Валентинов день - Вырыпаев Иван Александрович - Страница 11

Катя берет гармошку и играет самую красивую на свете «усыплялку».

Катя играет волшебную, прекрасную музыку, из ее гармошки льются звуки скрипок, валторн, свирелей, фортепиано. Валентина спит, ей снится сон.

СОН ВАЛЕНТИНЫ

Появляются два Валентина и две Кати. Валентины в смокингах, Кати в подвенечных платьях. Они идут очень торжественно. Подходят к спящей Валентине и сидящей около нее, на стуле, Кате. Валентина и Катя встают и идут на центр комнаты, где им предлагают встать напротив друг друга. Двадцатилетний Валентин спрашивает очень торжественным голосом: «Согласна ли ты, Валя, возлюбить Катьку, как себя?». Валентина, также торжественно отвечает: «Нет, она водку пьет, и деньги у меня ворует». В свою очередь, сорокалетний Валентин спрашивает у шестидесятилетней Кати: «Согласна ли ты, Катя, возлюбить убийцу свою Валентину, как себя?». Катя не менее торжественно отвечает: «Нет, не согласна, потому что мы поссорились.»

«Так помиритесь же!» – идет на уступки добрый Валентин. Катя и Валентина отходят в сторону и начинают мириться. Их диалог не носит торжественный характер.

ВАЛЕНТИНА. Катька, я хотела тебе сказать кое-что, можно?

КАТЯ. Конечно можно, валяй.

ВАЛЕНТИНА. Ты ведь, знаешь, Катя, что я тебя ненавижу?

КАТЯ. Знаю, конечно.

ВАЛЕНТИНА. А ведь, на самом деле, я тебя очень люблю.

КАТЯ. Не надо, Валя. (плачет) Я ничего от тебя не хочу, пожалуйста, пожалей меня, не надо.

ВАЛЕНТИНА. Я, знаешь, иногда думаю: почему же я так сильно тебя ненавижу, почему так сильно? Потому что я тебя люблю, Катя. Люблю просто так,

не за что, как человека. У меня, ведь, кроме тебя никого нет, и потом, нас с тобой связывает любовь к одному и тому же человеку. Раз он жил с тобой, раз он с тобой в одной кровати спал, значит, ты его устраивала, значит, он по-своему любил тебя.

КАТЯ. Нет, Валя, он сильно страдал.

ВАЛЕНТИНА. Страдал, но ведь, не уходил от тебя. Значит, ему с тобой было хорошо.

КАТЯ. Просто вы такие люди, он и ты, что без страданий не можете жить. Вы, для того и встретились, чтоб страдать и любить.

ВАЛЕНТИНА. Я о другом сейчас. Если ты любила того же человека, что и я, значит ты для меня, тоже очень близкий человек, Катюша.

КАТЯ. Как ты меня назвала?

ВАЛЕНТИНА. Катюша. Ты, ведь, как сестра мне, ты мне родная.

КАТЯ. А можно, я тебе тоже в любви признаюсь?

ВАЛЕНТИНА. Можно, конечно.

КАТЯ. Все, призналась.

ВАЛЕНТИНА. Спасибо.

КАТЯ. А можно я тебе письмо напишу?

ВАЛЕНТИНА. Почему письмо?

КАТЯ. Я очень письма люблю писать. А писать то не кому.

ВАЛЕНТИНА. Пиши, а я тебе отвечу.

КАТЯ. Валя, а ведь, это я тогда Вальке телеграмму от твоего имени отправила из Владивостока.

ВАЛЕНТИНА. Я знаю. Ну и молодец, любовь нужно отвоевывать.

КАТЯ. Ты правда, так считаешь?.

ВАЛЕНТИНА. Правда.

КАТЯ. Спасибо. Спасибо тебе за все.

ВАЛЕНТИНА. И тебе спасибо.

КАТЯ. Только жаль, что все это во сне происходит. Вот бы так наяву поговорить.

