Проклятие Деш-Тира - Вурц Дженни - Страница 61

Мальчик улыбнулся, показав сломанный передний зуб.

— Меня все привыкли называть Майен, ваше высочество. На древнем языке это значит «мышонок».

Улыбка пажа стала еще лучезарнее, а его плечи горделиво распрямились.

— Что еще я мог принести, кроме штанов, плаща и оружия?

Мальчишка шагнул в сторону комода, на котором было разложено парадное одеяние Лизаэра. Там же, в ножнах сапфирового цвета, украшенных позолотой и синими кистями, лежал меч. Судя по всему, оружие это имело не менее славное прошлое, чем Алитиель.

— Это Дельтирий — меч королей Тайсана, — пояснил Майен, заметив восхищенный взгляд принца. — Когда мятежники осквернили город Авенор, королевские регалии ради их сохранения разделили между кланами. Предводитель каждого клана отвечает за сохранность этих реликвий. Вплоть до сегодняшнего дня графы Камриса бережно хранили ваш меч.

Майен пересек комнату. Его медно-рыжие волосы разметались в разные стороны.

— Но прошу вас, ваше высочество, поторопитесь. Без вашего появления торжество в главном зале не сможет начаться.

Лизаэр надел шелковистые панталоны и батистовую рубашку, накинул плащ, украшенный затейливой вышивкой. В глубине души ему было почти стыдно за удовольствие, какое он испытывал, освободившись от опостылевшей дорожной одежды. Он с детства привык к дорогим нарядам, но тогда они казались ему чем-то само собой разумеющимся. Только теперь он смог оценить их по-настоящему. Вместе с этой мыслью пришла другая. Лизаэр вдруг понял: он и его новые подданные отчаянно нуждались друг в друге. Он должен был кем-то править, а этому разобщенному застарелой враждой краю требовалось сильное и разумное правление. Смирившись со своим новым предназначением, Лизаэр связал позолоченные фестоны шнуровки, застегнул перламутровые пуговицы и попытался выкинуть из головы подозрения, что все эти роскошные одежды добыты не самым честным путем. Когда Майен прикрепил ему на пояс древний меч и в дополнение подал украшенный чеканкой кинжал, Лизаэр, принц Тайсанский, впервые с момента изгнания из Дасен Элюра почувствовал себя на своем месте.

Он постарался не составлять преждевременного суждения об образе жизни и манерах своих новых подданных — вначале надо поближе их узнать. Если рассуждать беспристрастно, различие между варварами из кланов Этеры и манерными амротскими придворными было всего лишь отражением его собственных воззрений на мир, а теперь они в корне изменились. Лизаэр уже не был тем изнеженным и избалованным принцем, которого судьба безжалостно вышвырнула за пределы Дасен Элюра. И если не кривить душой и внять беспощадному голосу совести, от какого Лизаэра можно было ожидать более справедливого правления? От капризного, романтически настроенного наследного принца, каким он был до изгнания? Или от самодостаточного, независимого человека, принявшего королевскую корону не ради собственного тщеславия?

На дворе изрядно похолодало. Ежась в своих красивых, но тонких одеждах, Лизаэр шел вслед за Майеном. На пути им встретился отряд, вооруженный луками и копьями. Суровые, покрытые шрамами лица при виде принца осветились радостными улыбками. Отсалютовав Лизаэру поднятым оружием, воины, в числе которых были две женщины, растворились во тьме.

— Куда они направились? — спросил Лизаэр.

— На перевал, в ночной дозор, ваше высочество, — полуобернувшись, ответил Майен.

— Грабить караваны?

Как Лизаэр ни старался, он не мог оставаться спокойным, говоря о подобном разбое.

— И для этого тоже, — ничуть не смутившись, ответил внук наместницы Тайсана. — Но главное — они охраняют наш лагерь.

