Интернат, или сундук мертвеца - Васина Нина Степановна - Страница 23

В это пасмурное утро Хамид разодрал роман Никитки — первую книгу великой трилогии — на мелкие кусочки. Кучка рваной бумаги на огромном сине-белом ковре.

— Я не верю, — сказал Хамид, вороша изодранную бумагу ногой. — Я не верю, и все!

— Но это же твое! — Никитка показал одну дужку от наручников, он равнодушно наблюдал за раздиранием бумаги: в Москве лежали спокойно в столе несколько дискет.

— Не знаю, мало ли чудаков в Стамбуле заказывают себе золотые наручники, ну не верю я!

— Рукописи не горят! — заметил Никитка и зевнул. У него не бывало похмелья, просто он мог спать несколько суток после сильной выпивки.

— А тонут? — задумчиво спросил Хамид, захватил рваную бумагу сколько мог ладонями и отнес к бассейну. — Почему ты отпустил охранника? — крикнул он Никитке, засыпая воду бумажными обрывками своего детства.

— Он хороший специалист, очень дорогой, — неопределенно сказал Никитка.

— Кошачий хвост он, а не специалист!

— Он отстрельщик, знаешь таких?

— Нет. — Хамид вернулся и собирал остальные листки.

— Давно в Москве не был. Это такой тип охранников, их нанимают, когда тебя заказали. — Никитка пристально рассмотрел на свет бокал с апельсиновым соком. — Допустим, ты знаешь, что тебя заказали. Нанимаешь отстрельщика, он должен отстрелить киллера до того, как тот тебя убьет. Конкретно!

— И что, случается такое, что киллера отстреливают до того?

— Они почти все из органов, работают не столько телом, сколько информационно, у нашего хороший послужной список, а вообще он из ФСБ.

— Почему ты нанял отстрельщика, разве Федю заказали?

Никитка долго не отвечал. Он встал и подошел к бассейну, засыпанному рваной бумагой.

— А что, незаметно? — тихо спросил он в спину Хамида.

— Ты его отпустил на два месяца, чтобы он нашел женщину, так?

— Так, — согласился Никитка.

— Да он же ее сегодня утром нашел! — заорал Хамид рассерженно. — Ну и где она?

— Я не знал, что это будет так быстро, но слова своего не поменяю.

— А я тебе вот что скажу: любой, кто найдет ее, обязательно утащит в норку, чтобы раздеть, а когда разденет, никакие деньги за работу уже будут не нужны, больше ты своего отстрельщика не увидишь! И не верь его сказкам про всяких там стариков.

— На всякого отстрельщика есть свой застрельщик, — философски заметил Никитка.

— Это моя женщина! — Хамид топнул ногой.

— Так иди и найди ее, — вздохнул Никитка.

В прохладных сумерках кричал на минарете муэдзин. Адвокат и его слуга китаец стояли по обе стороны от огромной кровати. Звонко пробили где-то в доме старинные часы. Темная головка затерялась в подушках, из-под пухового одеяла высунулась заблудившаяся женская рука — сильно стиснутый кулак, с запрятанным внутрь большим пальцем. Ева открыла глаза и разжала кулак. Сначала она непонимающе оглядела, привстав, маленького невозмутимого китайца, потом оглянулась и увидела адвоката. Китаец отвернулся на секунду, чтобы взять серебряный поднос с чашкой бульона и гренками.

— Адвокат, — сказала еле слышно Ева.

— Дэвид Капа, — чуть поклонился адвокат. — Попробуйте что-нибудь съесть, потом опять можете спать.

Ева подняла одеяло и посмотрела под него.

— Я голая, — заявила она. — Еще кто-то всю меня изрисовал!

Ева увидела нарисованные черным иероглифы на груди и ровной полосой до лобка. Она провела рукой вверх, до шеи, и почувствовала пальцами неприятную шероховатость краски и у круглой впадинки под горлом. На самом деле у нее еще вся спина была расписана и ягодицы.

— Это сделал мой слуга. — Адвокат говорил тихо, смотрел куда-то мимо Евы застывшим непроницаемым взглядом. — Он сказал, что ты побывала в царстве мертвых, он тебя подготовил к царству живых, чтобы живые тебя узнали.

Китаец улыбнулся и поклонился.

— Хотела бы я найти этого чертового сочинителя! — возмущенно сказала Ева, прячась под одеяло.

