Великолепное Ориноко - Верн Жюль Габриэль - Страница 13

Как и предсказывал рулевой Вальдес, ветер с наступлением ночи спал, но с первыми лучами солнца он подул опять с северо-востока. Поставили паруса, и обе лодки снова стали подниматься без всяких препятствий, с попутным ветром.

Против Капучино открывалось устье Апурито, рукава Апуре. Дельта этого могучего притока появилась двумя часами позже. Этим притоком шел «Симон Боливар», выйдя из Кайкары и продвигаясь по колумбийской территории, ограниченной на западе Андами.

По этому поводу Мигуэль спросил своих двоих товарищей, почему бы Апуре не быть Ориноко с большим правом, чем Атабапо или Гуавьяре?

— Вот тебе раз!.. — засмеялся Фелипе. — Может ли быть Апуре чем-либо больше простого притока реки, ширина которой здесь доходит до трех тысяч метров?..

— И потом, его воды мутны и беловаты, — воскликнул Варинас, — тогда как воды Ориноко от самого Боливара чисты и прозрачны!

— Пусть будет так, — сказал Мигуэль, улыбаясь. — Будем считать Апуре вне конкурса. На нашем пути мы встретим еще много других конкурентов.

Мигуэль, во всяком случае, мог сказать, что Апуре орошает льяносы гораздо более богатые, чем оринокские, и что он только кажется продолжением главной реки к западу, тогда как в действительности Ориноко течет к северу от самого Сан-Фернандо. Пароходы, которые не могут подняться по Ориноко выше устья, поднимаются по течению Апуре на 500 километров, почти до Пальмирита. Апуре справедливо называют «рекой льяносов», этих обширных пространств, пригодных для всех видов хозяйства, удобных для скотоводства и населенных самым крепким и самым трудолюбивым населением Венесуэлы.

Следует также заметить — Жан мог наблюдать это собственными глазами, — что в этих мутных водах, в которых легко подкрасться к добыче, живут кайманы. Некоторые из этих громадных животных подплывали на несколько шагов к «Галлинетте». Эти гиганты из семейства крокодилов достигают длины 6 метров и в большом количестве водятся в притоках Ориноко. Кайманы равнинных рек достигают сравнительно небольшой длины.

На предложенный ему юношей вопрос рулевой Вальдес ответил:

— Эти животные не все опасны. Среди них есть такие, например бавасы, которые не нападают даже на купающихся. Что же касается кайманов, которые попробовали человеческого мяса, то они бросились бы в самые лодки, чтобы вас съесть.

— Пусть только явятся! — воскликнул Мартьяль.

— Нет… пусть уж лучше не являются! — ответил Жан, показывая рукой на одно из этих чудовищ, громадные челюсти которого закрывались и открывались с большим шумом.

Впрочем, не одни только крокодилы наполняют воду Ориноко и его притоков. Здесь встречаются также карибы-рыбы, обладающие такой силой, что они одним ударом ломают самые крепкие рыболовные крючки. Следует также остерегаться скатов и электрических угрей. Снабженные довольно сложным аппаратом, они убивают других рыб электрическим разрядом, который небезопасен и для человека.

В течение этого дня лодки проходили мимо нескольких островов, около которых течение было настолько быстро, что раз или два пришлось употребить бечеву, привязывая ее к крепким древесным корням. Когда лодки проходили мимо острова Вэриха де-Моно, покрытого густым лесом, с «Марипара» раздалось несколько выстрелов и в реку упало с полдюжины уток. Это Мигуэль и его друзья показывали свои охотничьи способности.

Через несколько минут после этого шлюпка с «Марипара» подплыла к «Галлинетте».

— Вот вам, чтобы разнообразить ваш стол!.. — сказал Мигуэль, предлагая пару уток.

Жан Кермор поблагодарил Мигуэля; сержант Мартьяль только пробурчал что-то вроде благодарности.

Расспросив юношу, хорошо ли он провел эти два дня путешествия, и получив утвердительный ответ, Мигуэль пожелал доброго вечера племяннику и дядюшке, после чего шлюпка возвратилась к пироге.

Как только наступила ночь, обе фальки пристали к острову Пахараль, так как правый берег реки был загроможден скалами.

