Оборотни космоса - Белаш Людмила и Александр - Страница 64

– Йо, демоны мои! Звезда со мной! – От непрерывного нервного напряжения и чувства беспомощности перед лицом дьявольских проделок Багали прорвало на брань, хотя обычно он даже на сложном следствии бывал сдержан. – И Шуламангу в то же время!.. и рука одна!!

– Ты уверен? – Агмат похолодел, даже уши вдруг остыли. Одновременно, одной рукой и первого жреца, и видного дельца... да кого бы то ни было! кто на такое способен?! Только те, кого называть боязно. Твои глаза – впереди, затылок и шея чуют веяние воздуха, приближение, даже движение рук подходящего сзади... но успеешь ли ты заметить, как поднимается ханджар, если враг – бесплотен? если он – тень самого себя, вышедшее из зеркала отражение?

А жена? а маленькие? У Агмата от страха поджался живот. Двойники блуждают, призраки в коридорах – не иначе, градские отражают проклятия! Что теперь начнётся?.. В двадцать седьмую ночь девятой луны было смятение в двух кварталах к северу – все слышали, как снизу лезет... Бесились и в обморок падали. Мы на град, град на нас, и где в следующий раз под полом заскрипит, заскребётся – не узнаешь. Домой вернёшься, о худом не думая, а в доме...

– Я откуда примчался?! из храмовых спален! Там такая карусель, что голова с плеч. Сам Намандарга расследует – а я, Полтора Уха, у него в подручных! Посмотри и сравни; я снимал шею Шуламанги! – Багали вывел на экран второе изображение, довернул и увеличил его, после чего протянул камеру Агмату. Раны-сёстры, раны-копии, только шеи разные.

– Не скажи ты, что убит Буфин, – ни перста, ни хвоста бы к тебе не прислали, не то что меня. Буфина сам Папа знал и приветствовал! А оно видишь как... в двух местах разом... Всё сходится, братишка Гвоздь. Ходит раздвоенным, глотки режет с росчерком. Это он, Дух окаянный. Здесь он, и следы – вот! Мотив ясный; как ты сказал, Буфин сватал земляку люгер, всех обзвонил, все знали. Убийство типично коммерческое, на пользу градским судостроителям...

– Мало того, – прибавил Агмат, ощущая на теле мурашки, – его земляк и в Эрке товар искал, с Зеноном Освейским сходился.

– Пропади он, Зенон! с ним покончено. Так ли, иначе – про интерес земляка на весь свет растрезвонили. Кому нужно покупку у нас расстроить?

– Градскому совету и Ониго! – выпалил Агмат.

– Верно. А Шуламангу Дух прирезан ради оскорбления, чтоб нас всех унизить. Йо, аж сердце жжёт!.. Как бы теперь земляк не переметнулся с денежками назад в Эрке. Там его «Эрке Небек» ждёт не дождётся. Ты разведал, где и когда Буфин назначил встречу с земляком?.. Беги туда! Лови корноуха и умасливай, как можешь. Скажи, что найдём ему независимого маклера из эйджи, половину комиссионных вернём. Дело общее, святое, а мы – Гвозди и Окурки – братья. Только б клиент не ушёл! Это самое меньшее четыреста мириадов крин – нельзя такие деньги пропустить мимо бюджета!.. Мертвяка отправлю в холодильник – сделаем трассологию ран компьютером, поищем частицы металла, сопоставим для верности. Спеши, Агмат!

– Вы поджидаете мистера Буфина? – спросил Форта довольно высокий для своей породы тонкий рыжий ньягонец, на поясе которого располагалась целая экспозиция, включавшая, помимо прочего, наручники, наладонник и компактный бластер.

– Можно сказать, я его заждался, – буркнул Форт. Буфин не отвечал на звонки («Абонент временно недоступен или отключил телефон») и опаздывал... уже на полтора часа! образцовые деловые отношения! Мысли являлись всякие – наглотался успокоительного и проспал всё на свете, убрёл по другому делу и отключил мобик, чтоб никто не мешал, наконец – не вынес душевной маеты и удрал на Иссу, не доложившись клиенту.

Ночь, начавшаяся в ноль часов, по причудливому ньягонскому календарю считалась не семнадцатой, а первой градской; в Эрке это были сутки общественных работ и мелких праздников вроде Ночи Настенных Картин, когда все малевали на стенах граффити, а жюри определяло самого искусного маляра.

