Наступление королей - Белобров Владимир Сергеевич - Страница 15

Вот у меня история была — вот это история! Тоже про бабу. А только я бабам после того случая не верю больше.

— Ну, это уж ты, Шульцвиндрейк, хватил. — Вставил Альпухар, — Женщинам надо верить. Не всем, но надо. А если уж не веришь женщине, (если какая-нибудь подозрительная вдруг), то вырви ее из своего сердца и рану факелом прижги. Факелом, естественно, в переносном смысле, в поэтическом, так сказать.

— Ну да! — Громко возразил Шульцвиндрейк. — Стану я из-за всякой бабы себя жечь факелом! Тем более после того, что со мной случилось. Вот, послушайте. Пошел я как-то раз на охоту. Иду по лесу, гляжу — в кустах что-то шевелится. Я выстрелил. Слышу — из кустов: "Иииии!

Пресвятая дева гамзейская!" и тишина. Я думаю: "Черт подери! Никак человека убил. Надо убираться отсюда поскорей, пока меня никто не видел." Разворачиваюсь я, но не успел нескольких шагов сделать, как из кустов жалким голосом: "Принц Шульцвиндрейк, помогите! Я истекаю кровью!" "Вот, блядь, — думаю, — узнали!

Придется идти." Захожу в кусты, смотрю — баба какая-то в кустах разлеглась, одной рукой за бок держится. "Ах! Принц, я умираю!" " Вы кто, дама, будете, — спрашиваю, — и чего вы тут в кустах делали?" "Я, — отвечает она противным слабым голосом, — графиня Элеонора де Борс. Вы, принц, меня убили." "Ну? — говорю, — Может обойдется? У меня дробь мелкая, для птиц." "Ах! — Она отвечает, — не знаю, не знаю, а только чувствую — конец мне приходит." И вдруг хватает меня цепко за сапог и говорит: "Я все равно скоро умру, но чтоб мне полегче умирать назовите меня своей женой. По крайней мере я умру принцессой. Мне это будет не так тягостно. "Ладно, думаю, — все одно умрет, можно в таком случае временно жениться." "Хорошо, — говорю ей, — раз уж так вышло, что вы в кустах невовремя пошевелились, даю слово принца на вас жениться, чтобы вам не так обидно было."

"Вы это, принц, серьезно? — она спрашивает, Не шутите?" "Какие могут быть шутки?! — отвечаю. — Слово принца Шульцвиндрейка крепкое, как камень. Если я что сказал — так тому и быть." "Кажется, — она говорит, — мне легче стало. Кажется я после ваших теплых слов начинаю выздоравливать.

Поднимается она, представляете, с земли и весело так заявляет, — Мне уже намного легче. Пойдемте, принц, быстрее в церковь и обвенчаемся, пока я не умерла." Тут вижу я — что-то не так. Начинаю соображать, что меня за нос водят. Посмотрел я на ее бок — дырок никаких нет. «Ага», — понял. "Чтото ты, — говорю, — невеста, быстро поправилась. Что-то раны на тебе слишком быстро затянулись. Нука, поворачивайся ко мне спиной, я тебе в жопу выстрелю, а потом, ладно, венчаться пойдем, как договаривались. Поворачивайся, поворачивайся, а то не женюсь." "А как же слово? — она мне, вы же слово дали." "Вот тебе еще слово — если через минуту отсюда не убежишь, — говорю ей, — я тебе в жопу дробью выстрелю." И мушкет перезаряжаю. Как она припустилась, только пятки сверкают. А я все-таки не удержался и выстрелил поверх головы. С тех пор веры у меня бабам нету.

— Девица-то хоть симпатичная была? — Спросил Альпухар.

— Уродина. Я ее на всю жизнь запомнил. Я теперь как в городе эту невесту вижу — сразу за ружье. А она от меня драпать.

— Тебе бы, вообще-то, жениться уже пора. — Сказал Зураб Меченосец. Человеку без семьи плохо. У меня вот все померли, знаешь как мне плохо? Одно утешение — музыка.

— Это уж точно, — Шульцвиндрейк отпил вина. — К тебе приедешь, так спасу нет! Целыми днями твоя музыка в ушах звенит!

