Гамбит клингонов - Вардеман Роберт - Страница 41

– Поскольку вы вскоре вернетесь на свой корабль, то давайте завершим наши переговоры, касающиеся Алната-2.

– Нам совершенно не о чем говорить. Мы требуем прав на разработку топалина. Нам нужна монополия на полезные ископаемые.

– Вы претендуете только на топалин? – спросил Спок. – Эта планета сохранилась в своей девственной первозданности. Те, кто населял ее, оставили нетронутыми огромные запасы минерального и органического сырья.

– Нам не нужен геологический анализ, вулканец. Мы и так знаем, что здесь имеется, и Империя заявляет о своей собственности на эти ископаемые.

– Вы будете возражать, если мы продолжим изучение города? Археологические исследования навряд ли помешают вашей горнодобывающей технике, если вы, действительно, интересуетесь только полезными ископаемыми.

– Нам плевать на груду костей и брошенные города, – лицо Капана искривилось в наглой усмешке. – Нам нужен топалин для систем жизнеобеспечения.

Кирк пожал плечами, как бы показывая, что в таком случае вопрос можно считать решенным.

Калан продолжал:

– Одновременно со мной на «Террор» должен быть возвращен и лейтенант Кислат.

– Кислат? – переспросил Кирк с деланным удивлением. – Это исключено. Он совершил наглое нападение на звездолет Федерации, который выполнял мирную миссию. Если Империя Клингонов не желает принять на себя полную ответственность за все его действия, то мы должны задержать его, как обычного преступника.

– Он – подонок, – согласился Калан, – но наш подонок. Мы поступим с ним так, как считаем нужным. Никакие слюнтяи, идиоты и слабаки, которыми набит любой корабль вашей Федерации, не имеют права вершить суд над нашим солдатом.

– У вас почти нет выбора, капитан, – сказал Спок. Его глаза злобно заблестели. – Кислат открыл огонь по «Энтерпрайзу», пытался убить капитана. С любой точки зрения, его действия преступны. Мы не можем позволить ему вернуться на родную планету, которая находится на расстоянии многих световых лет. Правосудие должно свершиться.

– Оно свершится, – зловеще произнес Калан, и от его слов повеяло ледяным холодом смерти. – Вулканец, ты лучше всех их можешь понять, как мы наказываем преступников. Если бы не частица трусливой крови, текущей в твоих жилах, из тебя получился бы отличный клингон. Если мы наказываем, значит… наказываем. Кислат совершил преступление против Империи. Все остальные обвинения смехотворны и незначительны.

– Не такие уж незначительные, – сказал Кирк. – Мы оставляем Кислата у себя. Отдадим его под суд на шестнадцатой Базе звездолетов сразу, как только вернемся туда, и имеющихся у нас документальных доказательств хватит, чтобы признать вашего старпома виновным. Ему будет вынесен заслуженный приговор, и он, скорее всего, проведет остаток своей жизни в тюрьме на астероиде.

– В тюрьме на астероиде? И это все? Слюнтяи. Кислат – солдат Империи. Накажите его соответственно. Не гноите его в застенках, как животное, а казните достойной смертью. Пусть она будет мучительна… Да, он должен заплатить за все свои преступления, но предайте его смерти… Не позорьте его!

Кирк подавил усмешку, появившуюся на его губах. Впервые он видел Калана глубоко потрясенным. Маска презрительного превосходства дала трещину, и теперь клингон проявил свои истинные чувства. Кирк слегка покачал головой, как бы по-новому оценивая чужеземца, лежавшего на больничной кровати. Разница в их мировоззрениях была непреодолима, но теперь он должен видеть Вселенную глазами Калана и суметь использовать это против клингона. В конце концов, дипломатия была искусством делать и говорить отвратительнейшие вещи, облекая их в прекрасную форму.

– У нас свои законы. Например, кража исторических реликвий с места, археологических раскопок и, вообще, присвоение себе любых остатков древней материальной культуры до того, как их осмотрели ученые, считается тяжким преступлением.

Чехов осторожно тронул Кирка за локоть, но тот слегка махнул ему кистью руки. Лицо Калана немного побледнело: еще один признак физической слабости.

