Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Курица в полете - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Но когда она пришла в кафе «Моцарт», там уже яблоку негде было упасть, а еще и очередь стояла.

Ну ни фига себе! Она потолкалась по другим близлежащим заведениям, но везде было битком. Ничего, подожду, мне не к спеху, решила она. Только бы мама не позвонила. Не хочу я с ней обедать! Если позвонит, не отвечу. Я ж могу просто не услышать звонка, правда? Но в результате она набрела на очень милое старинное кафе конца восемнадцатого века, где было уютно, вкусно пахло и публика явно местная. Пожилой господин в больших роговых очках весьма плотоядно на нее поглядывал.

Она заказала гуляш и бокал красного вина, а еще кофе и кусок ванильного торта. Наверное, в другой ситуации она ограничилась бы чем-то одним, она вообще не так уж много ела, но когда ей начинают считать калории… Дух противоречия, ничего не попишешь! А пока ей не принесли заказ, она с удовольствием разглядывала кафе и его посетителей. За соседним столиком сидела пожилая дама с неимоверно аккуратной седой прической.

Она пила что-то спиртное, курила и читала газету.

Наверное, она здесь завсегдатай… И вон те два пожилых дядечки. С каким аппетитом они едят, смотреть приятно. За угловой столик сели двое мужчин.

Один восточного типа, а второй среднеевропейского. Они были заняты, по-видимому, не слишком приятным разговором. Еще за столиком слева от Эллы сидела тощая очкастая девица с какими-то бумагами, которые, казалось, целиком ее поглотили. Чашка кофе оставалась нетронутой, так же как кусок кекса. И тут в проходе появился огромный черный кот. Он медленно и важно шествовал между столиками, словно проверяя свое хозяйство. Элла пришла в восторг и схватилась за фотоаппарат.

Надо запечатлеть такого красавца. Кот замер, как будто понял, что его будут фотографировать, а потом направился к очкастой девице и вспрыгнул на диванчик рядом с нею. И тут раздался такой вопль, что все повскакали с мест. Девица буквально билась в истерике. Это она кота так испугалась? Вот ненормальная! К ней уже спешил мужчина в фартуке, примчалась официантка и унесла кота. Мужчина объяснялся с очкастой. Она швырнула на столик деньги и, подхватив свои бумаги, вылетела вон.

Мужчина что-то громко сказал по-немецки, и все посетители рассмеялись. Элле было жалко, что она не поняла его слов. Наверное, он как-то солоно пошутил по поводу истерички… А вот и мой гуляш, с удовольствием подумала Элла. Едва она отпила глоток вина, как к ней вдруг подошел мужчина, тот, среднеевропейского типа, и что-то спросил по-немецки. Она подняла глаза, улыбнулась, развела руками: не понимаю, мол. Но вдруг больно сдавило сердце. Она еще ничего не успела осознать…

— Элюня, ты меня не узнаешь?

— Витька! Витечка! Откуда ты?

— Господи, Элюня, ты совсем не изменилась!

Дай я хоть обниму тебя!

А он изменился, ах как он изменился! Он был совсем взрослый и какой-то высохший, тощий.

Похож на алкаша в завязке, мелькнуло почему-то в голове у Эллы.

— Что, постарел? — усмехнулся он, видимо поняв ее мысли.

— Нет, просто похудел очень.

— А ты цветешь… Красивая… Господи, Элюня, вот где Бог привел встретиться!

Он сел напротив:

— Элюня, Элюня, как же я рад тебя видеть!

— И я, — пробормотала Элла. Она была слишком растеряна, чтобы просто радоваться.

— Скажи, ты что в Вене делаешь?

— Я приехала.., к матери…

— Она теперь тут живет?

— Да.

— А моя мать умерла.

— Я знаю. Бабушка тоже умерла, и китобой, и папа… А ты что тут делаешь?

— Живу, я тут живу. Уже шестой год… Я искал тебя, Элюня, но не нашел… Ты не отвечала на мои письма, я уж черт знает что думал, я не знал, что тебя в Москву насовсем увезли.., думал, так… на время. Я ведь тогда к тебе в Москву ехал, когда меня взяли…

— Я знаю. Я не могла тогда ничего.., я в больнице лежала, у меня внематочная была и осложнения… А писем я не получала.

— Элюня, ты ешь… — грустно улыбнулся он. — Гуляш здесь вкусный.

