Принцесса викингов - Вилар Симона - Страница 40

Какое-то время Ролло лежал, постепенно приходя в себя и начиная различать окружающее. Его лицо и одежду покрывала густая турья кровь; не веря глазам, он глядел на гигантскую черную тушу, подрагивавшую в последних конвульсиях.

– Рольв!

Снэфрид на скаку спрыгнула с лошади и бросилась к нему. Упав на колени, она принялась ощупывать конунга.

– Ру, ты цел!

Бран, бледный, как призрак, склонился над ним.

– Слава норнам, – Ролло потряс головой и приподнялся, успокаивающе коснувшись щеки Снэфрид. Взглянув на Брана, он спросил:

– Что с девушкой, Бран?

– С Эммой? Она идет сюда.

– Бык не задел ее?

– Клянусь Валгаллой, если бы этот черный тролль зацепил этакую пичугу, она бы и шагу больше не ступила.

Тролль… Ролло окинул взглядом рогатое исчадие. Взгляд его задержался на застрявшей в раскроенном черепе секире. Брови Ролло дрогнули, он перевел взгляд на соскакивающего с коня герцога Нейстрийского.

– Похоже, у тебя, Роберт, сегодня был неплохой шанс окончательно избавиться от меня!

Роберт с усилием вырвал секиру из туши.

– Не мог же я упустить царственную добычу! Сегодняшняя охота не походила ни на что из того, что мне приходилось видывать.

Ролло расхохотался, но внезапно застонал. Только теперь он заметил оперение стрелы, пробившей его ногу выше сапога. Конунг нахмурился:

– Эта стрела с черным оперением принадлежит тебе, Сванхвит!

Снэфрид нахмурилась и сокрушенно покачала головой:

– Демон толкал меня под руку. Я целилась в зверя.

Мгновение он глядел на нее, затем взялся за древко стрелы и с силой рванул его. Стрела поддалась, но железный наконечник остался в теле. Ролло выругался сквозь зубы. Снэфрид, пытаясь помочь ему, ощупала тонкими пальцами рану, но наконечник сидел глубоко и его не удавалось извлечь.

– Я промахнулась, Рольв. Это моя вина.

Ролло угрюмо глядел на нее. Благодаря Снэфрид он мог сегодня погибнуть. Женщины во время травли всегда помеха. Даже такие, как Лебяжьебелая.

Однако Снэфрид считала иначе.

– Это из-за нее, – она гневно взглянула в сторону стоявшей неподалеку Эммы. – Эта рыжая не стоит того, чтобы так рисковать из-за нее.

Ролло не ответил. Ощупав бедро, он убедился, что может ходить. Стрела не задела кость, и хоть кровь продолжала сочиться, боль была терпимой.

Роберт сказал, наблюдая за Ролло:

– В моей свите есть человек, который воспитывался при монастыре. Там его обучили врачевать. Он поможет избавиться от наконечника.

Ролло одобрительно кивнул, наблюдая, как Роберт принялся свежевать тура. Первый надрез должен сделать именно он. Остальным займутся подручные. Конунг ощутил слабый укол зависти, увидев, как Роберт берет тяжелый тесак. Внезапно, перехватив взгляд норманна, герцог протянул ему клинок, обратив его рукоятью вперед.

– Мы оба уложили этого зверя. Если бы ты, Ру, не был столь лихим наездником и не оседлал быка, я не мог бы благодарить тебя за то, что ты спас жизнь Эммы.

Ролло коснулся рукояти.

– Сдается мне, что мы уже продлили наше с тобой перемирие.

Он улыбнулся, и Роберт сдержанно ответил ему:

– Тогда у меня сегодня была поистине удачная охота, – проговорил он, уступая Ролло место у чрева поверженного тура.

Широкое отточенное лезвие легко вошло в подреберье, и Ролло, держа рукоять обеими руками, повел его до самого паха поверженного великана. Хлынула дымящаяся перламутровая груда внутренностей – пожива псам. Ролло вернул клинок хозяину, обошел тушу и вытер руки о густую жесткую шерсть. При ходьбе он заметно припадал на раненую ногу.

Постепенно к дороге стали стекаться охотники. Среди них был и Ги.

– Эй, анжуец! – окликнул его Роберт. – Здесь не обойтись без тебя.

Тот самый юноша, с которым пыталась поговорить Эмма и которого Ролло ударил на пиру, оказался вдобавок и лекарем.

– Что ж, воин, теперь у тебя появилась возможность вернуть мне долг, – заметил Ролло.

