Водопад грез - Виндж Джоан - Страница 29

Я больше не задавал вопросов. Никто не спрашивал почему.

Глава 8

Когда Воуно высадил меня в лагере экспедиции, рабочий день уже близился к концу. Я пробрался через беспорядочное движение тел и занялся своим делом. Шепот и пристальные взгляды следовали за мной. Я подумал: неужели они обсуждали меня весь день?

Когда мы закончили убирать снаряжение на ночь, флайер Воуно снова спустился с фиолетового неба, окутавшись золотой дымкой, когда он приземлился на речном берегу.

По пути обратно в Ривертон члены экспедиции вели бессвязный разговор. Я не присоединился к ним, слишком измученный этим днем, о котором не хотелось и думать. Киссиндра, как обычно, села рядом с Воуно, глубоко погрузившись в беседу о рифах и облачных китах. То, что я услышал из их разговора, затронуло меня больше, чем все сведения Тау, которые я загрузил в свою память. Я снова удивился, откуда он знает все это? Вряд ли из простого наблюдения за облаками. Когда мы вышли из флайера у отеля, я чуть было не спросил его об этом, но мне не хватило энергии.

Я уже собрался уходить, когда он окликнул меня:

— Ты свободен сегодня вечером?

Я поколебался, раздумывая, зачем ему надо знать это.

— Да, — ответил я наконец.

Он жестом подозвал меня поближе. Я прошел мимо Келли и Эзры Дитрексена, который вернулся за Киссиндрой.

— Ты приглашен на ужин, — сказал Воуно, когда я встал рядом с контрольной панелью. — Там будет кое-кто, кто хочет видеть тебя… кое-кто, с кем ты должен встретиться, если действительно хочешь узнать побольше о рифах.

Я еле сдержался, чтобы не показать, как я удивлен.

— Где? — спросил я. Я думал, что хочу спросить: «Кто?»

— Во Фриктауне.

Мои легкие сжались.

— Черт! — Я покачал головой, собираясь уйти.

— Это не будет похоже на то. — Голос Воуно заставил меня обернуться.

— На что? — спросил я, глядя на него.

— На то, что Тау сделал с тобой.

Я продолжал смотреть на него.

— Почему? — спросил я наконец.

Он выглядел озадаченным. Затем он кивнул, словно в конце концов понял, о чем был задан вопрос.

— Потому что я думаю, кое-кто должен извиниться перед тобой.

— Почему ты думаешь, что это касается тебя?

Он коснулся потрепанного мешочка, висевшего на ремешке у него на шее. Пожал плечами.

— Предполагаю, что… поэтому.

Он приподнял мешочек, глядя на него. Я сообразил, что он всегда носил его, как и линзы, словно они стали частью его тела. Мешочек был сделан из натуральной кожи. Он был старый, настолько старый, что, вероятно, когда-то был меховым, но мех со временем вытерся. Его украшала неровная бахрома и остатки бисерного узора.

— Что это? — спросил я мягко.

— Реликвия… Наследство. Мои предки называли его целителем. В нем не обычные лекарства, — сказал он, — тут лекарства для духа. Талисманы. Предполагается, что они охраняют от бед. — Он криво усмехнулся. — Это все, что я знаю. Все, кто мог знать больше, мертвы.

— Откуда он?

— С Земли, — ответил он, перебирая пальцами истрепанную бахрому, — из Северной Америки. Давным-давно.

— Ты родился там?

Он покачал головой:

— Мои предки давно ушли. — Он не сказал «ушли оттуда». Он сказал «ушли». Я взглянул на мешочек, который он опустил на грудь. — С гидранами случилось… — Он пожал плечами. — То же самое. Думаю, именно поэтому я чувствую необходимость наблюдать, что происходит там, на другом берегу реки. Возможно, тобой движут те же чувства.

Я потер лицо, сдирая корку с заживающих ссадин и всякое выражение.

— Не могу, — сказал я. — Гидраны выкинули меня. Они считают меня ходячим мертвецом.

— Нет, — он покачал головой. — Этот совсем другой. — Внезапно я понял, что поверил ему, возможно потому, что очень желал того. — Что скажешь? — спросил он.

Я промолчал, затем спросил так, как будто этот вопрос не имел для меня никакого значения:

— Только ты и я?