– Что вы имеете в виду?

– Треллвон-да сообщил мне, что все ценные реликвии были вынесены из пирамиды еще до нашего прибытия. Он утверждает, что вулканцы здесь ни при чем, хотя они и побывали в зале до него.

– А как выглядят эти, якобы украденные, реликвии?

– Будет вам, Калан. Мы же с вами понимаем друг друга. Несколько безделушек не представляют для вас никакой ценности, но для ученого они – клад. Мне трудно поверить, что их стоимость можно было бы сравнить с доходом, который принесет добыча топалина. Да и о возвращении офицера, обвиняемого в измене и других преступлениях, можно было бы подумать.

– Вы шантажируете меня, Кирк, – сказал Калан тихим голосом. – Даже ваши глупые правила вряд ли позволяют такое, да и моя честь не позволяет мне.

– Чепуха, Калан. Как я могу шантажировать вас, разве только если вы лично отдали приказ изъять те реликвии? Ведь они находятся на борту «Террора»?

– Возможно, ваши археологи просто изучали их, – предположил Спок. – Такой обмен научной информацией приветствуется в дипломатических кругах, поскольку способствует делу мира и взаимопониманию между Галактиками.

– Да, мистер Спок, это вполне возможно. И надеемся, что, изучив эти реликвии, клингоны вернут их на место, – Кирк пытливо всматривался в, лицо Капана, пытаясь предугадать возможную реакцию, а командир «Террора» в это время напряженно решал вставшую перед ним проблему.

Даже если бы Кирк и умел читать мысли, все равно он не смог бы хорошо понять конфликт между чувствами, раздиравшими Калана. Бывший старпом организовал мятеж, покушался на убийство своего командира, отказался выполнять приказы и каким-то образом – Кирк не мог постичь этого – был связан с властными структурами в самом сердце Империи Клингонов. Триумф над Кислатом – политическая победа Калана.

Но, чтобы вернуть злоумышленника, Калан должен признаться в краже реликвий из черной пирамиды. Что бы собой эти штуки ни представляли, но они находятся сейчас на борту дредноута. Разумеется, реликвии имеют определенную ценность, но что она значит по сравнению с обвинением в воровстве. Кирк и Спок дали ему возможность обратить эту, почти тупиковую, ситуацию в свою пользу.

– Да, – медленно сказал Калан, – мои ученые сейчас исследуют драгоценности, взятые в пирамиде. Они – единственные предметы, достойные изучения, которые мы обнаружили во время беглого осмотра главного зала пирамиды.

– Так вы с самого начала не хотели оставить себе эти драгоценности? – спросил Кирк, впервые узнав, что именно было украдено.

– Нет, конечно. Зачем клингону красивые безделушки?

Лицо Калана исказилось гримасой боли… Боли, испытываемой от сознания морального поражения, нанесенного существами, стоящими, как он искренне полагал, на более низкой стадии развития.

– Думаю, что драгоценности можно будет передать в то время, когда Кислат будет возвращен на «Террор».

– Я не вижу здесь никаких проблем. А вы, мистер Спок?

– И я тоже.

– Тогда проследите, чтобы все прошло нормально. И, доктор Маккой, может ли ваш пациент выдержать транспортировку на свой корабль?

– Можете отправлять его хоть к самому дьяволу. Мне, лично, наплевать.

– Наши чувства взаимны, мясник, – выпалил Калан. Маккой хотел было ответить едкой фразой, но клингон повелительно махнул рукой охранникам, и те, моментально подскочив, покатили его кровать к транспортатору.

– Скатертью дорожка, – проворчал доктор.

Кирк улыбнулся и вышел из палаты вслед за охранниками. Мичман Чехов неотступно шел за клингонами, не выпуская их из-под контроля.

В транспортаторном отсеке их уже поджидал Кислат, которого привел Спок. Клингон стоял, как каменное изваяние, застывшим взглядом уставившись на металлическую переборку. Когда появились Калан и другие, он даже не шелохнулся, словно не узнал их.

– Драгоценности, Калан, – произнес Кирк. – После этого мы передадим на борт «Террора» остальные предметы, согласно нашей договоренности.