Тени исчезают в полночь - Белов Руслан - Страница 14

Явившись к вечеру к Марине Ивановне на квартиру, мы нашли там уже вернувшуюся из больницы Ольгу. Она рассказала нам, что адмирала Нельсона прооперировали, и сейчас он находится вне опасности и под опекой своих товарищей. Ангел Киркоров ей сказал, что через день Гриша сможет передвигаться самостоятельно и невзирая ни на что собирается перебазироваться на Шилинку. Оставив им денег и телефон Марины Ивановны, Ольга с легким сердцем покинула больницу.

– А "БМВ" Копченого я отдала хозяину позаимствованной нами "четверки", – улыбнулась девушка, окончив свой рассказ. – Гриша был очень рад.

3. Аль-Фатех берет быка за рога. – Алкомерат растет как ком. – Сражение при Кирюхинске

Аль-Фатех, попав в Россию в лице гражданина вселенной Моисея Курозадова, сразу взял быка за рога. Он не стал прикрытия ради брать Шилинку на концессию – одиозная роль расхитителя российских природных богатств его не устраивала. Он решил стать благотворителем в области искоренения векового российского алкоголизма, тем более что законченные пьяницы представлялись ему прекрасным материалом для проверки препаратов Большаковой.

Приморские власти пошли ему навстречу – быстренько выписали лицензию на лечение и предложили для открытия клиники десяток отдаленных от Владивостока мест. Среди них была Шилинка, которую Курозадов, естественно, и выбрал. Техника, медицинское и иное оборудование, а также специалисты низшего звена были отправлены на Рудную Пристань (ближайший к Шилинке морской порт) задолго до его появления в Приморском крае. Рабочая сила (в основном исполнительные и молчаливые северные корейцы) и квалифицированные специалисты мирового уровня были переброшены в Кавалерово несколькими самолетами.

Рабочие за несколько дней провели в двухэтажной шахтной конторе основательный косметический ремонт, а еще через день оборудовали на первом ее этаже три палаты на четыре места каждая и одну палату на десять коек. Одновременно на втором этаже полным ходом была устроена и оснащена современным оборудованием химическая лаборатория и процедурные кабинеты.

В приморских газетах появились объявления:

"Платное Лечение Алкоголизма! Лучшие Специалисты США и Западной Европы! Принятый на Лечение Получает Сто Пятьдесят Рублей в Сутки и Через Три Недели Покидает Клинику Полноценным Членом Общества!"

Сразу после этого на Шилинку со всей России и ближнего зарубежья хлынули алкоголики, надежные и безнадежные, богатые и бедные, бездомные и с семьями. И всего через несколько дней вокруг шахты образовался целый палаточно-фанерно-жестяной городок на несколько сотен жителей.

Моисей Мусаевич не ожидал такого наплыва алчущих излечения, но быстро придумал выход.

На койко-места он распорядился принимать только совсем уже очумелых, а остальных приказал записать в очередь и обязать отмечаться в ней каждые три часа.

Спихнув дела своему главврачу, он занялся поисками архива Шуры и Ирины Ивановны. При помощи разнообразных геофизических приборов Моисей Мусаевич всего через несколько дней обнаружил фальшивомонетную мастерскую, а в ней – три чемодана научных записей, журналов наблюдений, историй болезней и так далее.

Привезенные им специалисты немедленно занялись тщательным круглосуточным изучением творческого наследия Большаковой и скоро немало в этом преуспели. Будучи высококлассными специалистами в своей области, они поняли химическую и физиологическую природу превращения людей в зомберов и ангелов и после недолгих опытов даже значительно усовершенствовали и упростили методику получения необходимых для этого химических препаратов. Первые опыты над горькими алкоголиками, не учтенными в журналах регистрации клиники, принесли великолепные результаты – к началу ноября был сотворен первый десяток первоклассных зомберов.

