Крокодиловы слезы - Яковлева Елена Викторовна - Страница 9

Ясное дело, этот вопль мне не очень-то понравился, я отодвинулась и надула губы.

— Между прочим, не так давно ты называл меня очаровательной дюймовочкой… — напомнила я.

Тимур понял, что переборщил, и обнял меня за плечи:

— Ну прости, прости, ты и сейчас очаровательная Дюймовочка.

Ей-богу, если бы не серия последовавших за этим нежных поцелуев, я бы его ни за что не простила! Правда, удовольствие было недолгим, потому что Тимур снова впал в уныние и заговорил о грозящих ему карах небесных:

— Наверное, нужно в милицию позвонить, тянуть дальше бессмысленно, а то еще твоя приятельница проболтается, и они сюда заявятся. Нет уж, лучше я сам…

Я вздрогнула:

— И зря ты так думаешь про Люсю, я ее уже сто лет знаю и утверждаю с полным основанием — верить ей можно. Если она сказала, что будет молчать, значит, — могила!

Однако гарантии Люськиного молчания Тимура не вдохновили, он отвернулся к стене и скрипнул зубами:

— Ну хорошо, она никому ничего не скажет, но что это меняет? Не могу же я у тебя навеки поселиться!

— А что, ты мне не мешаешь, — заверила я Тимура. При этом я ни одной секунды не кривила душой.

— Ты чего плетешь! — Тимур снова повернулся ко мне и красноречиво постучал себя кулаком по лбу. — Соображай! Для всех я умер, а потому даже не смогу выйти из твоей квартиры. Сколько у тебя здесь метров? Двадцать? Тридцать?

— Жилой — двадцать семь, полезной — пятьдесят три, — заученно оттарабанила я. — А что?

— А то, что если я в ближайшее время не выйду из подполья, то остаток своих дней проведу на этих твоих двадцати семи метрах, среди… — он кинул недовольный взгляд в сторону окна (там, в углу, месяца два назад отстали обои, и я все никак не могла выбрать время, чтобы их переклеить), — среди всего этого хлама.

Я снова обиделась:

— Ну конечно, разве мой скромный шалаш можно сравнить с твоими хоромами!

А сама подумала, что это не такой уж плохой вариант. Ну, если Тимур будет жить у меня, оставаясь для всех умершим. В этом случае мне не придется делить его с женой, а также беспокоиться о том, что он влюбится в кого-нибудь еще. Вряд ли ему это удастся, если учесть, что женщин он будет видеть только по телевизору или в окно. Так что я буду для него единственной и неповторимой, самой красивой и самой желанной. Да ради такого я готова самолично сделать евроремонт!

Тимур тем временем уже в сто двадцать первый раз извинялся:

— Да нет, у тебя тут совсем неплохо, даже уютно… Такой артистический беспорядок…

Мог бы не продолжать, и так все ясно. Конечно, моя квартирка райский уголок, а я сама порхаю по ней, как ласточка, но всего этого недостаточно, чтобы остаться здесь навсегда. Уж лучше в тюрьму. Только я этого не допущу. Не знаю, что я сотворю, но мой супермен останется при мне, и точка!

Я тряхнула волосами, легко вскочила с кровати и провозгласила:

— Ну вот, я же забыла самое главное, мне пора за продуктами. За мясом, за творогом, за фруктами. Кстати, кое-кто собирался снабдить меня деньгами.

— И в самом деле, — Тимур сунул руку под матрас и достал из своего «швейцарского сейфа» пятидесятидолларовую купюру, — поменяй и купи все, что нужно.

На рынке я первым делом купила килограмм лимонов (а что, лучшее средство от любой болезни — сплошной витамин С!), берестяное лукошечко клубники, оказавшейся снизу примятой (плевать — залью сметаной!), несколько крупных яблок (на этот раз меня привлекла зазывная надпись «Урожай этого года»), немного огурцов, немного помидоров, смачный кусок говяжьей вырезки за совершенно баснословные деньги (себе я бы такого не позволила) и еще кое-что по мелочам. В конце концов руки у меня буквально отрывались под тяжестью двух громадных сумок. А что делать? Прокормить мужчину, как выяснилось, не так уж просто, а больного супермена — и подавно, по крайней мере, без большой любви такого точно не осилить.

