Смерть за хребтом - Белов Руслан - Страница 28

Потом мы пили пиво с высохшим до стеклянного состояния лещом, одновременно решая финансово-организационные вопросы. Деньги у обстоятельного во всем Юрки были. Обещал сто баксов, одну вертикалку двенадцатого калибра и того же калибра одностволку-обрез с навинчивающимся стволом. Патроны к ним обещал сделать убойными для вертолета.

– Ну, а чтобы было чем пули из твоего, Чернов, мяса выковыривать, – ухмыльнулся он, вперившись в меня плотоядным взглядом, – возьму с собой маленький такой полевой хирургический наборчик. Катетеры, скальпели всякие, пила есть...

После краткого обсуждения маршрута нашего путешествия, мы пришли к решению, что возвращаться в Душанбе надо через Варзобское ущелье. В противном случае пришлось бы дважды мозолить глаза жителям долины Сардай-Мионы и милиционерам на КПП.

Суворова мы обязали ждать нас в зиддинской чайхане, конечном пункте пешей части нашего Золотого кольца. Перед тем, как приняться за чай, он должен будет подготовить сценарии отхода и провести тщательную оперативную разведку обстановки от Душанбе до Зиддинского перевала.

Лешка с радостью согласился и тут же, войдя в роль бравого разведчика, выложил нам уже имеющиеся у него агентурные данные. Оказывается, сегодня утром он узнал от знакомого рыбака, что в Ромите нет армейского блок-поста, как и шлагбаума на въезде в заповедник (в прежние годы этот шлагбаум отделял для нас, геологоразведочного люда Тагобикульской партии, город от поля. За ним не было ГАИ и какой-либо власти. Переехав его, водители вахтовок и бензовозов притормаживали, запускали левую руку за сидение, нашаривали там припасенную бутылку портвейна и, раскрутив содержимое, водоворотом выливали его в горло. Все пассажиры – в основном это были буровики и проходчики – к этому времени уже были склонны к песнопениям и бурно выражали восторг по поводу присоединения бедняги-шофера к их веселой компании).

– Все это хорошо, – выслушав Суворова, сказал я, – но для пользы дела давайте считать, что есть там и блок-посты, и шлагбаум. Кстати, они могут быть и по дороге в Ромит. Надо послать Юрку на разведку. На мотоцикле с удочкой, пусть половит рыбу. После его возвращения решим, как и когда ехать.

Через два дня все было готово. Были закуплены продукты, заготовлено снаряжение. Правда, Сашку Кучкина мы не нашли (да и особо не искали) и потому остались без карабина. В Шахринаусском садвинсовхозе Суворов задешево достал канистру коньячного спирта, Сергей приволок откуда-то два спальных мешка. Большой мешок получили мы с Лейлой, второй, поменьше, туристический, был отдан Фредди. Кстати, последний к нашей радости, оказался предусмотрительнее нас. Он принес два карбидных светильника и пару килограмм карбида. Житник нашел “Газ-66”, старенький, но хорошо сохранившийся.

После турне Житника было решено ехать в середине дня, в самую жару – ночью в долине было неспокойно, а утром, примерно до полудня, на всех перекрестках паслась местная милиция. Днем, особенно в 2-3 часа дорога пустовала.

Все продукты (примерно на две недели) мы упаковали в два баула. У каждого, кроме меня, были туго набитый рюкзак и удочка. Мои же вещи было решено поместить в большую черно-белую сумку – у зевак не должно сложиться впечатление о нашем, хотя бы стилевом, единстве. По этой же причине вместо удочки Житнику вручили сачок для ловли бабочек. Это моя идея воплотилась в жизнь лишь благодаря бурной поддержке Фредди. Последний, видимо, мечтал о таком сачке в беспросветном своем детстве и рассчитывал в будущем прибрать его к рукам. Но пока он был в руках у Юрки. Одну из его будущих картечин в своей спине я отыграл!

Одежду себе мы также подобрали такую, чтобы не напоминать команду или отряд. Я был в резиновых сапогах, Сергей – в кирзовых, остальные – в кроссовках (у всех также были запасные крепкие ботинки). Наше облачение оказалось столь цветистым, что расположись рядом цыганский табор, то он остался бы незамеченным.

И вот мы присели перед дорогой. Рассудив, что наш излишне трезвый вид может вызвать ненужные подозрения у дорожной милиции, я налил каждому по двести граммов марочного вина, прихваченного Суворовым в Шахринаусском садвинсовхозе в довесок к коньячному спирту. Лешка бурно потребовал двойной дозы, и все с этим согласились. Оставаться всегда труднее.