Донельзя довольный Моисей Мусаевич хотел было уже свернуть работы в насквозь продутом холодными ветрами Приморском крае и перебазироваться в просторные и теплые средневосточные пустыни, с тем чтобы немедленно организовать там крупномасштабное автоматизированное производство зомберов из голодных эфиопов. Но не тут-то было – его не отпустили алкоголики, нахлынувшие со всей необозримо широкой России. К середине ноября вокруг Шилинки существовали уже три городка, или, как их назвали бы на Западе, бидонвилля...

Самым большим городком, который народные массы назвали Кирюхинском, управлял спившийся бывший мэр одного из тихих среднерусских городов. Мэр этот, бывший полковник ВВС, в трезвом виде обладал выдающимися руководящими способностями, но, к сожалению, в пьяном вдвойне перекрывал эти способности своей неимоверной разрушительной силой.

Однако, будучи умным человеком, Василий Иванович Гжелкин (так величали полковника) научился сковывать эту силу – лишь только тяга к спиртному становилась неодолимой, он приказывал прикреплять себя наручниками к осине, росшей неподалеку от его мэрии – просторной хижины, сбитой из материала, подобранного на шахтной свалке, и лишь затем начинал пить.

Организаторские способности Василия Ивановича проявились в том, что, во-первых, он с помощью спонсоров из числа богатых алкоголиков (а таких в руководимых им городках было немало) и нежадных спекулянтов наладил бесперебойное снабжение своих граждан дешевыми спиртными напитками, ликвидировав тем ненужную в лечении нервозность. Во-вторых, он жесткой рукой ввел на управляемой территории самый настоящий апартеид[12] с сегрегацией своих подопечных по видам и силе воздействия на них алкоголя. Так, в стольном Кирюхинске получали прописку только тихие и запойные алкаши (для себя полковник сделал исключение), в соседней с юга Белой Горе – больные белой горячкой, а в более отдаленно расположенной Забаловке[13] – исключительно те, которых в нетрезвом виде неодолимо тянуло к мордобою, злостному хулиганству и сквернословию и иным видам нарушений общественного порядка.

Сегрегация и апартеид очень скоро начали приносить плоды. Они, во-первых, рождали у каждого горожанина незлобивость и сочувствие к соседям, совершающим в состоянии алкогольного опьянения те же самые ошибки, что и он сам.

А во-вторых, такое искусственное расслоение давало хоть небольшой, но воспитательный эффект.

К примеру, мамаши из высших кругов Забаловки частенько с гордостью говорили по утрам своим угнетенным тяжелой наследственностью ребятишкам: "Смотрите, этот забулдыга Барматуллин с Пропойной вчера шесть березок сломал и с семерыми подрался, а ваш папаня никогда больше двух не ломает и больше одной драки не устраивает!"

Интересно, что вокруг пьяных городков намного выросло число зверей, в том числе и тигров. И не потому, что звери могли разнообразить свой рацион, нет, ни один из них не трогал алкоголиков, да и отбросов от последних, кроме, естественно, блевотины, не оставалось. Наверное, алкоголиков и зверей просто неодолимо тянуло друг к другу сквозь чрезвычайно размытую градусами грань человеческой природы... Или скорее всего бедные пьяницы, не жадные и добрые в основной своей массе люди, просто начали делиться выпивкой с меньшими своими братьями и со временем привили им свой недуг. Скоро на улицах городков можно было увидеть и тигров, мирно разлегшихся у порогов своих собутыльников, и кабанов, вспахивающих своими клыками огородики отрубившихся приятелей.

Но самое интересное заключалось в том, что некоторые алкоголики со временем начали чудесным образом излечиваться, и излечиваться не прибегая к помощи высококвалифицированных западных специалистов лечебницы Моисея Мусаевича.

Все дело было в Шуриных энцефалитных клещах. Они, оказавшись морозостойкими, растянули период своей активной жизнедеятельности вплоть до глубокой осени и потому чрезвычайно расплодились в округе. Но народная молва, ничего не зная о них, приписала эти чудеса исцеления от алкоголизма сверхъестественному влиянию на окружающих самого храма трезвости – так высокопарно называли образованные страждущие алкогольную лечебницу...