В Аламбуке первая градская, видимо, посвящалась отработке охранных мер и мобилизации резервистов. По сравнению с прошлыми сутками стало больше людей с оружием; иногда они ходили группами. Вооружённые и безоружные одинаково тревожно озирались, приглушённо переговаривались, то и дело огрызаясь без видимых причин. Тусклый свет в коридорах остался прежним, но потолки словно опустились, принуждая горбиться, сжимать плечи...

Изменился тон мобильных новостей – ведущие от ёрничества и шутовских подначек перешли на спешное, взволнованное бормотание. Уловить какую-то последовательность в подхваченных на ходу отрывках вещания было сложно, а искать смысл в эфирном водовороте – такой короб чуши в мозг ввалится, что не разгребёшь за сутки.

– Все близкие Окуркам кланы приведены в боевую готовность...

– Окольным кланам сказано вернуть в норы бойцов, которые не при деле, и ждать сигналов...

– Папа Мусултын говорит: «Выдам налом сорок мириадов крин любому, кто представит мне живого Духа. За мёртвого – восемь мириадов».

– Трое преосвященных всю полночь молились о Шуламанге, чтобы дух и плоть перешедшего край воссоединились в обратном мире и вернулись к скорому возрождению. Посланы обильные проклятия на исчадий кладезя, в неимоверной наглости своей осмелившихся нанести городу святой Чёрной Звезды оскорбление и поднять руку на Первого жреца...

– Вы Буфина не дождётесь, разве что мимо понесут. -Горлявый ньягонец оттянул ворот свитера и почесал худую шею, не сводя глаз с Форта. – Его зарезали минувшей полуночью.

– Ах, пропасть!.. – громко и искренне выругался Форт, хватив кулаком по воздуху, потому что удар по любой части аламбукского интерьера грозил обрушить весь этаж. – Да что за гадство такое?!

– Просил гостиничных разбудить его, – продолжал почёсываться рыжий. – Нашли утром холодного.

– Ты из полиции?! – со злобной резкостью спросил Форт, не зная, на чём ещё сорвать свою кипучую досаду. Удача? где она, удача, пся её съешь?! неудачи подряд, аккуратно облом за обломом! Договорился с Зеноном – того застрелили, с Буфином – его зарезали! Впору укладывать сумку и драть отсюда, пока чего похуже не стряслось!

– Примерно так. Я из Гвоздей; гостиница на нашей территории. Давайте потолкуем, мотаси? скажем, в едальне. Там стулья есть. Я могу сидеть по-вашему.

Подавленный Форт отвечая нехотя, кратко, но конкретно, как привык отстаивать в суде девятой префектуры интересы «Френкель Статис». Тощий дознаватель, сам похожий на гвоздь в своём берете, тоже соловьём не разливался, дело знал: «Где? когда? с кем? на кого можете сослаться?» Ответы его устроили; похоже, он успел переговорить со многими свидетелями.

– Пожалуйста, мотаси, не подумайте, что мы вас в чём-то подозреваем. Гостиничные показали, что вы вернулись до полуночи и потом не покидали номер. Мы премного огорчены случившимся. А те проблемы, что вчера возникли на Губе... – Гвоздь сочувственно приложил ладонь к щеке. – Не придавайте им значения! с вас никто не взыщет.

– Неужели – боятся? – невесело хмыкнул Форт.

– Не без того. Везение и невезение – такие вещи, с которыми не шутят. Но они преходящи. Как у вас говорят: «Ветер переменится». Вдобавок той же полуночью такая завертелась катавасия, что стало не до колдунов... За этим событием всё остальное позабудется.

– Что, напал кто-нибудь? смотрю, по коридорам с утра ходячая выставка оружия...

– Смотрите телефон, там всё скажут! – взмахнул рукой Гвоздь с каким-то неожиданно жалобным отчаянием на лице. – В один час с Буфином, точь-в-точь!.. Начнут теперь наши с градскими проклятиями перебрасываться, весь свет на уши поставят... И так продыха нет – то здесь, то там прихватит... Но вам ничто не угрожает. – Совладав с собой, он вновь заговорил спокойно. – Даже более того – обещаем подыскать вам маклера и облегчить тяготы комиссионных платежей. Говорю от лица Окурков.

– Ты грибную пьёшь? – серьёзно спросил Форт. Гвоздь машинально облизнулся, глаза его остановились, а уши с надеждой встрепенулись.

– Пью. Только ею и спасаюсь. Иначе в уме повредишься, в наши-то тёмные ночи...