Сельва не любит чужих - Вершинин Лев Рэмович - Страница 65

Молчание.

– Я что, неясно выразился?

– Я иудаист, – печально признался золотопогонник и для убедительности шмыгнул носом. – Ортодоксальный.

– Один хрен, – убежденный агностик Шамиль Салманов доброжелательно улыбнулся. – Значит, как у раввина на гиюре. Ну! Я жду…

– А что, собственно, вы имеете в виду? – осведомился Его Превосходительство Первый заместитель начальника управления кадров Космофлота. – Если можно, уточнили бы…

Надо полагать, рыльце у него было в пушку преизрядно, и он никак не хотел подставляться сверх необходимого.

Салманов укоризненно покачал головой.

– Слышь, ты, обсос неприятный, с тобой что, нельзя по-хорошему? Кто тебя вообще в генералы вытащил, невоеннообязанного, а?

– Вы, Шамиль Асланович! – без запинки отрапортовал седовласый.

– Нет, пацан, не я, – Председатель совета директоров вновь покачал бритой головою. – Не я, а люди. Серьезные, достойные люди. Мои друзья, между прочим. И что с тобой будет, уёбище, если они узнают о твоих художествах, а?

На вновь разинтеллигентневшем лице сидящего за громадным столом великомученика в мундире появилась смертная тоска. Возможные варианты он представлял отлично, благо с воображением проблем не испытывал.

Дольше воспитывать Пятого не стоило. Дело могло дойти до инсульта, как с его предшественником.

– «Вычегда»! – бросил Салманов, сжалившись.

Лицо генерал-полковника просияло. Он, очевидно, ожидал чего-то много худшего.

– Вопрос с «Вычегдой», господин Салманов, держу на личном контроле! Наверх ничего не рапортовал!

– А мне?

– А вам собирался, – радостно частил генерал-полковник, и бритоголовый толстяк, опытный в работе с людьми, видел, что на сей раз Пятый, как ни странно, не врет. – Вот выяснил бы до конца, что с Принцем, и сразу вам, немедленно…

Председатель совета директоров изобразил удивление.

– А что с ним, с мертвым, выяснять?

И не меньшее, если не большее изумление отразилось на лице обмундированного.

– Так ведь он жив, господин Салманов!

Это было сказано негромко, но оглушило, словно раскат майского грома. И пока Председатель пытался осмыслить услышанное, собеседник уже откинул полированную панель, демонстрируя Шамилю Аслановичу небольшой передвижной пульт с несколькими темными и одной ярко пульсирующей лампочками.

– Вот, смотрите, господин Салманов! – тонкие, с намеком на музыкальность пальцы торопливо сновали по тумблерам и кнопкам. – Информацию по «Вычегде» я замкнул на себя, – очки его искательно блеснули, – так, знаете ли, на всякий случай. По известным обстоятельствам. Вот эти датчики показали летализацию носителей еще шесть недель назад, – розоватый, мастерски опиленный ноготь ткнулся в две, в три лампы. – Вот: Михайловс Ульдемир, Звягинцер Василий, Громыхайло-Ладымужеский, Гиви… ну и остальные… а вот этот в полной норме, – голос генерал-полковника взликовал. – Коршанский Дмитрий, псевдо Принц…

Председатель совета директоров поднес было ладонь к макушке, но, забыв для чего сделал это, убрал ее, так и не потерев. Он уже вполне сосредоточился. Ему все было ясно. То есть ему ничего пока не было ясно, кроме самого главного, но об этом следовало думать не в обществе многозвездного дегенерата.

– Хватит, Эммануил, хватит, – сказал он уже совершенно добродушно. – Значит, так. Эту информацию закроешь до особого распоряжения…

– Так точно, Первый! – вытянулся в струнку генерал.

– Держи меня в курсе. И чтобы завтра же спорол одну звезду, ясно? Указ о присвоении генерал-лейтенанта получишь к вечеру. Уяснил?

– Так точно, – без воодушевления подтвердил разжалованный. – Есть спороть одну звезду.

– И не нужно есть меня глазами, Эммануил, – одернул интеллигентнолицего не любящий официоза господин Салманов. – Я тебе не Главнокомандующий, я человек мирный, гражданский, дел ваших не понимаю. Ладно. До связи.

