Завещание Колумба - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 28

— Я действительно не видел таких, — честно признался я.

Дуся с сожалением покачала головой:

— Я, наверное, последняя, кто гусей держит. Помру — забудут, как гусыня выглядела. Птица, ей — богу, замечательная, а благодарной памяти ей нет. Людям, конечно, сказка нужна. Правда, она ведь так не тешит. Гусь-то ведь любит свою гусыню и заботливей и вернее, чем лебедь, а все песни про любовь только о лебедях сложены…

Надя засмеялась:

— Гусю для легенды длины шеи не хватило… Справедливости ради я заметил:

— Гусь все — таки почаще встречается, чем лебедь. А в легенду попадает то, что реже видим…

— Ну да, — согласилась Надя. — Поэтому легенды о лебедях написаны гусиными перьями…

Помолчала и усмехнулась грустно:

— Боюсь, что скоро гуси тоже станут редкими, как лебеди. Когда-то Россия занимала первое место по вывозу гусей. Из наших мест гуси на экспорт пешком отправлялись. Знаете, как это делали?

— Нет, никогда не слышал…

Надя засмеялась.

— Гуся осеннего, откормленного брали под крылья и опускали ногами в бочку с расплавленным варом. Окунут и пустят по песку, по пыли бегать. На вар пыль налипнет, засохнет, тут ему снова ноги окунают в бочку. И так несколько раз, пока не нарастут у него толстые черные сапоги. После этого собирают тысячное стадо и пешим ходом — в Германию. Пока дойдут до Пруссии, обколотят смоляные сапоги, их фермеры по мешкам на откорм рассадят и к рождеству на всю Европу продают неслыханного вкуса и жирности гусей. Так и хвастались ими — мол, «прусские гуси».

— А вы это откуда знаете? — удивился я.

— А мне Николай Иванович рассказывал. Ему ведь до всего было дело, он написал статью в «Известия» о том, что гусями надо заниматься — скоро попадут в Красную книгу. Собрал массу литературы, выступал с лекциями, местным жителям объяснял, какое это дело выгодное, всем полезное и приятное.

Да, удивительно жил Кольяныч. Странный, непонятный человек. Ну, что может быть общего у преподавания литературы с разведением гусей в Рузаеве? Какое ему дело до гусей? Как просто и незаметно он перемешал в своей жизни обыденность и мечту, а может быть, он целую жизнь писал лебедиными перьями легенду о красоте гусей? Да нет — это и звучит как-то смешно.

Надя задумчиво смотрела на меня, будто хотела угадать, о чем я думаю, потом спросила:

— Вы мечтать умеете?

Я засмеялся:

— Да вообще-то говоря, времени для этого не остается, но иногда пытаюсь…

— А о чем вы мечтаете? — спросила она.

Мне не хотелось говорить об этом, и я усмехнулся.

— У меня всегда одна мечта — ложиться спать не позднее десяти…

— Боюсь, что сегодня вашей мечте не суждено осуществиться, — сказала Надя.

— Я в этом просто уверен, — подтвердил я. — Я хочу с вами поделиться своими соображениями, а вы, как сторонний слушатель, будете оценивать, в чем я прав, а, что от лукавого.

Надя охотно включилась в игру.

— Я запросил через Москву Мамоново, откуда пришла телеграмма Коростылеву Никто из опрошенных местных отправителя телеграммы не знает Он наверняка чужак. У меня есть два предположения, или он проезжал мимо, направляясь на юг, или он где-то живет не очень далеко, а в Мамоново приехал, чтобы отправить телеграмму. Где он может жить?

Надя растерянно развела руками:

— Ну как это можно определить?

— Я думаю, что отправитель телеграммы имел связь с заказчиком этой депеши в Рузаеве. И уверен, что договаривались они по междугородному телефону. Письмами такое дело не организуешь — долго, да и заказчик телеграммы наверняка не рискнул бы оставлять такое вещественное доказательство…

— И что? что вам дает это предположение?

— Надо попробовать вычислить, где может жить отправитель телеграммы. Откуда он говорил по телефону с рузаевским заказчиком…

Надя растерянно посмотрела на меня:

— Я, кажется, догадываюсь… Вы хотите сказать, что в Рузаеве, кроме московского, нет междугородного автомата?

