Раб великого султана - Валтари Мика Тойми - Страница 14

Объяснения мусульман дали мне богатую пищу для размышлений: я думая о терпимости их религии. Они рассказали мне также о рамадане, месяце поста, и о паломничестве в Мекку, которое каждый правоверный мусульманин обязан совершить хотя бы раз в жизни. Однако если по бедности своей или по какой-нибудь другой причине он не может отправиться к святым местам, то это не считается грехом. Еще я расспросил их о том, как же обстоит дело с питьем вина. Тут все начали тяжко вздыхать и ответили:

– В Коране сказано: «Правоверные! Вино, азартные игры, изваяния и гадания измыслены мерзостным Шайтаном. Отриньте же их от себя, дабы не стать людьми подлыми и двуличными».

Другие же говорили:

– В Коране написано и такое: «А будут спрашивать тебя о вине и азартных играх, так скажи, что разорительны они чаще и пагубны, чем полезны».

Евнух, который, стоя за нашими спинами, прислушивался к разговору, не выдержал и вмешался:

– У вина есть немало достоинств, и много поэтов, особенно персидских, воспевало его прекрасные свойства. Ведь персидский язык – это язык поэтов, так же как арабский – язык Пророка, да будет благословенно имя Его. По-турецки же тявкают только псы в больших городах. Восхваляя вино, поэты придали ему символическое значение, видя в нем символ истинной веры. Но и без такого символического толкования вино очень полезно для здоровья. Оно вымывает камни из почек, укрепляет кишечник, дарует утешение в печалях и делает человека благородным и щедрым. Оно облегчает пищеварение, поддерживает силу и крепость тела, излечивает боли в суставах, изгоняет вредные жидкости и веселит сердце. Кроме того, вино способствует хорошему очищению кишечника, устраняет дурные запахи, благодаря ему на щеках расцветают розы и долго не седеют волосы. Если бы Аллах в мудрости своей не запретил правоверным пить вино, на свете не было бы, безусловно, ничего прекраснее!

Услышав этот хвалебный гимн вину, Антти с сомнением посмотрел на евнуха и спросил:

– Ты издеваешься надо мной или просто хочешь меня позлить, кастрат?! Я надел тюрбан только для того, чтобы избежать проклятого пьянства. Ведь вино лишает человека рассудка, заставляет швырять деньгами и подхватывать дурные болезни, оно одурманивает настолько, что человек начинает видеть чудовищ, которых и на свете-то нет! Пусть Аллах хранит меня от соблазна еще хоть раз в жизни глотнуть этой сатанинской мочи!

Антти встал, подошел к фонтану и быстро выпил несколько кубков свежей воды – так что я даже испугался, как бы мой брат не лопнул.

Евнух тем временем присел возле меня на корточки и сказал:

– Я – евнух Марджан, во имя Аллаха всемилостивейшего и милосердного. Я слышал твои вопросы, и были они правильны. Ибо прежде всего хотел ты знать, что запрещено и чего не следует тебе делать, чтобы продвигаться вперед по пути истинному. Но Аллах вовсе не желает делать приверженцев своих рабами, жизнь их – слишком тяжелой. Совершай лишь в предписанное время намаз, подавай нищим, сколько сможешь, а в остальном положись на Аллаха, ибо безгранично милосердие Его. Вот так коротка и проста – если только движим ты добрыми намерениями – наука Пророка, да будет благословенно имя Его. Всю жизнь можешь ты изучать Коран и многомудрые сочинения о правах и обязанностях людей, о том, что полезно и что необходимо, но вряд ли станешь ты в конце концов намного умнее…

Я со вниманием слушал слова евнуха, понимая, что он хочет просветить меня. Но тут вмешался Антти:

– Если так, то признаю, что наука Пророка, да будет благословенно имя Его, – наука весьма мудрая и напоминает широкий плащ, который не стесняет движений того, кто его носит. Но я не верю тому, что ты говоришь, хоть мне и известно, что кастраты бывают часто очень умными людьми, ибо, отрешившись от плотских страстей, могут размышлять над самыми сложными и запутанными вещами.

– Так почему же ты мне не веришь? – с любопытством спросил Марджан.