— Тебе еще рано музыку слушать — кровь у тебя пока слишком горячая. А я через музыку, можно сказать, со своей дорогой супругой познакомился. Помню как сейчас, лет мне тридцать. Приехали ко мне родственники на именины. Пировали до утра. Под утро один мой кузен не выдержал и умер прямо за столом. Желудок у него, по-моему, слабый был. И кузина опять же, тоже чуть не померла, но осталась жива. А умерла она только через два года, представляете себе, снова у мня на именинах. Вот совпадение! Ну так вот, а кузен, значит, в первый же раз умер. Пошли мы его на следующий день хоронить. Идем — впереди оркестр, похоронный марш играет. По обочине народ собрался похороны посмотреть. Вдруг из толпы дама какая-то выскакивает, на трубача с кулаками накидывается и кричит: "Ты что же, урод, си-бемоль фальшивишь?! Я тебе дам си-бемоль фальшивить!" "Вот это женщина, — думаю, музыку как чувствует!" Подхожу к ней. "Вы, — говорю, — благородная дама, кто будете?" "Я, отвечает, — девица дворянского звания Медония Сиверамба".

"Я, о благородная девица Сиверамба, потрясен вашей музыкальностью и беру вас в королевы! А трубача — повесить!" Вот как удачно я встретил женщину, с которой прожил в любви двадцать лет. Жаль, что она не дожила до этого часа.

— Слушай, Зураб, — спросил принц Шульцвиндрейк, — у тебя продукты свежие?

А то у меня чего-то живот заболел.

— Что же я по-твоему — буду гостей тухлятиной кормить? Обиделся Зураб Меченосец. — Это у тебя желудок, наверное, слабый. Ты иди к себе в комнату, ляг на живот, и все пройдет.

Шульцвиндрейк поднялся из-за стола, икнул и упал без чувств.

— Напился-таки Гельмунд. — Подозрительно спокойно сказал Зураб. — Меры не знает. Эй, слуги, унесите его в спальню. — Он повернулся к Альпухару и маркизу. — Да и нам, гости уважаемые, пора набоковую.

Король Альпухар и маркиз Германус вошли в спальню.

— А ведь Зураб-то принца отравил. — Задумчиво произнес Альпухар.

— Я догадался, Ваше Величество. Хорошо, что мы ничего не кушали, а то бы он и нас с вами отравил.

— Вот что, маркиз, надо быть начеку. Сдается мне, что он ночью и до нас доберется. Спать будем по очереди. Сначала ты охраняешь, а я сплю. Через два часа поменяемся.

Альпухар не раздеваясь лег на кровать и тут же уснул.

Через два часа маркиз Германус стал робко будить короля. — Ваше Величество, два часа прошло.

Теперь ваша очередь.

— А?.. Что?.. Где я?.. — Альпухар сел. — А, это ты, маркиз.

— Вам дежурить, Ваше Величество.

— Знаешь что, — король зевнул, — лучше ты дежурь. А я спать буду.

Альпухар упал на подушку и заснул.

Маркиз походил какое-то время по комнате, потом сел в кресло и незаметно для себя задремал…

…Альпухар проснулся от того, что ему кто-то щекотал в ухе. Он захихикал и дернулся. Что-то выскочило из уха и покатилось по полу. Хлопнула дверь. Альпухар вскочил.

— Маркиз, свет!

Маркиз зажег свечу. На полу валялись железная воронка и баночка с ядом.

— Ах, Зураб! Негодяй! — Выругался Альпухар. — Он мне эту воронку в ухо вставлял, чтобы яда через нее налить! Скотина! Жену отравил, родственников отравил, Шульцвиндрейка сегодня отравил, и все ему мало!

— Уезжать надо, Ваше Величество.

— Ты что, маркиз, испугался? А я никого не боюсь! Сейчас вот лягу и буду дальше спать. — Альпухар решительно сел на кровать.

— Надо уезжать, Ваше Величество, пока не поздно.

— Думаешь? Ну ладно, поехали.

Они быстро спустились во двор, оседлали лошадей и помчались прочь от замка Зураба Меченосца.

Светало. Всадники ехали вдоль ячменного поля.

— Зря я дядю Анабабса отговорил на Зураба нападать. — Задумчиво казал Альпухар. — Вот скотина!

Отравить меня хотел через воронку! Слыхал, Германус?

— Да, Ваше Величество.

— И музыка эта его! Станет разве нормальный человек такой дрянью заниматься?! А, маркиз? Скажи, станет или нет?

— Нет, конечно, Ваше Величество. Даже смешно предположить.

— Вот и я говорю. Я как в залу вошел и оркестр услышал, так сразу недоброе заподозрил. Я ему еще говорю, — "Что, дескать, за херня у меня в ушах звенит?" Я только не знал — заодно с ним Шульцвиндрейк или нет. А вот когда Шульцвиндрейк после ужина зашатался, я сразу все понял. А ты понял?