Жатва дьявола - Виалар Поль - Страница 26

— Альсид хотел купить участок, попросил продать и получил его, — сказал Мишель в заключение.

— Он нарочно купил, чтобы мне напакостить, — сказал Альбер.

— Какие же у него причины?

— Я не знаю какие.

Оба замолкли.

— Нет, не думаю, — заговорил Мишель. — Парень хороший, совсем и не похоже, что от такой матери родился. Может, характером в отца пошел. Работящий парень, выносливый, степенный. Не пьет, не курит.

— Велосипед зачем-то купил.

— Время на дорогу меньше уходит. Он ведь ездил по вечерам на станцию Вов, в горячую пору на элеваторе работал, вагоны разгружал. Вот и окупился велосипед, да еще с лихвой, можешь поверить.

Альбер поднялся.

— Очень мне жаль, Альбер, — сказал Мишель. — Ведь я вполне мог бы продать тебе эту землю. А знаешь, ты повидайся с Альсидом, может, он, если ты дашь ему приплату, и перепродаст ее тебе.

— Ни за что! — возмутился Альбер. — Не хочу я иметь дело с этим парнем!

— Ну и напрасно. Ему-то, поди, все равно заиметь землю тут или в другом месте. Он может этот клин перепродать тебе и купить другой, еще лучше, раз получит от тебя приплату.

— Вот именно! Заломит теперь цену!

— Ты хочешь купить этот клин или не хочешь?

Альбер задумался.

— Ладно, поговорю с ним, — решил он наконец. — Но к нему я идти не хочу, пусть сам придет ко мне, как-нибудь вечером после работы, ему это не трудно, у него велосипед есть.

— Я ему скажу, — пообещал Мишель.

— Так я рассчитываю на тебя. А только не нравится мне это. Вот досада! Адель сильно огорчится.

— Объясни ей, что я тут ни при чем, — сказал Мишель.

Глава II

Альсид не появился на «Краю света» ни на другой, ни на третий день. Альбер напрасно его ждал всю неделю и уже начинал приходить в бешенство. На десятый день, подозвав Адель, с которой они все время с возмущением обсуждали случившееся, он сказал:

— Ты, наверно, встретишься с Мишелем. Поговори с ним начистоту.

В тот же день вечером она отправилась «подышать свежим воздухом», а когда вернулась и вошла в большую комнату, Альбер еще не спал. Он тотчас сел на постели.

— Ну, как? — резко спросил он, даже и не пытаясь скрыть, что он знает, куда ходила сестра.

— Да так… Мишель сказал, что Альсид не хочет сюда идти, ему, дескать, не о чем с тобой говорить.

— Ах ты, дьявол! — крикнул Альбер, соскочив босыми ногами на плиточный пол. — Я сам сейчас пойду к нему.

Он с лихорадочной торопливостью оделся, надел башмаки. И, как только был готов, ни слова не говоря, помчался по дороге к Монтенвилю. Адель даже и не пыталась удержать его.

Придя в поселок, он двинулся по главной улице, совсем безлюдной в этот час, и шаги его гулко отдавались в тишине. Ошибиться он не мог: домишко Совы стоял последним.

Жалюзи были опущены, окна из-за жары распахнуты, а в доме было темно, когда Альбер подошел к нему. Ни единого луча света не пробивалось из-под двери. Альбер застучал по ней кулаком. Изнутри послышался глухой, сонный голос:

— Кто там?

— Это я, — ответил Альбер, — это я, Женет с «Края света». Ты, кажется, не желаешь потолковать со мной?

По плиточному полу зашлепали босые ноги, дверь приоткрылась.

— Никогда я этого не говорил, — ответил Альсид. — Он отворил дверь и посторонился. — Входите, господин Женет.

В руке он держал керосиновую лампу, которую зажег с немалым трудом, защищая ладонью спичку от сквозняка. Когда он надел на горелку стекло, метавшийся над фитилем огонь замер на одном месте, осветил все вокруг, и Альбер мог разглядеть комнату. Славная комната с лестницей в левой стороне, которая вела во второй этаж, вернее, в мансарду, где была вторая комната, такая же, как внизу. Очень маленькая квартирка, уютная; стены побелены известкой, окна вымыты, стол стоит ровно и накрыт светлой чистенькой клеенкой. Посуда прибрана, нигде ничего не валяется. Чувствовалось, что в доме хорошая хозяйка. Хозяйка эта уже лежала в постели и по случаю жары укрыта была только простыней, облегавшей ее молодое тело; на подушке виднелась темноволосая головка с широко открытыми блестящими глазами.