— И она, — он кивнул в сторону Киссиндры. Она вместе с Эзрой проверяла сохранность оборудования. — Она поедет? — В том, как он смотрел на нее, было что-то необычное, как будто он пытался не думать о ней.

Уголки моих губ дернулись.

— Уверен, что да.

Я окликнул Киссиндру, и она подошла к нам, подняв глаза от инвентаризационных списков.

— Воуно знает гидрана, который хочет поговорить с нами о рифах. Он говорит, что мы приглашены на ужин. Ты готова совершить путешествие за реку?

— Сегодня вечером? — спросила она, взглянув на Воуно.

Он кивнул.

Ее лицо оживилось.

— Я готова с рождения. — Она улыбнулась. — Это твой источник информации?

Он пожал плечами:

— Думаю, можно называть ее и так. Я обычно зову ее Бабушка. — Киссиндра подняла брови. — Это обращение выражает мое почтение к старейшим и ее положению, — сказал он, посуровев.

Киссиндра улыбалась:

— Я очень хочу поехать. Думаю, что смогу говорить за нас обоих… — Киссиндра взглянула на меня.

— Конечно, можешь.

За ней материализовался Эзра. Радость его исчезла, когда он увидел, что она говорит с Воуно… и со мной.

— А о чем вы говорите?

Киссиндра обернулась, чтобы взглянуть на него, и не заметила внезапно появившуюся досаду на лице Воуно. Я видел, как она колебалась, сравнивая то обстоятельство, что Эзра не был приглашен, и его реакцию, если она ему ничего не скажет.

— У нас есть шанс… встретиться с лицом, которое знает кое-что о рифах. — Она взглянула на Воуно, потом опять на Эзру. — За рекой. — Слово «Фриктаун» она не использовала никогда.

Эзра замер, недостаточно быстро скрыв свою реакцию.

— Об этом договорился твой дядя? — спросил он.

— Нет, — она скрестила руки на груди, словно не придала значения смыслу его вопроса. — Этого человека знает Воуно.

Тот посмотрел на Воуно:

— Ты уверен, что это безопасно? Без беспокойств и тому подобного? В конце концов, похищение…

— Это безопасно, — сказал Воуно.

— Хорошо, тогда мы дадим знать об этом твоему дяде. — Эзра повернулся.

— Это не торжественный вечер, — сказал Воуно. — Он не приглашен. Если тебе не нравится такой расклад, оставайся здесь.

Дитрексен нахмурился. Если Воуно надеялся оставить его на этом берегу реки, то он выбрал не те слова.

— Если ты убеждена в том, что надо ехать, — сказал он Киссиндре, — тогда, безусловно, я еду с тобой.

Она изобразила улыбку, и он принял ее за чистую монету.

У Воуно на скулах обрисовались желваки. Но потом он пожал плечами и снова сел за панель управления. Он вез нас через реку, а вечер сгущался, перерастая в ночь. Киссиндра села рядом с ним. Они все время говорили об облачных китах, о рифах и о том, как их существование влияло на культуру гидранов.

Я сидел сзади и слушал. Эзра устроился поодаль от меня, и я чувствовал, как он жег меня взглядом, выбивая из колеи, пока я не был вынужден взглянуть на него.

— Это правда, что ты был чернорабочим? — спросил он.

Я посмотрел на Киссиндру, понимая, что только она могла сказать ему это, и снова перевел взгляд на Эзру.

— Ну и что? — спросил я в ответ.

— Я всегда удивлялся, как это мы встретились в одном месте.

— Я должен был для этого убить человека, — сказал я. — А ты?

Он протестующе проворчал что-то и отвел взгляд.

— Киссиндра говорила тебе, что ее дедушка тоже был рабочим по контракту?

— Ты лжешь, — Эзра скривился.

— Это правда. — Киссиндра взглянула на нас через плечо. — Он был им, Эзра.

— Ты никогда не говорила мне…

— Зачем? — спросила она. — Это что-то для тебя меняет?

Он не ответил.

Воуно бросил взгляд назад и отвернулся. В кабине воцарилась мертвая тишина.

Я глядел на запутанные улочки Фриктауна. Пятна света представляли собой лишь отдаленное подобие четких геометрических форм Ривертона. Глядя на обе стороны реки с высоты облаков, я думал о различиях между ними и о том, как, несмотря на различия, отсюда эти пятнышки света, мерцающие в темноте, были только эхом одинаковой бедности и нужды.