– Так точно! – рявкнул заместитель начальника управления кадрами Космофлота, и очки его полыхнули непредставимым для штатского облегчением.

Экран внутренней связи пошел цветными узорами и погас.

А Председатель совета директоров, развернувшись к столу, какое-то время сосредоточенно массировал виски. Затем извлек из ящика стола капсулу, вытряс на ладонь две тускло-сиреневые пилюльки, добавил третью, кинул под язык и откинулся на спинку кресла, давая кардиостиму время рассосаться.

Мыслилось легко, словно в мозгу заработал комп, причем не современная дешевка, а могучий «Cray» конца двадцатого, каких нынче не водится.

Совершенно неожиданно у Компании выявился шанс разыграть комбинацию, сулящую больше, чем многое, и упустить такую возможность Компания не имела права.

Альянс с Президентом, бесспорно, укрепил ее позиции, но и роль Центра возросла в Федерации неимоверно. А старый Хозяин не из тех, кто любит партнеров. Ему нужны исполнители, и хотя пока что он соблюдает договоренности, но доходят слухи о предстоящей атаке на позиции Компании…

Возможность конфронтации с Президентом вполне реальна.

Кроме того, Хозяин стар и хвор. Сейчас состояние его, если верить врачам, получше, но все может быть. И если к власти придет тот, кого он прочит в преемники, дела фирмы господина Салманова могут оказаться под угрозой. Тот, потенциальный, фанатик, закаливший свой фанатизм в ходе двадцатилетней отсидки до степени необыкновенной. С ним договориться будет невозможно. Или возможно, но на таких условиях, которые сделают бессмысленной саму договоренность.

А что, если?..

Даже так, в уме, Шамиль Салманов опасался додумать появившуюся мысль до конца, но она уже не слушалась его, она родилась и вырвалась на волю, ослепительно яркая, пугающая и невероятно победительная.

Что, если найти парнишку на этой самой Валькирии? Найти и вернуть деду! А предварительно пускай пройдет реабилитационный курс в одном из санаториев Компании!..

Лекарства, процедуры, спорт, девочки, психотренинг, может быть сколько-то гипноза. И в результате к дедуле вернется не просто внук, а убежденный сторонник гуманных и позитивных для всего человечества целей, стоящих перед Компанией. Молодой, привлекательный, толковый. Такого будет не просто, а очень просто провести в Генеральную Ассамблею, подтолкнуть, направить куда следует. И если не дай Бог возраст и хвори сделают свое дело, то чем не преемник внучок деду? Бывали же прецеденты, в конце концов…

Скорее ради отвлечения от раздумий, Шамиль Асланович набрал код компоэнциклопедии, задал вопрос.

– Жан-Клод Дювалье, Гаити, – немедленно выдал справку мужественный баритон, – унаследовал пост от отца, Франсуа Дювалье. Ким Чен Ир, Корея, унаследовал пост от отца, Ким Ир Сена. Луис и Анастасио Сомосы, Никарагуа, унаследовали пост от отца, Анастасио Сомосы-старшего. Форма правления тоталитарная…

Господин Салманов, поморщившись, внес поправку. Двадцатый век как образец для подражания его вполне устраивал, но даже намека на тоталитаризм он как убежденный приверженец демократии и законности терпеть не мог.

– Индира Ганди, Индия, – баритон превратился в сопрано, – унаследовала пост от отца, Джавахарлала Неру. Беназир Бхутто, Пакистан, – от отца, Зульфикара Али Бхутто. Чандрика Кумаратунгхе-Бандаранайке, Шри-Ланка, – от матери, Сиримаво Бандаранайке. Форма правления: представительная демократия…

Это было уже гораздо лучше. Это было уже почти то, что требовалось доказать. Несколько раздражал лишь перечень приводимых имен. В глубине души Шамиль Асланович полагал, что баба у руля, без разницы – страны или транспорта, однозначно чревата катастрофой для пассажиров.

Поправку!

– Ричард Симпсон Кромвель, Англия, – теперь информатор грохотал зычным маршальским басом. – Принял пост согласно народному волеизъявлению после кончины отца, Оливера Кромвеля. Форма правления: конституционная диктатура…

Вот это было именно то, что надо. История, как всегда, полностью подтверждала правильность хода мысли господина Председателя совета директоров Компании.