— Извините, господин Женет, — сказал Альсид, — мы вас не ждали.

Он стоял в рубашке с засученными рукавами, босой, в плохо застегнутых брюках, — по-видимому, не успел одеться как следует.

— Мы в этой комнате спим: внизу прохладнее, чем вверху; а зимой теплее. И, указав на постель, сообщил: — Вот моя супруга.

— Добрый вечер, — угрюмо сказал Альбер. — При ней можно говорить?

— А почему ж нельзя?

Чем больше Альбер вглядывался в Альсида, тем больше находил в нем сходства с покойным Гюставом: та же насмешливость в выражении лица, хитрость, а в голосе слащавость и вкрадчивость, — все это запомнилось Альберу, хотя ему было только семь лет, когда старик умер; этот парень, во всяком случае, знал, чего он хочет, и делал все, что нужно для того, чтобы добиться своего. А его жена, молоденькая женщина, лежавшая в постели, была очень миловидна и нисколько не казалась испуганной. Она пристально смотрела на Альбера, и, сухо поздоровавшись с ней, он добавил: «Извиняюсь».

— Не за что, — сказал Альсид. — Наша дверь для всех открыта. Только мы уже спать легли.

Альбер сел за стол. Альсид подошел к буфету, делая вид, что хочет достать бутылку и стаканы. Альбер остановил его:

— Нет, не беспокойся, я пить не стану.

— Как вам угодно, — сказал Альсид и, ничего не достав из буфета, закрыл дверцу.

Он вернулся к столу и сел напротив Альбера.

— Почему ты отказываешься прийти ко мне, поговорить, — спросил Альбер.

— Да я не отказываюсь. Господин Мишель мне сказал, но мне некогда было. Уборка хлеба. Вы же знаете, что это такое.

— Я же пришел к тебе.

— Вы — это другое дело. Вы себе хозяин.

— Ну раз я пришел, может, поговорим?

— Что ж. Я не против.

— Ты знаешь, о чем речь будет?

— Нет, — ответил Альсид, но, очевидно, хорошо это знал.

— Мишель тебе разве не сказывал?

— Он сказал, что вы хотите со мной поговорить, вот и все.

— Ну ладно. Я насчет тех двух гектаров, которые ты у него купил.

— А-а! — протянул Альсид насмешливым, раздражающим тоном. — Вот вы о чем! Земля хорошая. Я доволен. Спасибо хозяину, что он мне ее продал.

— Ты теперь вклинился между его полем и моим.

— Верно.

— Ты уже не можешь расширить свой клин ни в одну сторону, ни в другую.

— Понятно. Да я, знаете, еще и не могу очень широко размахиваться и не надеюсь собрать в своих руках целое поместье. Если найдется что-нибудь подходящее и если деньги будут, мне все равно, что одно поле, что другое.

— Я очень рад, что у тебя такие мысли.

— Но, разумеется, эти два гектара я уж сохраню за собой. Подумайте, ведь что там ни будет впереди, а это первое мое владенье. У вас-то ведь всегда была земля, и вы не можете понять, что эти два гектара для меня значат.

— А я хотел просить тебя, чтобы ты мне их продал.

— Почему же вы не купили их у господина Обуана?

— Я пришел после тебя.

— Жаль!

— Я на войне был, Альсид.

— Да. Конечно. Но ведь уже четыре месяца, как вы вернулись.

— Надо было мне сперва оправиться, в себя прийти.

— А когда вас тут не было, сестра-то ваша оставалась.

— Да ведь хозяин в доме — я, без меня она ничего не могла решать.

— Вот как! — насмешливо сказал Альсид. — Она, стало быть, всегда спрашивает у вас позволения.

Краска залила лицо Альбера.

— Моя сестра свободна…

— Да я ничего не говорю против. Я тоже свободен. Ваша Адель могла поговорить об этих двух гектарах с господином Обуаном, она с ним видалась, он ей давал советы. Когда я попросил хозяина: «Продайте мне», — он мне ответил: «Да, продам». Разве я мог думать, что если бы вам или вашей сестре захотелось купить эти два гектара, то вы не пришли бы к господину Обуану первыми?

— Да, мы опоздали. Теперь это земля твоя. Мне она нужна, чтобы добавить ее к моим Двенадцати сетье. Продай мне ее.