— Витька, как странно, что все тут оказались…

В Вене… И мама, и ты.., из прошлого…

Он взял ее руку. Поцеловал каждый пальчик — А мое кольцо не носишь?

— Нет. Ворованное добро впрок не идет. Его украли вместе с драгоценностями бабушки Тони.

Бабушка Женя тогда так и сказала — что ворованное, что конфискованное добро впрок не идет…

— Не простила меня?

— Не в этом дело. Просто ты меня бросил в самый трудный момент. Может, если бы ты не спер тогда бумажник…

— Знаешь, Элюня, у меня было время надо всем этим подумать, но судьба есть судьба… Может, если бы я не спер тот бумажник, вся моя жизнь сложилась бы по-другому… Я ведь завязал, Элюня; Совсем!

Я теперь добропорядочный человек, у меня свое дело, семья, дети… А у тебя есть семья?

— У меня нет семьи и не может быть детей после той истории, — довольно жестко проговорила Элла. — А чем ты занимаешься?

— Я ювелир. И притом высококлассный.

— Пустили козла в огород, — усмехнулась Элла.

— Да нет, — улыбнулся он. — Просто я на зоне встретил одного мужика, он тоже был ювелир, но по образованию минералог, он все-все знал о драгоценных камнях и рассказывал о них такие сказки и поэмы, что я заразился… Потом мы вместе были на химии. Его бросила жена, сын не желал иметь с ним дела, и он отнесся ко мне как к сыну.

Потом мы с ним работали в одной кооперативной фирме, он учил меня. У меня оказались способности к этому делу. Потом он уехал к сестре в Израиль — а я женился на его племяннице и тоже уехал за ним. И мы вместе открыли свое маленькое дело, оно стало быстро расти — и вот теперь у него большая фирма, а у меня венский филиал… Я небедный человек, и у меня чистая совесть. Вот так, Элюня! Ну а ты?

— Я юрист, Витя, занимаюсь авторским правом.

— Это не скучно?

— Да нет. Иногда бывает ой как весело! Живу одна…

И вдруг она поняла, что не может и не хочет оставаться в этом городе.

— Витька, ты можешь кое-что для меня сделать?

— Все, что скажешь! — горячо откликнулся он.

— Помоги мне поменять билет, я по-немецки ни в зуб ногой, говорить с матерью на эту тему не могу, а если поставить ее перед свершившимся фактом…

— Ну это как нечего делать! У тебя билет с собой?

— Нет, он дома.

— Значит, завтра?

— Если можно!

— А почему ты вдруг решила? Из-за меня?

— Нет, из-за нее! Но главным образом из-за себя! Мне у нее душно! Я тут всего два дня…

— А приехала на сколько?

— На месяц!

Он расхохотался:

— Ничего себе, это за два дня она так успела тебя достать?

— Я не хочу об этом говорить…

— Хорошо! Но ты можешь на меня рассчитывать. Только имей в виду, что, например, на завтра или послезавтра билетов может просто не быть…

— Я понимаю.

— Замечательно, Элюня, но я хочу Тебя тоже попросить кое о чем.

— Слушаю!

— Давай завтра побудем вместе, а? Я покатаю тебя по окрестностям, мы погуляем, поговорим…

— Хорошо! Но сначала билет.

— Как скажешь. Где мы встретимся? Ты где живешь?

— Ватмангассе.

— Где это?

— Тринадцатый бецирк.

— А! Хочешь, я за тобой заеду? Ну, скажем, в половине десятого? — — Хорошо. Запиши мой телефон.

— И ты мой. С ума сойти, Элюня… Сколько ж мы не виделись?

— Двадцать лет, всего ничего. Знаешь, Витька, я иногда представляла себе нашу встречу…

— И я…

— Но что это будет так… И в Вене… Странно, да?

— Знаешь, я уж давно перестал удивляться.

Жизнь еще и не такие сюрпризы подбрасывает.

Но мне все-таки надо еще это осмыслить. Если бы эта полоумная не испугалась кота, я бы мог тебя просто не заметить. А она завизжала, я оглянулся и… Как в кино…

Он проводил ее до стоянки такси, поцеловал на прощание. В ней ничто не шелохнулось. Она просто была рада, что он жив, что у него все хорошо, что он поможет ей завтра… Но ее больше не трясло от его прикосновений, золотые пчелы не летали перед глазами, а вот она сама вдруг ощутила, что курица, кажется, собралась в полет — для начала в Москву, домой, а там будет видно!