— Какого именно? — так же тихо поинтересовался адвокат.

— Который все это про меня придумывает! Нет, ну почему я?! Плюхнуть бы его в эти придуманные миры, вот бы он там побарахтался! Сидит писателишка, кропает потихоньку с тоски, а потом это все происходит на самом деле! Где этот идиот, который все это со мной делает, или я совсем спятила, или… — Ева тщательно уложила одеяло под мышками и протянула руки за бульоном. — Или мы все умерли, а теперь изображаем видимость существования?! А может, это ты? — Ева пристально уставилась в лицо адвокату. — Это ты все про меня придумал, всю эту чушь с публичным домом, утоплением, золотой распашонкой! — Адвокат безучастно смотрел в пространство. — Старики всегда стараются восполнить недостаток интересных событий воображением!

— Я бы хотел, чтобы к завтрашнему утру ты хорошо отдохнула и смогла работать. — Адвокат наконец опустил глаза, он отметил нездоровый румянец и возбуждение Евы. — Ты очень возбуждена, ты сейчас на грани здравого смысла и заболевания, ты всего лишь маленькая девочка. Видимо, — продолжил он, помолчав, — слишком маленькая для мужских игр. Поэтому тебе надо выпить весь бульон. Весь! — Он вдруг повысил голос, и Ева испуганно допила из большой чашки. — Чтобы хорошенько заснуть и отдохнуть, пока твой рассудок не помутился.

Китаец забрал чашку из ослабевшей руки. Адвокат расплылся перед Евой огромным пятном, дрожащим и прозрачным, как в перегревшийся летний полдень.

Адвокат всмотрелся в расслабленное уснувшее лицо, прислушался к еле слышному дыханию, распрямился и вышел из комнаты. Китаец еще постоял немного, не шевелясь. Ева вдруг судорожно вздохнула, из-под одеяла высунулась рука, опять стиснутая в кулак. Китаец взял ее в свою и попробовал разжать пальцы. Рука поддалась сразу, китаец наклонился низко, рассматривая тонкие линии ладони, удивленно приподнял брови, покачал головой и запрятал руку под одеяло.

Потом он, бесшумно ступая, принес к кровати металлическую стойку с одеждой. На плечиках висел безукоризненный костюм бледно-желтого цвета с большими перламутровыми пуговицами — короткая юбка и приталенный длинный пиджак. Китаец открыл огромную шляпную коробку и коробку с обувью, поставил под стойку открытые лодочки на каблуках такого же перламутрового отлива, как и пуговицы. Он распаковал цветные коробки и повесил рядом с костюмом шелковую желтую рубашку на тонких бретельках. Чулки с резинками и трусы на выбор китаец оставил в распакованных коробках.

Он поклонился, повернувшись к кровати, как будто Ева могла его видеть, и вышел, пятясь, в дверь.

Адвокат вышел из своего кабинета — комнаты рядом со спальней для гостей, в огромной кровати которой затерялась сейчас Ева, и спросил по-китайски, напрягая горло:

— Она действительно спит? Китаец кивнул утвердительно и поклонился.

— Если ко мне будут посетители, — адвокат вдруг замешкался, словно что-то вспомнил, и пояснил:

— Красивая крупная блондинка, — разбуди, я пойду лягу.

— Прикажете приготовить еще одну комнату для гостей? — Китаец стоял в поклоне, адвокат не видел его лица. Он мог бы поклясться, что китаец издевается.

Адвоката разбудил странный звук. Не открывая глаз, он пытался нашарить на ночном столике часы-будильник. С годами зрение стало портиться, адвокат заставил себя открыть глаза и разглядел стрелки вблизи. Томная русалка обхватывала руками и рыбьим хвостом вокруг циферблата, который показывал три часа десять минут.

В камине светились красным угольки от сгоревших поленьев. В этом слабом свете адвокат с ужасом обнаружил странную фигуру у него в ногах на кровати.

— Извини, — сказала Ева, отхлебывая из бутылки и совершенно не борясь с отрыжкой, — я в неглиже! Из той одежды, которую ты мне приготовил, можно было выбрать только рубашечку. Халата я не нашла, но твой стиль мне нравится. Хотя это и не мой цвет! Будешь? — Она протянула ему почти пустую бутылку вина, адвокат, плохо соображая, покачал головой. — Как хочешь, отличное вино. Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? Твой колпак!