Сельва не любит чужих - Вершинин Лев Рэмович - Страница 59

Этим восьмерым, вообще-то, полагалось бы быть нынче не просто мертвыми, но и обглоданными. Им повезло. Обнаружив после стычки связанных, воины дгаа разрезали путы, но везунчики, как один, увязались за отрядом, и нгуаб'дгге не велел насупившемуся было Н'харо гнать их…

«Враги наших врагов – наши друзья, сержант!» – наставительно пояснил он, и сержант, некоторое время подумав, широчайшей улыбкой подтвердил полное согласие.

Сейчас, отдохнув и поев, эти бородачи выглядели много лучше вчерашнего…

Впервые довелось Дмитрию видеть тех самых «мохнорылых», о которых немало рассказывала Гдлами.

Кряжистый рыжеволосый детина, обросший кудлатой, не по возрасту бородой, всматриваясь в татуированное лицо Дмитрия, шагнул к нему.

– Перепрошую пана, но пан не унс. Стало быть, пан из великого города?

– Нет. Местный. Дгаа.

Рыжий недоуменно поднял брови, отстранился чуть назад, изучающе целясь острыми глазками, утонувшими под густейшими бровями, и почтительно прижал к сердцу ладонь.

– Таких дикарей не бывает, вельможный пан, – он махнул рукой. – Але нам, Шевчукам, все едино, кто вы. Дякуемо, провиднык, за спасение. Я – Микола Шевчук, прозываюсь Гномом; а это, – он неопределенно мотнул головой, – Степко, тоже из Шевчуков. Гей, Степане, йди досюда!

Бородачи потянулись к Дмитрию. Посыпались имена: Панько, Семко, Славко, Левко, Олекса и почему-то Армен; правда, этот, последний, судя по сколько-то современным лохмотьям, был не из колонистов.

– Из Мельников тут только Олекса остался, – торопливо докладывал Микола-Гном, – остальных мурашам скормили…

Во всем этом стоило бы разобраться посерьезнее.

– Прошу к костру, – перебил Дмитрий. – Подкрепимся, там и поговорим…

– Ще раз дякуемо, пане провиднык, – обрадованно отозвался колонист.

А женщины Двингагги уже разложили у почетной хижины вкусно пахнущую, только-только с костра снедь.

Под жареную свинину разговор пошел легче, и когда три громадных кабана были перемолоты в крепких челюстях сорока оголодавших парней, кое-что стало понятно.

Хотя и далеко не все!

Итак, местные власти строят дорогу в горы. Хорошо, допустим. Дмитрий загнул палец. Сдали стройку в концессию кому-то из земных. Бывает. Соответственно, чистят участки от излишков населения. Жестоко, но вправе, ничего не поделаешь. Су-ве-ре-ни-тет! А вот то, что местные принялись за земных колонистов – вот это сущее безобразие!

Нгуаб'дгге пожал плечами.

Согласно межпланетному праву, если земляне-колонисты нежелательны для аборигенов, следует организовать их эвакуацию! О чем же, черт возьми, думает представительство Старой Земли здесь, на Валькирии, и есть ли оно тут вообще?!

– Так что, пан провиднык, нам пути назад уж нема, – балаболил вовсю рыжий Гном, хрустя кабаньими хрящами. – Мы до самой погибели повинны чертей бить за род свой!

Двали, хоть и с грехом пополам, но все ж разумеющие тарабарскую лингву межземья, сочувственно кивали, слушая мохнорылого. Они понимали его и не могли не одобрять. Они сами думали так же. Если дом твой сожжен, а род понес потери и если ты при этом не слабая женщина, то не можешь ты успокоиться раньше, чем месть стократ превысит обиду!

Восьмерка колонистов пришлась по нраву и нгуаб'дгге.

Эти бородатые парни, чудом спасшись при разгроме своих поселков, не растерялись, а пошли партизанить в леса. И, видно, крепко же допекли путейцев, если те, не доверяя охране, вызвали из долины карателей…

За мясом последовали овощи, вареные и свежие.

Затем – каша из крупных маслянисто-рассыпчатых хлопьев.

После каши блюд было еще немало. В отличие от места в желудках.

– Теперь о нгеннгенни… – сказал Дмитрий, обтирая руки мягким листом папуйи. – Как будем решать?

– Нгеннгенни дьянг, нгеннгенни мьянг, – откликнулся Н'харо, на время трапезы отставивший в сторону свои сержантские замашки. За походной едой люди дгаа не чинятся. – Гъё!