Домой я ввалилась потная и разгоряченная, будто смену у мартена отстояла. Отфыркиваясь, вывалила на кухонный стол свои трофеи и понеслась в комнату интересоваться самочувствием любимого.

— Ну как, поспал хоть немного? — участливо осведомилась я, заботливо поправляя сбившиеся подушки.

— Поспишь тут, — неожиданно огрызнулся Тимур, — когда телефон звонит, не переставая…

— Да-а? — Я растерялась. — И кто мне звонил?

— Соображать надо! — покачал головой Тимур. — Неужто я буду брать трубку? И то верно, чего это я?

— Ну ладно, ладно, — пробормотала я примирительно, — сейчас буду тебя питать. — Идиотское Люськино словечко прилипло ко мне, как комочек старой жевательной резинки к юбке. Я шмыгнула в кухню.

И десяти минут не прошло, как я возникла вновь с подносом, уставленным заморскими яствами, добытыми на рынке. Мясо, конечно, за столь короткий срок я приготовить не успела, но клубника со сметаной в хрустальной вазочке наличествовала и выглядела весьма соблазнительно, под стать яблокам нового урожая, а также лимону, порезанному тоненько-тоненько, как папиросная бумага.

Я водрузила поднос на тумбочку рядом с постелью больного и присела в шутливом реверансе:

— Прошу вас, мой повелитель!

Тимур приподнялся на локтях и скосил взгляд на поднос:

— Это что еще такое?

— Как что? Пища богов — сплошные витамины!

Увы, мой энтузиазм так и не пробил бреши в Тимуровой меланхолии.

— Клубника? — наморщил он лоб. — Клубнику я не ем, у меня на нее аллергия.

— Да?.. — протянула я разочарованно. Откуда же мне было знать, что супермены страдают аллергией, как и прочие смертные.

А он словно специально меня третировал:

— Так… Клубника пролетает… Что там у нас еще? Лимон? Отлично! Только к чаю, а чаю я не хочу. Дальше… Яблоки, яблоки… Помнится, кто-то говорил о витаминах… Так вот, спешу тебя разочаровать, витамины в яблоках сохраняются только до января, а сейчас у нас что на дворе? Правильно, июнь!

— Но они же нового урожая… — слабо возразила я в свое оправдание.

— Нового? — Тимур затрясся в приступе гомерического смеха. — Где же их тогда вырастили? На Мадагаскаре, что ли?

Я задумалась: а что, похоже, он прав, яблоки у нас раньше августа не вызревают.

Что же они тогда пишут… Эх ты, наивная душа, а еще в рекламном агентстве работаешь, специально для таких, как ты, и пишут.

— Короче, ты ничего есть не будешь! — Я начала закипать. — Ну и ради бога, мне больше достанется. — С этими словами я подхватила поднос. Пусть не думает, что ему все позволено. Даже если у него нога в гипсе! Даже если он мой горячо любимый супермен с аквамариновыми глазами! Даже если…

Когда я дошла до последнего «если», руки у меня задрожали, поднос с грохотом рухнул на пол, а многострадальная клубника в сметане шлепнулась на палас. И как я сразу не сообразила, с чего это он так кочевряжится.

— Да ты же просто ревнуешь! Ты с ума сходишь от ревности! — крикнула я.

— Чего-чего? — Аквамариновые глаза смотрели на меня с недоумением, но я имела серьезные основания подозревать, что оно поддельное.

— Ты из-за жены бесишься! Из-за того, что она привела к себе любовника, когда… когда еще твой прах не успел остыть!

— Какой еще прах?! — обиделся этот лицемер.