В кавычках и без - Вершовский Михаил - Страница 21

Всего лишь год-два назад каждого, кто осмеливался заподозрить западных политиков в стремлении установить Новый Мировой Порядок, автоматически записывали в «правые радикалы». В лучшем случае такого человека просто считали параноиком. Ныне же западные политики все чаще и чаще говорят о своем стремлении к Новому Мировому Порядку практически открытым текстом. Происходит — если прибегнуть к лексикону «гомосексуальной революции» — массовый «выход из шкафа»: сбрасывание масок, заявление себя и своей позиции, вызов всем, кто мог бы с этой позицией не согласиться. (Впрочем, нельзя утверждать, что до последнего времени ничего подобного не наблюдалось. Достаточно вспомнить красноречивое заявление Строуба Тэлботта, одного из «кузнецов» американской внешней политики, сделанное еще в июле 1992 г. в журнале «Тайм»: «Национальная принадлежность в известном нам виде станет архаизмом; все государства признают единую глобальную власть». Оставим за скобками разговор о том, о чьей власти — ибо власть всегда чья-то — здесь может идти речь.)

Тревожная примета нового времени: идея Нового Мирового Порядка вброшена в открытое информационное поле. С подачи уже не раз помянутых СМИ идея эта все глубже и шире будет внедряться в «общественное мнение». Которое, активизируясь, в свою очередь, будет подталкивать западных политиков ко все более решительным действиям. Известный — и не только в физике — феномен «положительной обратной связи», где амплитуда может раскачаться до совершенно непредсказуемых и неуправляемых величин.

Подытоживая сказанное, повторю: я не спорю с той мыслью Дмитрия Косырева, что глобальная политика все чаще и со все большим размахом делается с оглядкой на так называемое общественное мнение (которое в своем внешнем выражении действительно таково). Однако само это «мнение» представляет собой объект манипуляции, а механизмы такой манипуляции достигли немыслимых прежде изощренности, тотальности и цинизма. Причем политики могут сами являться частью манипулирующей машины или же становиться заложниками манипуляторов — это уже частности, никак не меняющие общей картины. Планета — и в этом Маршалл Маклюэн оказался прав — действительно скукожилась, превратившись в «глобальную деревню». Но существует очень реальная угроза того, что она сожмется еще больше — до размеров оруэлловской фермы.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ОТКРЫТКА ИЗ КАНАДЫ

«Независимая газета», 12 января 2000 г.

Россия это кусок навоза, завернутый в капустный лист и спрятанный в сортире.

Джон Робсон, «Оттава Ситизен», 7 января 2000 г.

Какие— то фрагменты этой статьи приходится привести целиком, потому что при пересказе ни один нормальный человек не поверит, что текст этот не был прочитан на заборе или на стене туалета в оттавской психиатрической лечебнице. Итак, первые же два абзаца, открывающие статью:

"С вступлением Владимира Путина в должность все принялись гадать: не окажется ли он тем чудотворцем, который, наконец, сделает Россию нормальным государством. Поначалу то же самое думали о Ельцине, Горбачеве, Андропове, Брежневе, Хрущеве, Сталине, Ленине, Александре II, Екатерине Великой…

У меня для вас плохие новости, ребята. «Нормальное» в случае России означает грязное, коррумпированное, угрожающее и бессмысленное. Ничего хорошего здесь никогда не происходило и не произойдет. Россия это кусок навоза, завернутый в капустный лист и спрятанный в сортире. Вы в этом сомневаетесь? Тогда приглашаю вас совершить трагический экскурс в историю."

Что автор статьи незамедлительно и делает. Не беда, что знания в явном дефиците — это с лихвой восполняется клокочущей ненавистью. С другой стороны, кому-то, может, и интересно будет узнать, что, скажем, варяги, хлынувшие и в Западную Европу, на Руси только «строили укрепленные города да грабили» (в Европе они же, надо полагать, в силу гораздо более благодарного человеческого материала занимались насаждением культуры). Или что к последующей самоизоляции России первостатейно приложились св. князь Владимир, принявший Православие, и уродливая невразумительная кириллица. (Последнее автору стоило бы списать на двух монахов-миссионеров из Моравии — но как я уже сказал, знания здесь в явном дефиците.)

