Обитель вечности - Ван Вогт Альфред Элтон - Страница 7

— Оно было адресовано Пили. В нем я обязывал его продолжать платежи Клубу пан-америкэн. Я пообещал им также, что буду подтверждать необходимость дальнейших платежей каждые полгода. Понятия не имею, о чем шла речь, но думаю, что еще легко отделался.

— Вы чувствовали, что вашей жизни что-то угрожает?

— Н-нет. Просто было странно, что они ко мне обращались так, как будто я — мой дядя, Ньютон Таннахил.

Стивенс еще раз прокрутил в голове все то, что Таннахил рассказал о письме.

— Фраза «продолжать ранее осуществлявшиеся платежи» действительно именно так и звучала?

— Да.

— Ну, это указывает на то, что какое-то сотрудничество осуществлялось и раньше. Можно спросить об этом мистера Пили… Но почему они называли вас именем вашего дяди? Он ведь по крайней мере на двадцать лет старше вас…

Таннахил ответил не сразу. Когда он заговорил снова, его голос звучал как-то отрешенно, и в нем уже не было сердитых ноток.

— Стивенс, мне снятся кошмары. В больнице у меня были странные сны, в которых действовали фантастические действующие лица. Однажды мне приснилось, что я в гробу. В другой раз я увидел себя в Альмиранте на берегу моря. Я смутно помню дом: он виделся мне как сквозь дымку. Правда, перед этим Пили присылал мне несколько книг об Альмиранте, возможно, сны были навеяны их чтением. Из этих книг я узнал, что Альмирант возник еще до прихода белых. Архитектура здешних строений порой напоминает древние постройки. Глядя на длинные ступени фасадов, невольно думаешь, что это скорее храм, чем дом, хотя внутри он очень хорошо приспособлен для нужд современного человека. Когда я был в гробу…

Он замолчал. На кладбище было очень темно и стояла абсолютная тишина.

— Ну, если вы читали газеты, то знаете остальное, — закончил он.

— Вы упомянули Мистру Ланет. Она действительно была секретарем вашего дяди?

— Да.

Стивенс был потрясен. Ему никогда бы не пришло в голову связать «Мексиканскую импортирующую компанию» с Таннахилом. Об этом стоило подумать. Но сейчас, когда наследник еще не верит ему безоговорочно, не стоило рассказывать ему об индейцах-идолопоклонниках. Стивенс решил, что ничего подобного не нужно рассказывать и в суде, если он состоится.

— Мистер Таннахил, — сказал Стивенс серьезно, — нам нужно докопаться до истины. У меня есть подозрение, что кто-то хочет навесить на вас убийство негра-сторожа. Не знаю, прав я или нет, но мы должны быть готовы ко всему. Уже несколько раз вы упомянули, что помните, как были погребены живым. Что вы имели в виду?

Ответом было молчание.

— Мистер Таннахил, я считаю, что вам не стоит что-либо утаивать от меня.

И снова он не дождался ответа.

Стивенс сдался:

— Ну, может, вы хотите подождать, пока приедет мистер Пили, и мы сможем побеседовать втроем.

На этот раз Таннахил заговорил. Его голос звучал, как будто издалека, и казалось, что мысли его точно так же далеки отсюда:

— Это был сон. Мне снилось, что меня похоронили живым. Я же говорил вам, что мучаюсь кошмарами… А теперь, Стивенс, пора нам закончить. У меня есть кое-какие соображения, и я поделюсь ими с вами завтра, если вы приедете в Грэнд Хауз. Может, к этому времени вам уже удастся увидеться с Пили. Попросите его как можно скорее связаться со мной.

Он медленно встал и оперся на свою трость.

— Думаю, мистер Стивенс, — сказал он, — что нам лучше уйти порознь. Не нужно давать Хаулэнду шанс обнаружить… — он помедлил, а затем спокойно прибавил, — что наследник Таннахилов и его адвокат вместе приходили на кладбище сопоставить кое-какие даты.

— Сэр, мне бы хотелось предупредить вас еще об одном. Надеюсь, у вас есть разрешение на ношение оружия, иначе у вас могут быть…

— Я не ношу оружия.

— Но…

В темноте раздался приглушенный смех, и в грудь Стивенсу уперся твердый набалдашник трости.