3. Поехали... – Абдурахманов нас опередил? – Утопленник кормит рыбу, а рыба кормит нас.

Машина, Газ-66 с открытым кузовом, прибыла на час позже условленного времени. К молчаливому неудовольствию Суворова в течение этого часа все марочное вино незаметно перекочевало из оплетенной трехлитровой бутыли в нашу кровь.

Водитель машины (его звали Саид) был родом из Ромита, часто ездил туда из Душанбе и потому хорошо знал места, где паслась милиция. Он легко поверил, что мы едем на недельку-другую в верховья Сардай-Мионы, чтобы провести меня, москвича, родившегося в Таджикистане по запомнившимся в молодости местам. Лейлу ему представили как мою супругу.

– Он спас в Белуджистанской пустыне очень влиятельного шейха, и он отдал ему свою дочь, – серьезно сказал Кивелиди водителю.

– Она его вторая, любимая, жена! – хохотнул Фредди, – первая осталась в Москве.

Лейла, согласно разработанному плану движения сквозь милицейские заслоны, сразу же устроилась в кабине. Чему, естественно, наш улыбчивый красавец-шофер был рад несказанно. Он время от времени украдкой поглядывал на девушку, вызывая у меня чувства, очень похожие на ревность. Не прошло и нескольких минут, как они оживленно обсуждали на фарси климатические особенности Северного Ирана и положение современной женщины в постсоветском Таджикистане.

– Хохотушка у него широкая, – с пониманием улыбнулся Сергей, перехватив мой косой взгляд в сторону кабины, – смотри, не прозевай девчонку – умыкнет черноусый!

Но, мельком увидев в окне мою хмурую физиономию, Лейла почувствовала мои частнособственнические настроения и нежным взглядом легко изменила их в лучшую сторону.

И вот мы, наконец, погрузились. На скамейке правого борта уселись Сергей и Юра, напротив – мы с Фредди. В проходе громоздились рюкзаки, на них лежали удочки и сачок.

Первый блок-пост был на Оржабадской развилке. Уже издали мы увидели двух милиционеров, пивших чай под тутовым деревом. Они сидели за раскладным столом на ящиках из-под помидоров. На нем, соседствуя с облупленным фарфоровым чайником, пиалами, кусками лепешки и рассыпанным сушеным урюком лежал автомат. Как и было задумано, Саид остановился сам. Мы с Сергеем, не спеша, подошли к милиционерам, поздоровались и спросили, нет ли каких-нибудь запретов на передвижение машин, и сможем ли мы проехать до Хушона.

– Зачем Хушонедешь? – с подозрением спросил один из милиционеров (тот, который был толще).

– Зачем в горы идут, дорогой? Рыбка ловить, водка пить, – ответил я, коверкая по-местному слова, – там мой друг живет, Бабек – давно в гости звал.

– Бабек? Маленький такой? – отерев пот с лица, засмеялся страж порядка и показал ладонью рост, обидный даже для лилипута. – Мой родственник. Очень русский девочка любит, ха-ха-ха! Ладно, езжай. Там, на Ёсе пост. Жадный очень. Дай ему пятьдесят тысяч. Есть? Только мелкими. Крупные увидит, подумает, что богатые вы, и все перевернет, что хочет возьмет и назад отправит. Привет от меня передай. Скажи, Ахмедов – твой друг. Откуда такой красивый девочка? – заинтересованно кивнул он в сторону кабины.

– Его жена, – одобрительно похлопал меня по плечу Сергей, – из Ирана привез, Хоменеи – тесть его. Милиционер с недоверием посмотрел на меня, потом понимающе улыбнулся и, отпуская, махнул рукой.

Река Ёс впадает в Кафирниган там, где широкая Гиссарская долина сужается в довольно узкое ущелье. Езды до нее было минут тридцать. Забравшись в кузов, мы рассовали предназначенную для взятки мелочь по ближним карманам, и с хмурым видом принялись ждать встречи с местным Прокрустом. Но, к нашей всеобщей радости, она не состоялась – пост был пуст. Мы, чуть замедлив ход, пронеслись мимо него по узкой, застланной маревом дороге в твердой уверенности, что жизнь прекрасна и удивительна. Круто вверх уходили рыжие, опаленные летом горы, внизу, под шоссе, бухтел и пенился голубой Кафирниган, впереди, на слиянии составляющих его рек Сорво и Сардай-Мионы, был Ромит.