Махно - Веллер Михаил Иосифович - Страница 11

15.

– В третью камеру, – нехорошо улыбаясь, говорит начальник. – Для железных борцов за революцию.

И в цементной камере четверо дюжих стражников поднимают Нестора за руки и за ноги – и с размаху швыряют спиной об пол. Внимательно глядя – в сознании ли? – поднимают и повторяют. Еще раз. Еще!

– Авось теперь сдохнет! – сплевывают.

16.

Впадины под скулами, морщинки у рта – это уже не мальчик. Нестор сплевывает темным и держится иногда за грудь.

Когда он идет – ему уступают дорогу. Собирается сесть – уступают место. «Он тихий – тихий, а вдруг что не так – дикий зверь. С жалом парень, недаром бессрочник из-под смертного».

17.

– Революция! В Петербурге революция!

– Товарищи – рухнуло самодержавие!

– Ур-ра! Да здравствует свобода!

Очередь в кузницу. Стук по металлу: сбиваются кандалы.

...Разминая запястья, скованными шагами, словно на ногах еще железо, Нестор входит в кабинет начальника.

Пол усыпан бумагами, портрет царя висит криво, начальник опрокидывает на стол вытащенные из тумб ящики и роется в содержимом.

– Революция, ваше высокоблагородие, – почти приветливо говорит Нестор.

– А, ты. Ну что, теперь все свободны. Прежние приказы силы не имеют.

– Не имеют, – легко соглашается Нестор, подходит к нему и протягивает руку к кобуре на поясе. – Тише! тише, я сказал! – приставляет самодельный арестантский нож к жирному зобу жандарма.

Достает револьвер, отходит на пару шагов и взводит курок.

– Одного я не понимаю – почему ты сразу не сбежал. Ты чего ждал? Га? – дурашливо спрашивает Нестор. И со скучающим выражением лица дважды стреляет начальнику в грудь.

... – Ну что – поехали в Россию революцию робыть? – спрашивает Нестор Аршинова-Марина тоном старшего в компании.

Глава четвертая

Из хроники гражданской войны,

которую никто до сих пор толком не осмыслил и не написал

1.

25 февраля 1917 года. Демонстрации и бунты в Петрограде. А вообще царем давно недовольны все: генералы не хотят его как Верховного Главнокомандующего, политикам он мешает руководить, промышленникам и финансистам мешает рулить экономикой, а народ не хочет войны и скудости, но хочет процветания и свобод.

Ряд генералов и высших политических лиц из Думы и правительства блокируют Николая II в Могилевской Ставке, не позволяя вернуться в Петроград и давя отречься в пользу брата Михаила. Мысль: и тогда будет конституционная монархия английского типа: царь представительствует и гарантирует легитимность правления – а реальные политики и промышленники правят государством.

2 марта. Царь отрекается – не только за себя, но и за сына, законного наследника, чего у него пока никто не просил. Окружающие несколько удивлены слабостью ума и характера Николая II. Лишить всех будущих возможных потомков возможности царствовать – ради мысли, что тогда «его не разлучат с сыном».

3 марта. Брат его Михаил также отрекается. Он влюблен в неравном браке, не чувствует он государственного призвания.

Разросшаяся, как цыганский табор, огромная семья Романовых с бесчисленными двоюродными дядьями, сестрами и тетками, кузенами и князьями, племянниками и наместниками, прожорливо подъедающая казну, как стадо кроликов под амбаром, – никак не изъявляет ни малейшего намерения определить промеж себя наследника, претендовать на законную власть и принять участие в управлении Империей, которую Бог вверил в управление Романовых.

4 марта. Несколько даже ошеломленная верхушка правительства и Думы по кратком размышлении объявляет себя Временным Правительством во главе с оставшимся премьер-министром князем Львовым.