Дальше — больше. Обязательные монголы, которых, как выясняется, прикончила… чума, Иван III, окончательно превративший русских в бессловесных рабов, всенепременнейший Иоанн Васильевич Грозный (который, после учреждения тайной полиции и массовых казней, «оставил трон идиоту без наследников»), страшный великан Петр, не менее страшная Екатерина («превратила всю страну в потемкинскую деревню и свела сына Павла с ума»). Следующий абзац опять-таки приходится процитировать целиком:

«А потом Александр I, глава православной, лишенной богословия церкви, к своим тридцати годам прочитал, наконец, Библию, и обратился. Бог приказал ему уничтожить либерализм в Европе, для чего он и сформировал Священный Союз. Потом Александр II проиграл Крымскую войну, освободил крепостных и был убит при покушении. Николай II проводил дерганные реформы, проиграл Первую Мировую войну и был убит при покушении.»

Нужно быть крепко поднаторевшим в своем деле мастером слова, чтобы подать кровавую чудовищную бойню в подвале Ипатьевского дома в такой почти цивилизованной (и плевать на истину!) упаковке. Хотя, честно говоря, из общего ряда и это не выбивается никак. Ведь здесь что ни слово — то откровение.

Продолжение — в том же духе и с той же раскрепощенностью. Имманентный русский патриотический угар, ни разу не звонивший гигантский колокол и никогда не стрелявшая гигантская пушка, плюс обязательная фраза из маркиза де Кюстина о том, что «в России нет народа».

Но самый мощный аккорд был припасен к финалу. Ценя талант автора, стоит дослушать этот аккорд до самой последней ноты:

"Она (Россия) смердит, в буквальном и переносном смысле, и она смердела всегда. Люди здесь невоспитанны и, как утверждает Пайпс, не имеют культурной столицы. Нет у них и достоинства при общении с иностранцами. В России, если кого-то облапошили, то симпатии толпы на стороне мошенника. Коммунизм, понятно, еще более усугубил это положение — коммунизм все делает хуже.

Но главное заключается в следующем: Россия была барахлом, остается барахлом и барахлом будет."

Стоит под статьей и подпись. И это, может быть, самое отвратительное в цитируемом скатологическом опусе. Статья подписана не именем какой-нибудь свихнувшейся от ненависти гарпии российской отечественной русофобии и не коллективом палаты номер шесть.

К подписи мы вернемся чуть ниже. Пока же стоит отметить, что статья, названная «Россия при Путине будет таким же барахлом, как всегда», упоминает нового президента всего лишь один раз, в самом начале. Чечня — казалось бы, непременный аргумент в столь ангажированном эссе — и вовсе отсутствует напрочь. Парадокс?

Никакого парадокса. Канадский русовед, отметая несущественные мелочи (а при его подходе к предмету и смена власти, и предстоящие выборы, и Чечня становятся действительно третьестепенными деталями), обращается к самому существу проблемы. Все, как оказывается, очень просто: какие могут быть аналитические тонкости в обращении с куском навоза, завернутым в капустный лист? Дерьмо — оно ведь дерьмо и есть. (Я, кстати, уверен, что в рукописи статьи стояло именно это слово. Еще раз перечитайте, в каком контексте автор употребляет «навоз».)

Имя автора статьи — Джон Робсон. Но прежде чем перейти к деталям, следующим за фамилией, мне все-таки хотелось бы кое-что уяснить в его авторской позиции.

Какую страну предложил бы господин Робсон в качестве образца для немытых и дурно пахнущих недочеловеков, так до сих пор и не вылезших из сортира?

Страну, где за неосторожное слово можно поплатиться работой, а то и свободой? Страну, где список запрещенных к ввозу книг исчисляется сотнями? Страну, где верховный суд может вынести постановление о том, что истинность фактов не является оправданием, если данные факты затрагивают реальные или мнимые честь и достоинство той или иной расовой, религиозной, этнической или сексуальной группы? Страну, где правительство ведет себя как всеведущий и всемогущий родитель, чья основная задача без перерыва одергивать и воспитывать своих отпрысков-граждан, используя все имеющиеся в его распоряжении методы — от экономических до полицейских? Страну, где в школах изучению политически корректных идеологем отводится больше часов, чем всем естественным наукам вместе взятым? Страну, где не только упоминание о Рождестве, но уже, кажется, и самое имя Христа оказывается едва ли не под запретом?