Юный франк в молчании осмотрел рану.

– Ты мог бы довериться и мне, – с обидой проговорила Снэфрид, однако настаивать не стала, понимая, что муж сердит на нее. Отвернувшись, она стала глядеть, как Бран возится с лежащей лошадью Эммы.

Ги отошел к повозкам и переговорил о чем-то с людьми Ролло. Те закивали, и вскоре в одном из тюков нашелся беленый холст. Юноша оглядел его и велел нарезать полосами. Ролло нахмурился, заметив, как юноша обратился к Эмме и та стала лить ему на руки вино из меха.

– Эмма! Подойди ко мне, – окликнул ее Ролло.

Они приблизились вместе с франком. Юноша присел возле Ролло и стал промывать рану, Эмма же глядела в лицо конунга.

– Вы спасли меня сегодня, мой господин. Я буду молить за вас Бога и его Пречистую Матерь.

Ролло охнул, когда франк задел скрытый в ране наконечник, но почти сразу ему стало немного легче.

– Что с тобой случилось, Эмма? Ты, похоже, просто дразнила тура. Разве ты не могла попросту уступить ему дорогу? Или я плохо научил тебя держаться в седле?

Эмма опустила голову, взволнованно теребя прядь волос.

– Я испугалась, – удрученно вымолвила она наконец. – А потом… Я не знаю, что случилось потом с моей бедной Ригунтой…

– Зато я знаю, – произнес подошедший Бран. В руке его была зажата стрела.

– Буланую кобылку угостили прямиком в сердце, – произнес он так, чтобы его слова не дошли до ушей гомонящих вокруг охотников.

Ролло мрачно вглядывался в черное оперение стрелы. Он заскрипел зубами, когда франк сделал прокаленным ножом надрез и, запустив пальцы в рану, вырвал из нее окровавленное зазубренное железо.

Когда способность рассуждать вновь вернулась к нему, Снэфрид уже стояла перед ним.

– Я промахнулась, – решительно и твердо заявила она.

– Дважды, – процедил сквозь зубы Ролло.

Женщина с готовностью кивнула.

– Так было угодно богам. Но, клянусь великой Фригг, я метила только в зверя.

– Раньше ты стреляла лучше, Снэфрид Сванхвит!

– Да. Всякая рука слабеет без постоянных упражнений.

Она чувствовала на себе испытующий взгляд Ролло. Бран также поглядывал на нее недоверчиво. Но Снэфрид выдержала все это совершенно невозмутимо.

– Просто не повезло, – она покачала головой, откинула косы за спину и отправилась взглянуть на выносимые из лесу трофеи охоты. Не считая черного тура, с которого уже сняли шкуру, это были две бурые самки, убитый ею детеныш тура, а также лани, пара вепрей, дикая свинья, олени и множество мелкой дичи. Ролло видел, как Снэфрид, подняв за хвост огненно-рыжую лису, разглядывает ее. От разведенного невдалеке костра повалил дым. В его клубах фигура Снэфрид казалась Ролло бесплотным духом. Он был уверен, что эта женщина бесконечно предана ему и в самом деле пыталась спасти, а не ранить. Но Эмма… В ее отношении к франкской принцессе сквозило пренебрежение, а подчас и холодная неприязнь. К тому же она была сильно разгневана на девушку после того, как та оказалась в их опочивальне. Однако это не повод, чтобы пытаться лишить ее жизни. Эмма – избранница Атли, единственная из женщин, какую он пожелал видеть своей супругой. И Снэфрид не может с этим не считаться. Она не смогла дать Ролло наследника, и не будь у конунга младшего брата, вряд ли ей удалось бы удержать его подле себя.

Ролло поразился этой мысли. Прежде подобное никогда не приходило ему в голову, ибо он всегда считал себя должником Снэфрид. К тому же Атли болен, слабеет буквально на глазах… и так непопулярен в Нормандии. Но нет! Ролло резко встряхнул головой. Он помнит предсказание в Упсале, гласящее, что они всегда должны оставаться вместе с братом, как помнит и то, что Атли покинет этот мир раньше его… Он не хотел об этом и думать.

– Готово, – закрепив чистую повязку, юноша поднялся на ноги.

Ролло привстал, испытывая облегчение.

– Я должен отблагодарить тебя, воин.

Он снял висевший на перевязи охотничий рог – чеканного серебра, с инкрустацией слоновой костью и янтарем. Истинно королевский подарок. Но молодой франк вскинул голову и отвернулся.