Небо истребителя - Ворожейкин Арсений Васильевич - Страница 17

Мне надо было идти на полеты, поэтому я перебил Спиридонова:

— Ясно.

Опасаясь, что я не разрешу дружеский обмен, директор поспешил заверить:

— Товарищ майор, поймите меня правильно. Это не какая-то корыстная сделка, а государственная. Вы только представьте: завод стоит, рабочие ничего не делают, а фанеру ждут мебельные фабрики и строители.

— Понимаю, — я взглянул на Спиридонова. — Согласен. Только как мы отчитаемся за отработанное масло?

— Да тут никакого отчета и не нужно. Раньше забирали и вывозили на переработку, а сейчас просто сливаем в яму.

— Хорошо. Давайте поможем друг другу, — согласился я.

В этот день с утра летали две эскадрильи. Руководил полетами штурман полка майор Иван Королев. Когда я пришел на аэродром, все четыре По-2 и половина «лавочкиных» были уже в воздухе. Я поинтересовался, кто летает на По-2.

— Маршрутные полеты выполняют Алесюк, Масленников, Елизаров и Банков.

Старший лейтенант Георгий Банков несколько дней назад пришел на полеты после глубокого похмелья. Я догадался об этом по его виду, спросил:

— Тяпнули вчера?

— Было дело,

— Голова трещит?

— Есть немного, — признался летчик. — Но небо с похмелья — лучшее лекарство.

Байкова пришлось отстранить от полетов. Вспомнив этот случай, я спросил у Королева:

— Банков как выглядел?

— Нормально. Только на По-вторых он не любят летать, натура у него буйная. Даже на войне после боя часто над аэродромом кордебалеты устраивал.

— И это ему прощалось?

— Война была. Дрался он хорошо.

— Ну на По-два особенно не разгуляешься, — отозвался я и оглядел безоблачное небо. В зонах пилотировали «лавочкины» и кружились пары, отрабатывая групповую слетанность. Спросил, как слетал Кудрявцев.

— Чисто работал. Молодец! Я проследил весь его пилотаж. И посадка была отличной. Сейчас он с Байковым ушел по маршруту.

Я слетая, как и предусматривалось плановой таблицей, с Сергеем Елизаровым на проверку техники пилотирования, потом сделал полет на высший пилотаж и уехал в штаб.

Перед обедом мне позвонил майор Алесюк и, волнуясь, торопливо доложил:

— Полеты… закончились. Есть происшествие. С задания не вернулись старший лейтенант Банков с младшим лейтенантом Кудрявцевым. Если они заблудились, то совершили вынужденную посадку. Горючее у них давно кончилось.

Сообщение Алесюка точно огнем опалило. Виделось самое страшное. Ведь если бы летчики сели на какой-нибудь аэродром, они сообщили бы об этом по радио или телефону. Я немедленно позвонил о случившемся комдиву. Прошло два часа. Никаких известии не поступало, Командир дивизии полковник Правдин не выдержал и сам позвонил мне домой:

— О пропавших есть новости?

— Нет.

— У вас радио на каком-нибудь По-втором имеется?

— Нет.

— Да-а, это хуже, — сочувственно вздохнул Михаил Иванович. — Они могли и утонуть. Озер и болот в Белоруссии много. А вдруг отказал мотор и летчики где-нибудь барахтаются в воде или при посадке получили травмы и ее в силах передвигаться?

— Все может быть. Пока светло, я пошлю два боевых самолета. Пусть поищут.

— Добро.

Поиски не дали никаких результатов. Сон ко мне не шел. Валя тоже не спала. Вдруг звонок. Я порывисто схватил трубку.

— Спишь? — в трубке голос комдива.

— Какое там! Не спится.

— Мне тоже. Получено распоряжение. Завтра учебные полеты отменяются. Приказано продолжить поиски пропавшего экипажа.

Вскоре новый звонок. С почты:

— На ваше имя получена телеграмма из Слонима: «Отказал мотор. Сели вынужденно на лес. С нами порядок. Байков».

— Спасибо за сообщение! — крикнул я в трубку и облегченно вздохнул. — Нашлись ребята!

— Ну вот, видишь, все хорошо кончилось, — облегченно вздохнула жена.

«Все хорошо кончилось». Эти слова заставили меня снова задуматься. Может ли хорошо кончиться, если они сели на лес? И почему на лес? По заданию они должны были лететь на километровой высоте, с такой высоты можно без работающего мотора пролететь пятнадцать километров. А лес белорусский — не сибирская тайга. В нем небольшая посадочная площадка всегда найдется.

Вопросы, вопросы. Они долго не давали заснуть. Но мысль, что завтра розысков не будет и учебные полеты состоятся, успокаивала. С этой мыслью и заснул. Уже светало, когда снова раздался телефонный звонок. В этот ранний час звонил Байков, возвратившийся с Кудрявцевым в село. После доклада о вынужденной посадке он спросил:

— Какие будут дальнейшие указания?

— Выспаться хорошо и явиться ко мне.

Маленький кабинет командира полка. Два однотумбовых столика, небольшой шкаф, несколько стульев. Второй столик предназначен для будущего начальника штаба полка. Подполковник Никитин остался на прежнем месте в связи с назначением на новую должность. Ровно в 13.00 в кабинет вошли старший лейтенант Байков и младший лейтенант Кудрявцев. Байков высокий, сильный, со здоровым румянцем на лице, Кудрявцев среднего роста, крепкий, но рядом с командиром звена казался маленьким. На его лице читалась явная растерянность.

Я пригласил вошедших сесть за пустующий столик, предложил Кудрявцеву рассказать о полете.

— Вы управляли самолетом, а Байков вас контролировал, обучал» поэтому с вас и начнем.

Кудрявцев в нерешительности взглянул на своего командира звена, словно чего-то ожидал от него. Не дав им обменяться взглядами, я строго спросил:

— Так вы, товарищ Кудрявцев, управляли самолетом или Банков?

Лицо летчика вспыхнуло. Он виновато опустил голову, собрался что-то сказать, но Байков опередил:

— Я управлял самолетом.

— А почему вы?

— Когда все шло нормально, машину вел он, а когда обрезал мотор, я взял управление на себя. Я был командиром экипажа и нес ответственность за исход полета.

Мне стало ясно, что летчики темнят, решил поговорить с каждым отдельно.

— Товарищ Байков, спуститесь вниз. Там сидит штурман полка Королев. Передайте ему мое приказание, чтобы он подробно заслушал вас об этом печальном полете.

— Есть, идти к штурману полка, — повторил Байков, взглянул на Кудрявцева и даже приподнял руку, как бы призывая его не падать духом и выше держать голову. Но тот растерянно заморгал глазами. Банков не без раздражения махнул рукой и вышел.