ВАЛЕНТИНА. Поговорим, обязательно поговорим.

КАТЯ. Ну, тогда до встречи наяву.

ВАЛЕНТИНА. До встречи.

Их снова отводят на центр, заставляют пожать друг другу руки, потом отводят каждую на свое место: Валентину на диван, Катю на стул, после чего Валентины и Кати исчезают.

Валентина спит. Катя перестает играть на гармошке, встает, очевидно, приняв какое-то решение.

КАТЯ. Вот она спит, себе и спит. А я как дура последняя, сижу возле нее, сон охраняю. Интересно, какие сны снятся убийцам? Валька же у нас теперь убийца. Наверняка ей какая-нибудь похабщина снится. Порнуха, какая– нибудь. Вот она спит и даже не подозревает, что я о ней думаю.

ВАЛЕНТИНА. Подозреваю.

КАТЯ. Ой! Ты что подслушиваешь, что ли?

ВАЛЕНТИНА. Нечего вслух разговаривать. Про себя нужно думать.

КАТЯ. Как хочу, так и думаю. Ты спишь и спи.

ВАЛЕНТИНА. О себе нужно думать, а не обо мне.

КАТЯ. А я как раз о себе и думала. Я только говорила о тебе, а думала о себе.

ВАЛЕНТИНА. Ну и что же, ты надумала?

КАТЯ. Что все.

ВАЛЕНТИНА. Что все?

КАТЯ. Что все это скоро закончится. Очень скоро. Сегодня. Я, Валентина, съезжаю с твоей квартиры. Сегодня. Очень скоро.

ВАЛЕНТИНА. Как скоро?

КАТЯ. Прямо сейчас.

ВАЛЕНТИНА. Ну, ну. И куда, на этот раз?

КАТЯ. Тебе то, какая разница? Съезжаю и все.

ВАЛЕНТИНА. Просто интересно. Ты, ведь, раз по десять за год съезжаешь, только никак съехать не можешь.

КАТЯ. Ты меня не трогай, слышишь? Я тебе ничего плохого не сделала. Я тебя из ружья не убивала. Я тебя, дрянь такая…, я тебе…. (Расплакалась.)

ВАЛЕНТИНА. Катя, давай объяснимся, раз и навсегда.

КАТЯ. Все хватит, объяснятся. Мы уже двадцать лет объясняемся, никак объясниться не можем. Ты только о себе думаешь, только для себя живешь. Ноешь, ноешь! Мой Валечка, мой Валечка! А он, между прочим, еще и мой.

ВАЛЕНТИНА. Был.

КАТЯ. Да был. И сейчас мог бы быть, если б ты его не довела своей, ненормальной любовью. Ненормальной! Ты ненормальная! Тебе человека убить, раз плюнуть!

ВАЛЕНТИНА. Он не поэтому умер.

КАТЯ. Он умер, потому что больше жить не мог. Все люди умирают из-за того, что больше жить не могут. И я не могу так больше жить, в этом ненормальном доме, среди ненависти. И чтобы не умереть, как Валя, я уйду.

ВАЛЕНТИНА. Ну, и убирайся! Чтоб духу твоего не было в этом доме, раз ты такая нормальная. Только на этот раз, по настоящему уходи. По настоящему, слышишь? Навсегда!

КАТЯ. Я сейчас пойду в свою комнату, в твою комнату, как ты любишь говорить. Допью водку и вещи соберу. И только попробуй зайти ко мне. Придушу!

ВАЛЕНТИНА. Иди, иди допивай, как только ты ее пьешь, гадость такую.

КАТЯ. Ну, ты же мне вина то своего не предлагаешь, хотя у самой с прошлого года стоит в шкафу.

ВАЛЕНТИНА. Можешь взять. Я все равно не пью. А не предлагала, только потому, что думала, что ты кроме водки ничего не пьешь.

КАТЯ. А я кроме водки ничего не пью, потому что мне кроме водки никто ничего не предлагает, а у самой денег нет покупать.