Американская трагедия в России - Белобров Владимир Сергеевич - Страница 2

— Спасибо, парень! — не поняли американцы. — Гуд бай!

— Чешите, немцы. — слуга подул в гармошку.

Пролезая через дыру в заборе, Брюс Харпер разодрал клетчатые штаны.

— Шит!

По забору снаружи аршинными буквами было написано:

«ЛЕВА! НЕ УБИВАЙ КАРЕНИНУ!

ХАДЖИ-МУРАТ»

Прочитав надпись, американцы забеспокоились.

— Долбанное дерьмо! — сказал Джек. — Вдруг, этот Толстой — знаменитый убийца?

— Расслабься, приятель. КАРЕНИНУ — это порода русской мясной индейки. Лев Толстой убивает их в знак протеста против мясной пищи. Он ест только фрутс и вегетейбылс. А) — арбуз, апельсин, абрикос, акрошка; Б) — баклажан, банан, блины; В) — виноград, винегрет, вобла, воздушная кукуруза; Г) — грибы, гамбургеры овощные, голубцы…

— Что такое голубцы?

— Русское национальное блюдо из риса и капусты. Я попробовал в ресторане.

— Сколько стоит?

— Полдоллара.

— Ого!

Американцы обогнули знаменитый пруд и углубились в перелесок.

«Вот тут, наверное, как раз и живут бурые русские медведи. — подумал Джек Виллис — Надо быть весьма осторожным.» Он пощупал в кармане кольт.

— Интересно, — спросил Брюс, — какие животные водятся в этом лесу?

— Медведи. В России много медведей.

— Ой-ля-ля!

В кустах справа что-то затрещало. Американцы отскочили в сторону.

— Русские медведи! — заорали они.

Джек выхватил кольт и навел дуло на кусты. Из кустов вылезла полная девушка в красном сарафане в лаптях и кокошнике.

— Бьютифул! — выдохнул Джек Виллис и сдвинул дулом кепку на затылок.

— Бьютифул! — цокнул языком Брюс Харпер. — Хэй, герл!

Девушка удивленно посмотрела на американцев.

— Чего, барины, дразнитесь? —наконец ответила она.

— Мы есть американские туристы. — Брюс Харпер показал паспорт. — Мы искаль писатель Толстой.

— А чего его искать-то? — лениво отозвалась девушка. — Вон он за теми березами землю пашеть.

— Как тебя звать? — поинтересовался Джек.

— Чаво? — переспросила девушка.

— Как тебя звать?

— Варвара я. Сидорова дочь. По мужу Прохорова.

— Скажи, Варвара, — спросил Брюс Харпер, — как часто твой муж делаль дринкин?

— Майн Ваня делаль дринкин эври дэй! Как все.

— Откуда ты зналь по-английски?

— Нас Софья Андреевна учат.

— Твой муж делаль дринкин эври дей? Это плехо. Мы американцы не пиль алкоголь на здоровье. Мы делаль гимнастика. Мы спортсмены и гимнасты. Раз

—два —три —четыре-ноги шире! Вступай с нами в наше общество для молодых людей и ты не будешь иметь проблем, будешь делать гимнастика и иметь здоровый образ жизни.

— Чего-чего?.. Если вы, господа, дурного хотите, так я сейчас мово мужа покличу. Ва-а-аня! Ва-а-аня! — заголосила девушка.

Из кустов выскочил детина с сизым носом.

— Чего, Варь, шумишь? Неймется, что ль?

— Да вот, Вань, немцы ко мне пристають. — она показала пальцем на притихших эмиссаров. — С намерениями. Вступайте, говорят, нахалы, с нами в имнастику. Что ж я, фря городская, с кажным немцем в имнастику вступать?! Я девушка стыдливая. У меня муж имеится. — она обняла Ивана и чмокнула в щеку.

— Ну и что, что пьющий? А мне другого и не надо.

— А вот щас мы им устроим имнастику. — грозно крикнул Иван и пошатываясь, пошел на американцев.

Он успел съездить по физиономии Брюсу и пнуть Джека в живот. Виллис согнулся, но удержался на ногах, выхватил пистолет выстрелил в воздух. Ваня и Варя скрылись в кустах.

Лев Николаевич Толстой пахал поле. «Эх, — думал он — великолепно получается! Вжик-вжик! Вжик-вжик! Красота!» Граф набрал побольше воздуху и спел:

— Полоскает фрак в пруду Девушка-красотка Я к ней сзади подойду Гаркну во всю глотку!

припев: Эй, паромщик, немец длинный Меня к милой отвези-ка Сладка ягода малина Горька ягода брусника!

Из перелеска вышли двое и, спотыкаясь о комья свежевспаханой земли, направились к нему. Лев Николаевич пререстал петь и насупился.

— Мистер Толстой? — обратились оборванцы.

— Если вы за деньгами, — отрезал Толстой — у меня с собой нету. Так что идите и не мешайте трудиться.

— Ноу проблем. Деньги у нас есть. — Брюс Харпер показал Толстому доллары. — Мы имель желание решить с вами одна международная проблема.