Антти ответил:

– Я не могу тебе поверить, ибо священники, монахи и прочие люди духовного звания до сих пор всегда запрещали все, что доставляло мне наибольшее наслаждение: все, что радует глаз, погружает в негу тело, скрашивает жизнь. С детства мне вбивали в голову: чем от большего я откажусь, тем лучшим христианином стану. И еще мне вечно твердили, что путь в рай узок и тернист, все же широкие и накатанные дороги ведут прямиком в ад.

Евнух Марджан улыбнулся, и все его морщинистое лицо осветилось. Потом он проговорил:

– Много есть дел, угодных Богу, так много, что всех и не упомнишь, и все же можно обойтись и без них. Старики говорят, что даже тот, кто не совершил ни одного доброго поступка, может попасть в рай, если на Страшном суде положится на милосердие Аллаха.

Услышав это, Антти очень удивился и сказал:

– Наука Аллаха, похоже, и вправду добра и милосердна, и жизнь по законам вашей веры не доставит особых трудностей простому человеку вроде меня. Всего-то и дел – не пить вина и не есть свинины! И если бы не видел я своими глазами, как во славу ислама бросают в мешок с солью отрубленные головы, то, возможно, позволил бы обмануть себя и поверил бы, что это – самая лучшая религия на свете. Но учение, которое велит убивать невинных людей только за то, что они исповедуют другую веру, не может быть милосердным, ибо нельзя обратить человека на путь истинный, отсекая ему голову.

Меня же очень удивило, для чего Марджан прилагает столько усилий, пытаясь представить нам свою религию в самом выгодном свете. И я спросил:

– Я ничуть не сомневаюсь в правдивости твоих слов, но чего ты, собственно, хочешь? Скажи нам, чего ты от нас ждешь?

Тут он, точно в великом изумлении, воздел руки к небу и промолвил:

– Да чего же я могу хотеть? Я ведь только бедный евнух. Мне повелели узнать, что творится в ваших душах, и обучить тебя арабскому языку, если ты окажешься достаточно смышленым. Муссуф же будет заниматься с твоим братом и постарается превратить его в отменного борца, ибо господин мой пока не знает, к какому еще делу можно приставить этого франкского силача.

В этот миг в дверях дворца появились Синан и Драгут, и гвалт на дворе мгновенно стих Синан обратился к пиратам и одарил их почетными одеждами, а также деньгами. Так закончился этот день, и евнух, Марджан, отведя нас на задворки, показал нам помещение, где спали рабы и стражники Синана и где мы могли прилечь и отдохнуть.

5

Евнух Марджан обучал меня арабскому языку, показывал странные буквы и объяснял, как они пишутся на бумаге. Учебником нам служил Коран: Марджан читал мне вслух целые суры и требовал, чтобы я пытался читать их сам. Антти евнух нашел другого наставника, поскольку Муссуф ушел с Драгутом в море.

А еще мне вернули моего песика, и я не знаю, кому это доставило большую радость – ему или мне. Благодаря этому я мог как-то сносить жизнь в неволе, да и вообще жаловаться мне было не на что. Но с каждым днем я все острее ощущал, что за мной тайно наблюдают и запоминают малейший мой поступок. И я стал задумываться: какая же судьба меня ожидает? Ведь еврей Синан, безусловно, был не из тех, кто проявляет благодушие без задней мысли.

Однажды, когда я мыл полы в бане, ко мне внезапно подошла Джулия и презрительно бросила:

– Раб делает работу раба.

Я так обрадовался, увидев ее, что не показал, насколько уязвили меня ее слова, и воскликнул:

– Джулия, Джулия! Ну как тебе здесь живется? Не обижают ли тебя? И могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

Она ответила:

– Скобли пол и не смей поднимать на меня глаза, ибо я – благородная дама, и мне нет нужды работать; я только лакомлюсь лепестками роз, вываренными в меду, да ем вкусную кукурузу, так что уже – как видишь – немножко растолстела.

Охваченный жгучей ревностью, я спросил:

– Неужели Синан обнаружил склонность к тебе? И не томительно ли тянется время, которое проводишь ты в праздности, каковая есть мать всех пороков? О, Джулия, не хотел бы я, чтобы ты впала в грех!