В тот же день Петроградский Совет депутатов издает свой вполне знаменитый «Приказ № 1». Этим приказом в армии отменяется столь унизительный ритуал, как отдание чести; отменяется титулование офицеров подчиненными, все эти «ваши высокоблагородия» и прочие: просто – «господин капитан» – и хватит; уравниваются все права всех чинов – теперь солдат и генерал имеют равные права на проезд, питание, голос на военном совете и т.п.; отменяется единоначалие (!!!) – теперь решения принимает триумвират: командир, комиссар (вот оно, слово и должность!!) от Временного Правительства и выборный составом части солдатский комитет. В ответ на приказ вступить в бой – солдаты могут устроить митинг и приказ отменить с формулировкой (из любимых) «ввиду возможных потерь».

Этим приказом Временное Правительство, кстати, обезопасивалось со стороны возможных монархистов из генералитета и заручилось поддержкой восьмимиллионной армии – то есть вооруженного народа.

Чтобы исключить армию из расклада опасных для власти политических сил – армию развалили, льстя и потакая солдатской массе.

Март-апрель. Повсеместное создание свободных демократических органов самоуправления: Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Создание Красной Гвардии – то есть боевых отрядов рабочей самообороны на предприятиях и в рабочих районах Петрограда, Москвы и ряда крупных городов. Основная партийно-политическая склонность – эсеры и анархисты. Зачем? На всякий случай. Власть-то все же какая-то... буржуйская. Почему Красная? А вся Февральская революция ходила с красными бантами. Потому что «Свобода, Равенство, Братство», Марсельеза и долой проклятое самодержавие.

2.

Партии и течения расцвели и грызлись. Определяющим для партии является отношение к: 1. собственности и ее распределению; 2. кто у власти; 3. структура государства; 4. сосуществование политических классов.

Конституционные демократы (кадеты). При Временном Правительстве – партия власти, но в Советах представлена в меньшинстве. Собственность административно-политическим путем не перераспределять, у всех все остается. Рыночные отношения. Аграрную реформу можно разработать, но чтоб никого не обидеть и ни у кого ничего не отнять. Классовое содружество. Всеобщее гражданское равенство. Демократические свободы. Единство интересов государства и народа. Парламентаризм, выборность, отсутствие сословных перегородок, главенство Закона. Партия интеллигенции, образованных людей, малочисленного среднего класса, предпринимателей.

Анархисты. Это вообще не партия, теория анархизма отрицала любые формы организации, где могло пахнуть дисциплиной, принуждением и любым ограничением свободы личности. Свободные объединения свободных личностей, готовых к борьбе за свои цели. Крестьяне свободно трудятся на собственной земле и сообща решают общие вопросы по справедливости, уму и традиции. Община. (А что? Казачьи округа так и жили.) Рабочие сообща владеют предприятием и тоже все производят по уму. Продукты и товары свободно меняются. Наемный труд запрещен как источник неправедного и излишнего обогащения. Кто не работает – тот не ест. Никто никому не смеет ничего приказывать! Государство – это насилие и паразит, оно не нужно и запрещено. В случае войны – народное ополчение ставит над собой выборных людей для координации действий. Идеи просты, справедливость обнажена, самолюбие простого подчиненного человека обласкано, он горд собой – столп мира. Матросы Балтийского и Черноморского флотов, сытно кормленые в безопасной дали от военных театров, томимые дисциплиной, бездельем и безбабьем, почти поголовно были в 1917 году анархистами. И у крестьян анархизм встречал понимание и одобрение.

Социалисты-революционеры (эсеры). Основа всего – крестьянин, производящий на земле продукты питания. Всю землю безвозмездно раздать крестьянам. А предприятия – рабочим: хотя рабочий вторичен по отношению к крестьянину, но тоже полезный труженик. Сопротивление тех, у кого земля и заводы будут отбираться в пользу трудящихся – подавлять сурово. Государство должно координировать всё происходящее в пользу а) крестьян; б) рабочих; в) всех прочих, кто лично трудится и своим трудом как-то полезен крестьянам и рабочим. А по мере развития крестьянской общины государство будет все меньше нужно.