Черное пламя - Вейнбаум Стенли - Страница 25

За это его казнили на электрическом стуле. Он был привязан к этому креслу!

Затем… затем ниша на холме. Но как… как? Неужели произошло какое-то чудо и он пережил сжигающее напряжение? Должно быть так, и ему следует расплачиваться!

Он отчаянно пытался подняться.

— Я должен уйти отсюда! — пробормотал он. — Выйти, я должен выйти! — Новая мысль. — Нет! Я ведь официально мертв. Они не могут тронуть меня сейчас; в этой стране нет повторной кары. Я в безопасности!

В соседней комнате зазвучали голоса.

— З Селуи, — сказал мужской голос. — Давно так.

— Ну, — сказал другой. — Н дачно жив — счасливц! Бдет богат!

Для него это ничего не значило. Он с огромным усилием поднял руку; она блестела на свету, смазанная каким-то маслом. Трещин на коже больше не было и призрак мяса уже покрыл кости. Его тело возвращалось к нему.

Он ощутил сухость в горле. Он сделал глубокий вдох, закончившийся резким кашлем.

— Могу я попросить немного воды? — спросил он девушку.

— Н-н-н! — Она покачала головой. — Н воды. Нмного ликета?

— Ликета? — Должно быть, напиток, решил он.

Коннор кивнул и выпил чашку густой жидкости, которую девушка поднесла к его губам.

Он улыбнулся, поблагодарив, и она снова села рядом с ним. Он удивлялся — куда его занесло, что за странное место — с экзотической одеждой и странным испорченным английским.

Его глаза остановились изучающе на своей сиделке; даже если она была какой-то иностранкой, то она была невероятно красива — с бронзовыми волосами, сверкающими поверх изумрудного костюма.

— Мжно гворить, — сказала она в конце-концов, словно давая разрешение.

Он не стал раздумывать.

— Как вас зовут?

— Й Эвани Сейр. Эвани, Влшебница.

— Эвани, Волшебница! — повторил он. — Очаровательное имя… Эвани. А почему Волшебница? Вы предсказываете судьбу?

Вопрос озадачил ее.

— Н'пнятно, — пробормотала она.

— Я имею в виду, чем вы занимаетесь?

— Влшебством. — И увидев его изумленный взгляд она сказала. — Дать силу — сделать хорошо.

Она коснулась его высохшей руки.

— Но ведь это медицина, наука. Не волшебство.

— Ну. Наука — влшебство. Се едино. Мойц отец, Ивэн Сейр, Колдун, обчил меня. — На ее лицо легла тень печали. — Н сейчас мерт.

И затем внезапно.

— Где твои деньги? — спросила она.

Он удивился.

— В Сент Луисе, в банке.

— О! — воскликнула она. — Н-н-н! Селуи! Н'безопасно!

— Почему нет? — спросил он. — Неужели началась новая волна ограблений банков?

Девушка выглядела удивленной.

— Н'безопасно, — повторила она. — Урбс — лучче. Давно уже, Урбс — лучче.

Она замолчала.

— Когдат спал?

— Прошлой ночью?

— Н-н-н. Длинный сон.

Длинный сон! Воспоминание ударило с невероятной силой. Его последние мысли перед ужасным пробуждением были о сентябре — а сейчас середина лета! Ужас охватил его. Как долго… как долго он лежал в своей… могиле? Недели? Нет, по меньшей мере, месяцы.

Он пожал плечами и девушка мягко спросила:

— Когда?

Его охватило изумление.

— В каком году? Конечно, в 1938-м.

Она внезапно вскочила.

— Н-н-н 1938. Счас только восемьсот сорок шестой год!

Затем она ушла и после возвращения запретила ему говорить. День прошел. Коннор заснул, и следующий день родился и прошел. Но Эвани Сейр снова запрещала ему говорить и череда дней застала его задумчивым и несколько обескураженным. Мало-помалу ее странный английский стал совершенно понятен ему.

Пока он лежал, обдумывая ситуацию, размышляя о своем чудесном спасении, чуде, которое вызвало какую-то помеху в генераторах Миссури. К нему возвращалась сила. Настал день, когда Эвани снова позволила ему говорить, пока он смотрел, как она готовит еду.

— Т глден, Том? Й скро сгвлю.

Он понял, она говорит: «Ты голоден, Том? Я скоро сготовлю».

Он ответил ей небрежным «да» и смотрел, как она вертится у чудо-печки, которая готовила еду, не давая ей пригореть.

— Эвани, — начал он, — как долго я пробыл здесь?

— Три месяца, — ответила Эвани. — Ты был очень болен.

— Но как долго я спал?

— Ты должен знать, — сказала Эвани. — Я говорю, что сейчас восемьсот сорок шестой год.

Коннор вздохнул.

— Восемьсот сорок шестой год чего?

— Просвещения, конечно. В каком году ты заснул?

— Я же говорил тебе, в тысяча девятьсот тридцать восьмом, — настойчиво повторил Коннор. — Тысяча девятьсот тридцать восьмом A.D.

— Ох, — сказала Эвани укоризненно, словно он был ребенком, занимающимся шалостями.

И затем:

— A.D.? — повторила она. — Это означает «Anno Domini» — год рождения Повелителя. Но Повелителю только около девятисот лет.

Коннор был недоволен. Они с Эвани говорили совершенно о разных вещах. Он рассудительно начал снова.

— Послушай меня, — сказал он спокойно. — Предположим, ты расскажешь мне все, что происходило. Предположим, я — марсианин. Простыми словами.

— Я знаю, кто ты такой. Ты — Спящий. Часто они просыпаются с перепутавшимся сознанием.

— А что такое? — настойчиво допытывался он. — Спящий?

К его удивлению, Эвани ответила вполне понятно — и страшно удивительным образом. Столь удивительным, что Коннор не смог получить ответа на свой вопрос.

— Спящий, — сказала она просто, Коннор сейчас мог понимать ее странный, словно сплюснутый язык — язык всех окружающих, с относительной простотой. — Это один из тех, кто получает электролептики. И это делается для того, чтобы через долгое время сделать деньги.

— Как? Выставляя себя напоказ?

— Нет, — сказала она. — Я имею в виду, те, кто очень сильно хотят разбогатеть, но не хотят положить годы, работая, выбирают Сон. Они помещают свои деньги в банк, организованный для Спящих. Ты должен помнить это — даже если ты забыл все остальное. Банк гарантирует шесть процентов. Ты все понял, не так ли? И таким образом, деньги спящего увеличиваются в триста раз за столетье. Шесть процентов удваивают их деньги каждые двадцать лет. Тысяча станет тремя сотнями тысяч, когда Спящий проспит столетье и проснется.

— Сказки! — нетерпеливо буркнул Коннор.

Сейчас он понял вопрос о том, куда он поместил свои деньги, который задала ему девушка, когда он впервые проснулся.