— Ну? — спросил Толстой, не выпуская из рук плуга.

— Мы не отнималь у вас много время.

«Вот черти, — подумал граф, — от этих так просто не отделаешься».

— Ладно, пойдемте на лужайку. Даю вам пять минут.

— О кей.

Все трое прошли на лужайку и уселись.

— Ну что там у вас, выкладывайте. — Толстой сорвал травинку и принялся ее жевать.

— О кей. — сказал Джек Виллис — Вы есть знаменитый непьющий русский писатель, который писать книгу в четыре пальца толщиной?

— Ну, допустим. — Толстой поглядел на ногти.

— О кей! Вы иметь популярность в ваша страна, как непьющий и справедливый человек. Мы видеть пруд, где вы утопить свой шуз.

Граф насторожился:

— Вас часом не жена ко мне прислала из гимназии? Тапочки подкладывать?

— О, нет, нет! — загалдели американцы. — Мы не знакомы с ваша уважаемая жена и мы не хотеть предлагать ей гимнастика с нами. Вы нас должны правильно понимать.

Толстой недоуменно на них посмотрел:

— Так чего вам надо тогда, я не пойму?

— О кей. Мы — американские граждане. У нас в Америка есть очень популярные общества трезвости для молодые люди. В наши общества вступают американцы не пьющие алкоголь. Там они иметь здоровый образ жизни и заниматься физический спорт. Теперь эти общества есть в Европа и даже в Азия. Во всей Европа и Азия молодые люди тоже хотят иметь здоровый образ жизни, делать гимнастика и не иметь проблема с алкоголь.

— Нуте-с, — Толстой сдул комара , — а от меня-то вы чего хотите?

— Один момент. Мы знать, что вы большой популярный артист. Мы хотеть ваше письмо на открытие общества трезвости людей в Россия. Мы хотеть, чтобы вы написать открытый письмо к русский царь и русский народ. Потому что царь и народ в ваша страна вас очень любить и уважать.

— Не пойму, что у вас за общество такое? — спросил граф. — Это выходит, люди собираются для того, чтобы водку не пить, что ли?

— Иес! Иес! — обрадовались американцы. — И виски!

— Так-так… — задумался Толстой. — Это ж, господа туристы, ерунда… Если люди собираются, так надо пить! А если не пить, так нечего и собираться!

Американцы открыли свои рты. У Брюса Харпера выпала жвачка.

— Я, лично, господа из Вашингтона, в такой чепухе участвовать не буду! Тем более, от общественной жизни я отошел и снова в нее влезать не собираюсь. Кроме того, у меня времени в обрез. Я в понедельник лошадь продаю. Мне до понедельника нужно все перепахать. — Толстой обвел рукой поле. Щелкнул пятками и поклонился. — Честь имею. Аудиенция окончена. — И пошел к лошади.

— Один момент! Один момент! Ай эм сорри! — закричал Брюс Харпер. — Если вы не хотеть это писать, может быть вы предложить кандидатура другой непьющий писатель?!

Толстой задумался: «Пошлю-ка я их… Пошлю-ка я их… к Куприну! Сроду такого пьяницы не видел. Вот смеху-то будет!»

— Вот что, мистеры, — повернулся он, — езжайте-ка вы к Куприну. Более непьющего русского писателя я, пожалуй, не знаю. И книги пишет тоже… — Толстой поглядел на свою ладонь, — в два пальца толщиной.

Часть II САНКТ-ПЕТЕРБУРГ Александр Иванович Куприн с трудом открыл глаза и посмотрел в потолок."По крайней мере я дома — подумал он. — Та-ак. Начали, я помню, в театре с Шаляпиным. Это я точно помню. Он еще потом на сцене пел, а я ему из ложи бутылку мадеры показывал, чтобы у него слюнки потекли. Потом я эту бутылку в партер упустил. Потом не помню. Потом нас из театра вывели и мы с Ленькой Андреевым поехали на извозчике в бордель. По дороге распили с извозчиком. Потом, помню, в бордель нас не пустили и мы поехали к Бунину. У Бунина… Не помню… Потом… Потом… Потом, помню, у кого-то справляли новоселье. Там еще поэтесса худющая была, вот с таким носом. То ли Ахмедова, то ли Махмудова фамилия такая. Ее Ленька старался за нос схватить. Потом я, кажется, к первой жене поехал — отношения выяснять. Но это уже без Леньки. Ленька остался догуливать с Махмудовой. А мы с Ванькой Буниным поехали. Он меня обещал поддержать. Ванька — друг. Люблю его. Приехали мы к жене… и она нас тоже не пустила. А мы ей окна побили и убежали. Потом пошли в ресторан. Там встретили купца Захарова. Он про Толстого что-то рассказывал. То ли Толстой под лошадь попал, то ли он сам на Захарова лошадью наехал. Темная история… В ресторане напились, Захаров всех выгнал и устроил аквариум — налили полный рояль шампанским и селедку туда пущали. Потом поехали в бордель… и все… дальше не помню…»