— Вот именно! Телефонные переговоры осуществлялись по предварительному заказу…

— Да, но если мамоновский отправитель телеграммы звонил сюда, в Рузаево, вы не сможете это проверить, — сказала Надя.

— Конечно! Входящие звонки на местной междугородке не регистрируются, но я уверен, что звонили из Рузаева…

— Почему?

— Ну, это же ясно! Отправитель телеграммы ждал сигнала, команды из Рузаева — «можно!», «телеграфируй!». Я в этом просто уверен!

— А отчего вы так уверены в этом? — настойчиво допрашивала меня Надя.

Я усмехнулся:

— Потому, что иначе вся придуманная мной логическая конструкция рассыпается…

— А вы уже придумали конструкцию?

— Да так — набросок, эскиз, предположение… — И деловито спросил: — А вы географию не забыли еще?

— Более менее помню. И представляю, что Мамоново находится в Воронежской области.

— А какие области граничат с Воронежской? Надя напряглась стала по памяти перечислять:

— Липецкая, Курская, Белгородская, Тамбовская и кажется Волгоградская, но лучше по карте посмотреть.

— Вот этим мы сейчас займемся — пообещал я.

— Принести карту? — готовно спросила Надя.

— Да. Если найдется — карту Европейской части СССР. И у меня будет к вам просьба.

Надя сказала:

— Охотно.

— Если хотите, давайте вместе сходим на междугородную. Попробуем разузнать кто звонил в населенные пункты одной из этих областей.

Людей дожидающихся в Доме связи телефонных переговоров в это время было совсем мало, и телефонистка Рая Гаврилова, оказавшаяся бывшей Надиной одноклассницей охотно помогала нам разобраться с бланками заказов. Я объяснил ей, что нам нужны вызовы, сделанные из Рузаева в середине мая в пять сопредельных с Воронежем областей. И четверти часа не прошло, — просматривая пачку талонов, Рая сказала:

— Надь, глянь — вызов в Волгоградскую область, город Урюпино. Звонили четырнадцатого мая.

От почтения ко мне она разговаривала только с Надей, адресуясь ко мне через нее.

— А можно узнать с какого звонили телефона? — спросил я.

— Конечно! — сказала Рая. — У нас здесь в книге обратных заказов обязательно указывается.

Она полистала журнал снова взяла в руки отобранный талон, что-то сверила и твердо сообщила:

— Урюпино вызывали в двадцать один час пятнадцать минут с номера 22-18.

Надя стала быстро перебирать своими гибкими тонкими пальцами оставшуюся пачку отрывных талонов я видел, что она сильно нервничает и через минуту Надя вытащила листок.

— Вот еще один вызов в Урюпино. От девятнадцатого мая двадцать часов десять минут.

— А номер? — быстро спросил я.

— Тот же абонент — 22-18.

— Вы не можете узнать, кому принадлежит номер 22-18? — попросил я телефонистку.

— Минуточку, — она стала набирать справочную, но Надя махнула ей рукой.

— Не надо узнавать. Я и так знаю. Телефон 22-18 установлен у нас в школе. В канцелярии…

Не спеша возвращались мы домой. Пахло жимолостью, ночной свежестью. Не хотелось ни о чем говорить. Да и сил не было. Все-таки круг замкнулся и телефонный вызов сделали из школы. Из школы позвонили и дали команду на смертельный выстрел в Кольяныча. Такие вот дела…

Совсем стемнело. С неба сорвалась и, косо чертя синий купол полетела к земле звезда. И вспыхнув сиреневой серебристой искрои над лесом погасла.

Надя сказала:

— Загадайте желание.

— Не верю я в приметы.

— А я верю, — упрямо покачала она головой.

— Я тоже верил когда-то, — сообщил я доверительно. — Пока был молодой.

— Вы и сейчас молодой! а почему верить перестали?

— В самом начале службы, чуть не с первого дежурства, выехал я на происшествие — самоубиица. Повесился в кладовой на ремне, а существует поверье, будто кусок веревки или ремня на котором повесился самоубийца, приносит удачу. Ну оформили протокол как полагается выполнили все процедуры труп увезли в морг, а я потихоньку отрезал кусок ремешка и спрятал. Как талисман.

Надя спросила