— Ну как? — спросил Таннахил.

— Ого!

— Позвоните мне завтра утром, думаю, что еще до конца рождественских праздников мы договоримся о встрече. Вы хотите спросить о чем-нибудь еще?

— Да. — Стивенс заколебался. У него был еще один вопрос, ответ на который мог бы стать ключом к разгадке. Все равно рано или поздно Таннахилу придется на него ответить. Он медленно проговорил: — В газетах написано, что травма серьезно повлияла на вашу память. Что вы сами думаете по этому поводу?

Воцарилось молчание. Наконец Таннахил все же заговорил:

— Я ничего не помню из того, что было со мной до прихода в сознание в больнице. Я в состоянии говорить, думать, рассуждать, но ничего не помню. Я даже не знал, как меня зовут, пока мне этого не сказали. — Он напряженно засмеялся. — Конечно, все это усложняет ситуацию. А теперь, мистер Стивенс… — он помолчал, потом очень серьезно продолжил: — Надеюсь, что вы понимаете, какую важную информацию я вам сообщил. Об этом не знает ни одна живая душа. Я сделал это, потому что вы мне кажетесь честным человеком, а мне нужны честные помощники.

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, — произнес Стивенс.

— Вы никому не дадите этих сведений без моего согласия?

— Никому.

Стивенс вернулся в машину и несколько минут сидел в ней, размышляя о том, что предпринять дальше. Он чувствовал себя утомленным, но — одновременно — полным желания продолжать начатое. Слишком много вопросов еще оставалось без ответа. Почему кто-то пытается утверждать, что дядя и племянник — одно и то же лицо? И почему все — даже он — считали это возможным, вместо того, чтобы со смехом отмести эту нелепую мысль? Только потому, что дядя ушел из жизни в те дни, когда племянник исчез из больницы? Какое отношение ко всему этому имели маски, которые (он мог поклясться) можно было носить без страха быть узнанными? На мгновение Стивенсу показалось, что он грезит наяву.

Но один ключ у него уже был, это упоминание Таннахила о Мистре Ланет.

Стивенс завел машину и поехал в сторону Вальдорф Армс. У него не было никакого конкретного плана, но была непоколебимая убежденность в том, что этот дом может быть центром, из которого осуществлялось руководство: иначе он не упоминался бы так часто в документах «Мексиканской импортирующей компании».

Он припарковал машину возле Вальдорф Армс, но вышел не сразу. В темноте перед ним смутно вырисовывались очертания необычной куполообразной постройки. Со стороны фасада, однако, это было вполне обыкновенное здание, немного старомодное, построенное из кирпича. Стивенс уже собирался выйти из машины, когда увидел, что к дому быстро направляется маленький человек. Он сразу же узнал коротышку с огромным носом, который вчера набросился на него с ножом. Когда Стивенс выбрался на тротуар, нервы его были натянуты до предела: он уже знал, что ступил на опасную стезю.

5

Стивенс наблюдал, как коротышка быстро достиг входа и вошел внутрь. Стремительно двинувшись за ним, адвокат бесшумно остановился у двери и через стекло начал рассматривать холл. Индеец стоял у стойки с периодикой и читал газету, название которой с небольшого расстояния можно было рассмотреть: «Альмирант геральд». Стивенсу удалось понять, что коротышку заинтересовала статья о Таннахиле. Дочитав, Тезлакодонал сунул газету под мышку и двинулся в сторону лифта. Он кивнул лифтеру, но прошел мимо него и направился дальше в глубь холла. Там индеец остановился у одной из дверей, достал ключ, повозился мгновение с замком и исчез. Больше он не появлялся.

Стивенс перелез через заграждение и медленно пошел вдоль здания. Он остановился у окна, через закрытые жалюзи которого пробивался тусклый свет. Окно было открыто, и жалюзи трепетали от ветра. Это было единственное движение внутри помещения: ничто не указывало на то, что там кто-то есть.

Прождав полчаса, Стивенс начал сомневаться в том, что он правильно оценил расстояние, которое должен был преодолеть коротышка внутри здания. Стивенс двинулся назад, останавливаясь возле каждого окна. Шторы всюду были полуоткрыты, и адвокат получил возможность убедиться в том, что все эти комнаты составляют одну квартиру.