Лизаэр и Майен обошли забрызганный кровью пятачок, где жители поселения совсем недавно разделывали оленью тушу. Шедшая навстречу женщина с ведрами на коромысле, улыбнулась принцу. Как и у всех, на поясе у нее висел кинжал. У откинутого полога шатра какой-то человек, насвистывая, точил меч. Майен свернул с утоптанной дорожки, что вела в конец поселения, и двинулся по узкому проходу, круто поднимающемуся вверх. Вскоре Лизаэр увидел высеченную в скале двойную арку ворот. Двери были обиты железом, а навесные башни по обе стороны от дверей превращали эту обитель в неприступную крепость. Если когда-нибудь здесь и происходили сражения, все их следы были тщательно ликвидированы. Возле дверей стояли четверо дозорных в меховых одеждах. Чувствовалось, что копья, поднятием которых они приветствовали принца, никогда не выпускали из рук, так лоснилась кожаная оплетка на древках.

Майен произнес пароль. Послышался скрип, загремела цепь, после чего тяжелые створки дверей повернулись на громадных петлях и распахнулись.

Из ворот вышел Асандир.

— Хорошо, что не заставил себя ждать, — сказал он. Улыбнувшись Майену, маг отпустил юного пажа, и тот бросился вперед, чтобы предупредить герольда. Асандир ввел Лизаэра в освещенный факелами сводчатый коридор. Гулкое эхо многократно повторило его слова:

— Манолла тебя ждет.

— Могли бы меня предупредить, — с упреком бросил ему Лизаэр, стараясь перекричать грохот закрываемых ворот.

— Я мог бы предупредить и людей Грихена, — ответил Асандир. — Но решил этого не делать.

Лизаэр больше не мог сдерживать раздражение.

— Значит, здесь беззаконие считается добродетелью?

Глаза Асандира, разглядывающие принца, были непроницаемы.

— Эта земля страдала и продолжает страдать от злоупотреблений властью, алчности и ужасающего непонимания между людьми. Кланы грабят торговые караваны, обеспечивая себе выживание в нечеловеческих условиях. Правители городов щедро платят наемникам, видя в них защиту от варваров. Твоя задача — не судить и карать, а возрождать справедливость. Если твое королевское высочество желает видеть свою землю единой и процветающей, то справедливость должна подкрепляться пониманием и состраданием. Потому я ничего и не объяснял тебе, ибо никакие слова не заменят твоего собственного опыта.

Тяжелые створки громыхнули в последний раз, и установилась пронзительная тишина.

Асандир кивнул в ту сторону, откуда исходил свет и тянуло теплом.

— Входи, — повелительно сказал он Лизаэру.

Принц услышал, как герольд Маноллы ясным и звонким голосом возвещал о его прибытии.

— Для этих людей ты живое воплощение надежды. Прислушайся к их горестям и заботам и постарайся понять, как нелегко им выживать и сохранять наследие.

Лизаэр расправил плечи. Нет, Асандир хотел от него намного больше, нежели проявление терпимости. Маг требовал отдать этим людям всего себя.

— От предков ты унаследовал все необходимые качества, — заверил принца Асандир, когда они оба вошли в зал, претерпевший немалые перемены за последние несколько часов. — Если бы Содружество Семи посчитало тебя неспособным править, ты ни за что не оказался бы здесь.

Грубые каменные стены пещерного зала были завешаны яркими шпалерами с искусно вытканными сценами жизни королевского двора. На мгновение Лизаэру даже показалось, что он глядит сквозь волшебное окно в далекую эпоху, когда Этера принадлежала паравианцам и отвратительный туман Деш-Тира не мешал зеленеть холмам. Внимание Лизаэра привлек величественный кентавр с огненной гривой. Его окружали танцующие солнечные дети — маленькие люди с венками из цветов на головах. Чуть поодаль, таинственные, словно лунный свет на воде, виднелись белоснежные единороги. Но стоило Лизаэру моргнуть — и волшебство исчезло. Шпалеры на стенах превратились в обыкновенные полотнища, хотя и сотканные с поразительным мастерством. Справившись с замешательством, Лизаэр взмахнул рукой, будто отгоняя видение, и поспешил вслед за Асандиром и Майеном по залу, освещенному не дымными факелами, а восковыми свечами в канделябрах. Здесь собралось едва ли не все население западного форпоста — потомки родовой аристократии Камриса.

«Какое внушительное зрелище», — подумал изумленный Лизаэр. Глядя на этих людей, наряженных в бархат, замшу и парчу, изукрашенную драгоценными камнями, он уже не замечал, что лица многих женщин обезображены боевыми шрамами, а руки и у молодых, и у старых — одинаково жилистые и загрубелые.