Поужинали с большим аппетитом. Утки, приготовленные сержантом Мартьялем, который, как бывший полковой кашевар, умел готовить, имели вкусное и ароматное мясо, гораздо более приятное, чем у европейских уток.

В десять часов легли спать, по крайней мере юноша растянулся на циновке в отведенной для него части каюты, и дядя, верный своим привычкам, старательно завесил его сеткой от комаров.

Эта предосторожность была необходима. Каких только насекомых здесь не бывает! Шаффаньон, если верить сержанту Мартьялю, не впал в преувеличение, когда сказал, что «насекомые, может быть, самое большое препятствие при путешествии по Ориноко». Мириады ядовитых жал кусают здесь путешественника, не давая ему никакой пощады. Эти укусы дают воспаление, болезненность которого чувствуется через две недели и вызывает иногда сильную лихорадку.

С каким старанием поэтому дядюшка приспособил защитную сетку около постели племянника! Затем какие клубы дыма выпустил он из своей трубки, чтобы прогнать хоть на время ужасных насекомых! И какими энергичными ударами он раздавил тех из них, которые старались пролезть в плохо закрытые щели.

— Мартьяль, ты себе отобьешь руки, — повторял несколько раз Жан. — К чему так стараться?.. Мне решительно ничего не мешает спать…

— Нет, — отвечал солдат, — я не хочу, чтобы хоть одно из этих мерзких насекомых жужжало у твоих ушей.

И он продолжал неистовствовать все время, пока слышал жужжание. Затем, когда заметил, что Жан уже заснул, пошел лечь сам. Хотя он и издевался над укусами, считая себя слишком толстокожим для насекомых, однако они кусали его не меньше, чем всякого другого, и он чесался так, что, казалось, дрожала вся лодка.

На другое утро пироги отвалили от берега и пошли под парусами. Ветер был хотя и неровный, но благоприятный. Низкие густые облака покрывали небо. Шел сильный дождь, и пассажиры должны были прятаться в каютах.

С самого начала пришлось бороться с сильным течением, так как фарватер реки был сжат цепью маленьких островков. Пришлось даже приблизиться к левому берегу, где течение было слабее.

Этот берег представлял собой болотистую поверхность, усеянную каналами, озерцами, болотами. В таком виде он тянется от устья Апурито до устья Ароки, на протяжении 200 километров. В этой местности водятся дикие утки. Они носились над равниной, виднеясь черными точками на фоне неба.

— Если их здесь столько же, сколько комаров, то это великолепно. Они не так неприятны, не говоря уж о том, что их можно есть! — воскликнул сержант Мартьяль.

Он не мог бы придумать более удачного сравнения. Не подтверждает ли это сравнение факт, рассказанный Элизе Реклю со слов Карла Закса, что кавалерийский полк, вынужденный стоять лагерем около одного из болот в этой местности, в течение двух недель питался исключительно дикими утками, причем количество этих птиц в окрестностях нисколько не уменьшалось?

Охотники с «Галлинетты» и «Марипара» — еще меньше, чем полк, о котором только что шла речь, — могли, конечно, уменьшить количество птицы в этой местности. Они удовольствовались тем, что убили их несколько дюжин, а шлюпки подобрали их с поверхности реки. Жан сделал несколько удачных выстрелов, к крайнему удовольствию Мартьяля. Сержант, не желая оставаться ни в чем в долгу у Мигуэля и его товарищей, тотчас же послал им часть дичи.

В продолжение этого дня рулевым пришлось проявить большую ловкость, чтобы избежать скал, натолкнуться на которые значило бы потерять лодку среди поднявшейся от дождей реки. Помимо скал приходилось лавировать между унесенными течением стволами деревьев. Эти деревья были смыты с острова Замура, который уже несколько лет постепенно размывался водой. Пассажиры пирог могли убедиться, что этот остров близок к полному разрушению.

К ночи фальки остановились у острова Казимирито. Здесь путешественники нашли приют от внезапно разразившейся бури, которая бушевала с редкой силой. Несколько покинутых хижин, обыкновенно служащих убежищем для охотников за черепахами, дали пассажирам более надежный приют, чем их каюты. Впрочем, сошли на берег только пассажиры «Марипара». Что касается пассажиров «Галлинетты», то, несмотря на приглашение, они остались в лодке.