По-своему он был прав. «Взявший трофеи берет трофеи», так гласит пословица дгаа, и это вполне справедливо. Гъё! Так! Целых одиннадцать автоматов, хоть и плохоньких, досталось воинам Дмитрия, и каждый из двали в мальчишеских грезах видел себя обладателем громкотрещащей палки…

Нгеннгенни уже были разобраны и разложены. Аккуратно, с любовью: отдельно – патронные коробки, отдельно – матерчатые сумки с маленькими гранатами, отдельно – тяжелые, очень старомодные на вид и явно самодельные кремневые пистолеты.

Автоматы лежали в сторонке и, какие ни на есть, были самые настоящие. Юные воины поглядывали на них с вожделением, явно готовые спорить, если придется, за обладание хоть на кулачках…

– Взвод, стр-ройсь! – приказал Дмитрий.

Приказ был исполнен без промедлений, и жаждущие взгляды сделались физически ощутимыми.

– Поздравляю с победой, орлы!

– Р-рады старраться, сэр! – выпучив глаза, прокричал вновь осержантевший Н'харо.

– Служим нар-роду дгаа! – стройно выкрикнули воины.

Дмитрий шагнул к трофеям.

– Мы победили. У нас теперь такое же оружие, как и у врага. С его помощью мы, леопарды дгаа, отомстим тем, кто нарушит наш мир!

– Хэйо, нгуаб'дгге! – сверкая глазами, выкрикнул ефрейтор Мгамба. – Пускай забудут дорогу к нам!

– Хорошо, – Дмитрий помолчал. – Кто умеет стрелять, шаг вперед!

Двали мгновенно потускнели. Лихие улыбки на их лицах погасли, губы плотно сжались. Мальчишкам было обидно до слез.

– Понятно, – Дмитрий повернулся к бородачам. – А вы?

– Разумеем помаленьку, – отозвался Микола. – С такой зброи треба палить одиночными, не то спортится швыдко… – Он усмехнулся в бороду. – Хотя, пане провиднык, с рушницей було б краше…

Прочие колонисты согласно закивали.

– Значит, так, – заключил Дмитрий. – Здесь неспокойно, а нам еще возвращаться домой. Поэтому сейчас ат'ты, – он намеренно употребил слово из языка дгаа, – получат те, кто может из них стрелять. А в Дгахойемаро я всех обучу владеть и ат'тами и б'бух. У нас еще будет много битв и много оружия, – голос его сейчас звучал совсем по-товарищески, – и каждый получит громкую палку!

Хмурое молчание повисло над поляной не более двух-трех секунд. Затем юноши зашептались, зашевелились, на лицах их опять появились улыбки.

– Ты верно говоришь, тхаонги, – ответил за всех Мгамба. – У тебя мудрая голова. Мы все согласны.

Двали засмеялись, закивали головами, и в их глазах уже не тлела зависть к вчерашним смертникам…

Теперь надлежало посетить вождя и воздать ему благодарность за радушный прием и ночлег.

Староста Двингагги, сутулый высокий старик, встретил Дмитрия, Н'харо и Мгамбу на пороге своей хижины. Это означало, что они здесь желанные гости. Многочисленное семейство сидело вокруг очага, жадно вдыхая запах варившейся в котле каши. Они потеснились, освобождая гостям почетные места напротив полукруглого входного отверстия.

От еды отказались, не сговариваясь.

Только сушеные лесные орешки приняли с благодарностью, но у Дмитрия тут же защипало в носу. Он поперхнулся, закашлялся, завистливо косясь на спутников, с видимым удовольствием сосредоточенно разжевывающих мелкие коричневые стручки.

– У них что, глотки луженые?!

– Хой, хой, хой! – поблагодарили гости.

Теперь, покончив с обязательными церемониями, можно было приступать к разговору.

Староста, невозмутимый и торжественный, говорил степенно, однако размеренная речь его все же не могла совсем скрыть беспокойство.

Плохи дела, говорил он, а будут хуже. Равнинные появляются все чаще, их уже не просто прогнать, потому что сперва приходят вооруженные. Так началось после того, как люди Д'жгоньи сожгли два стойбища Железного Буйвола…

– О-о-ох! – поддержали главу селения родичи.

Здесь, в Двингагги, равнинных пока еще не было, но скоро доберутся и сюда, как добрались до Тгумумбагши. У людей дгавили плохие мысли в головах, руки не могут работать. Равнинных много, как их не пустишь, если придут? У них оружие, как их прогонишь? А кому нужны в доме злые чужаки, а?