного движения медведя на охоте.

На широкой песчаной банке перед тальниковой рощей от ударов сотни граненых дубин и копий стоял дробный стук, похожий на игру в китайские трещотки.

Чумбока, сжимая сирнапУ, кинулся на Локке. Лязгнуло железо…

Раньше у Чумбоки не было никакого зла на Локке, и даже напротив — он знал, что Локке человек умный, добрый, — но сейчас, во время родовой вражды, после того как Локке убил его отца, не было для Чумбоки врага ненавистнее Локке.

Старик тоже разгорячился битвой и готов был бить и резать направо и налево без разбору, будь то родные или бывшие добрые друзья.

Когда Чумбока ударил рогатиной по его оружию, силач легко отвел удар.

— Вот убийца отца! — неистовствовал Чумбока. — Разрубить бы твою рожу…

Низкорослый Самар бился, полусгибая ноги, словно норовил залезть под Локке, как под медведя, и вспороть ему брюхо. Сухие и жесткие босые ступни Чумбоки вязли в песке.

Снова лязгнули клинки. У Чумбоки треснуло древко. Локке ударил еще раз, и клинок отвалился.

Старик усмехнулся.

— Ну, теперь руками могу тебя взять! — воскликнул он, отбрасывая копье.

От Локке всегда можно было ждать: он и верно задавит руками… «Что делать?.. Бежать?.. Не буду бежать». Чумбока отпрянул и сорвал с пояса нож.

— Бей дикого! Бей Самара! — дружно заорали Бельды.

Рыжебородый старик рассвирепел. Белые глаза его выкатились.

— За косу тебя схвачу и отрежу голову, как у калуги! — вытащил он большой нож. — Сейчас тебя съем! — осклабился Локке.

Над головой Чумбоки сверкнуло железо.

«Что за шутки? — мелькнуло в голове у парня. — А если и верно кусать станет?» — Чумбока похолодел от страха.

— Уши сначала отрежу, ноздри съем.

Чумбока увидел мясистый калтык старика над кольчугой.

Пока старик мешкал, парень, замахнувшись, из всей силы метнул свое последнее оружие в горло Локке. Старик запрокинул голову, нож вывалился из его руки. Он захрипел и повалился на песок. Частое хриплое дыхание с кровавыми брызгами вырывалось из раны…

В этот миг из-за груды наносника выбежал с ружьем Кальдука Маленький. Он прицелился и ударил по ораве Бельды, вооруженных палками и дубинками, из русского ружья.

Громыхнул выстрел и перекатами отозвался на озере. Маленький отбросил ружье и закружился волчком, закрывая разбитое в кровь лицо…

Пуля никого не задела, но гром выстрела произвел свое действие. Бельды только что видели гибель Локке. Страх охватил их. Они прыгали в лодки и гребли прочь от берега. Убитого Локке они вынесли на руках и положили в раскрашенную углу.

Падека и Удога, слыша победные крики Самаров, с новой силой кинулись на врагов и погнали их через камыши. Тут Удоге подвернулся Писотька, и он ловко задел ему копьем бок. Бельды упал в воду. Его товарищ и сородич Улугу Бельды подхватил раненого Писотьку и быстро потащил через камыши.

Дед Падека, по пояс в тине и в водорослях, выскочил на песок. Старик был в ударе. Услыхав, что Чумбока убил Локке, он с размаху бросил в лодку копье и сам прыгнул следом.

— Толкайтесь шестами!.. — закричал он.

Четверо парней, двое на корме и двое на носу, налегли на шесты, и угда, пронзив тростинки, вылетела на озеро и помчалась в погоню.

— Какой ты молодец! — голосил Падека, перегоняя Чумбоку. — Удога в камышах Писотьку свалил, а ты самого Локке как-то ухитрился… Беда, чего наделали! Теперь уж мира не будет, не на шутку разодрались, придется у них всю деревню убивать.

— Зайцы!.. Зайцы!.. — кричали ондинцы вслед убегавшим Бельды.

Лодки мчались по глубине. Шесты еле доставали дна.

— Гребите, гребите! — рявкнул старик.

Шесты загрохотали о днища. Парни втыкали в борта колки и насаживали на них весла. Дед Падека натянул лук и пустил стрелу в отстающую лодку противника; там быстрей заработали веслами.

Погоня продолжалась до реки. Каждый ондинец вздыхал свободно, выплывая на простор Мангму. Путь в Онда был свободен. Вдали голубели родные горы. Привычный, милый ветер, вкусно пахнущий рыбой, шевелил тальники. Старики, а за ними молодые Самары вылезли на берег и падали ниц перед Му-Андури…

— Велик, велик Мангму! Плохо тому, кто тебя долго не видит!

Вдали под крутым обрывом чернела стая уплывавших лодок. По воде доносилось лязганье шестов о гальку. На песках были свежие следы. Это мылкинские убегали по болоту и по отмелям…

— Не все успели сесть в лодки, — говорили Самары.

На горле озера снова раскинулся стан. Теперь ондинцы никого не боялись.

Раненые разбрелись по окрестностям в поисках лекарственных трав. Четверо Самаров ходили на болото смотреть, не остался ли там кто-нибудь из Бельды. Но все следы вели к берегу и пропадали у воды.

Ла положили на небольшую дощатую лодку и прикрыли от солнца ветвями. Чумбока и Кальдука утром должны были везти его тело домой.

Вечером дед Падека уговаривал сородичей напасть на Мылки и вырезать там всех мужиков, парней и мальчишек.

Уленда и Холимбо заикнулись было, что пора бы мириться с Бельды, но дед Падека и слушать не хотел. Он тут наговорил разных страхов, помянул, как когда-то давно была война и как в одной деревне вырезали всех мужиков, но одного младенца победители пожалели, оставили в живых и взяли к себе. Потом мальчик вырос, узнал, кто он, кровь заговорила в нем, он почувствовал желание мстить и ночью перерезал всю деревню.