Паутина тьмы - Вагнер Карл Эдвард - Страница 18

Она поспешила к нему, успокаивая:

– Нет, Лагес! Отец еще ничего не решил. Ничего не изменилось. – Ее глаза омрачились. – Лагес, сейчас не ночь. Сейчас середина дня.

Лагес выругался и вскочил на ноги:

– Погоди, я зажгу еще свет. Середина дня, говоришь? Черт побери, я опять слишком долго спал. Я здесь превращусь в растение – в гриб какой-нибудь. День, ночь, какая разница! Я ем, когда голоден, сплю, когда захочу. В последнее время у меня плохой аппетит, так что я почти все время сплю. Однажды я не удосужусь проснуться и буду храпеть тут, пока весь мир не забудет о Лагесе.

Он обернулся к ней и увидел страх на ее лице. С тревогой Лагес понял, что его слова граничат с бредом сумасшедшего. Он расправил свою помятую одежду и успокаивающе прошептал:

– Прости меня, любимая. Этот кошмар все еще действует мне на нервы. Я привык здесь говорить сам с собой и позабыл, как следует вести разговор с реальным собеседником.– Он криво улыбнулся.– Прости, если напугал тебя,– продолжал он, пытаясь изгнать кошмар из своих мыслей.

Этот кошмар преследовал его каждый раз, когда он засыпал. Жуткий сон о молодом человеке, который лежит пойманный и беспомощный в своей камере – и съеживается, как побитый раб в темном углу, заслышав шаги приближающихся палачей. Шаги ближе, еще ближе… А затем Лагес с криком просыпался.

Однажды шаги достигнут двери, и они войдут. Он задрожал. Так унизительно, что приходится ждать, что его выведут отсюда и убьют.

Он знал, что не боится смерти. Даже самой постыдной, какую, без сомнения, приберегали для него. Отвратительной. С этим надо бороться, этого надо избегать как можно дольше. Но он не боялся смерти. Тогда откуда этот кошмар, откуда эти трусливые сны? Может ли хоть один человек сказать наверняка, как он в конце концов встретит смерть? Плен разъедал его рассудок. Возможно, его мужество так же разлагалось. Может быть, через месяц или через два… В тысячный раз он проклял судьбу, которая отдала его живым в руки врагов.

В камере больше не царило молчание. Кто-то говорил. Говорил с ним. Это была М'Кори. О боги, он совсем забыл о ней. В надежде, что она не обратила внимания на его витание в своих мыслях, он начал улыбаться – и понял, что тупо улыбается уже несколько минут. Она заметила? По ней казалось, что нет. Или это она ведет себя осмотрительно с тем, кто не в себе? Он заставил себя сосредоточиться на ее рассказе о последних придворных сплетнях, о новоприбывшем трубадуре и прочих глупостях.

Она почувствовала, что он вернулся к ней, и оборвала свою болтовню, с беспокойством глядя на Лагеса. За решетчатой дверью стояли невозмутимые стражи. Лагес подумал, получает ли Мариль удовольствие от докладов о возрастающих странностях в его поведении.

– Твой отец что-нибудь говорил обо мне? – спросил он, заранее зная ответ.

Она отрицательно покачала головой с серьезным видом, разметав волны белокурых волос. Он обратил внимание на ее духи, вспомнил, что должен был сделать комплимент ее внешности. Она явно провела не один час, придумывая, что надеть, готовясь к этому получасовому свиданию. Она была одета и причесана как на пир. Он подумал, не слишком ли поздно выразить свое восхищение, чтобы ей не показалось, что он ничего не заметил раньше.

– Нет, отец делает вид, что совсем о тебе забыл. Он не упоминает твоего имени. Это его любимый прием, когда случается что-нибудь такое, что его очень тревожит. Дорогой, я уверена, что он собирается помиловать тебя. Зачем же ему надо держать тебя живым эти последние…

– Эти последние два месяца, – закончил за нее Лагес. – Есть масса причин, но не думай об этом. В конце концов я выдержал два года под пятой Мариля и до сих пор не сломался.

Но чертовски близок к этому, сказал он себе. Третий раз будет последним.

Лагес был в море, и поэтому не оказался втянут в заговор Лейана и Эфрель. Уверенный в преданности сына, Лейан откладывал разговор с ним до самого конца. Поэтому Лагес узнал о трагической судьбе отца, лишь когда вернулся в порт и его собратья офицеры неохотно объявили ему, что именем императора он арестован. Проявив непривычное милосердие, Мариль не казнил Лагеса вместе с прочими домочадцами заговорщиков, но вместо этого взял его под постоянный надзор.

Разъяренный смертью отца, Лагес опрометчиво замыслил заговор с целью убить Неистена Мариля. Его безрассудная попытка оказалась, разумеется, безуспешной, и на этот раз Мариль заключил своего племянника в покои в императорском дворце, взяв с Лагеса торжественное обещание, что он больше не будет участвовать в заговорах против дяди. Снова император проявил необычайное для него милосердие.

С помощью друзей Лагес совершил отчаянный побег из золотой клетки. Собрав врагов дяди, Лагес на этот раз организовал чуть не завершившуюся успехом попытку убить императора и завладеть троном. В своей ненависти к дяде Лагес не задумывался о том, что его используют силы, чья единственная цель – самим взять контроль над империей. Используя Лагеса в качестве номинального вождя, его собратья заговорщики создали ему популярность в народе, у пылкого молодого человека появилось много сторонников. Снова Неистен Мариль подавил заговор, и снова Лагес стал его пленником.

Но на этот раз побег был невозможен и не к кому было обратиться за помощью. Он был похоронен заживо. Только М'Кори дозволялось навещать его, а она никогда бы не предала отца – во всяком случае Мариль так считал. Неделя тянулась за неделей, тем временем Мариль изгонял из нор последних участников заговора Лагеса. И Лагес знал, что на этот раз Неистен Мариль не пощадит племянника, который ненавидит его.

– Я принесла тебе кое-что,– сказала М'Кори. Она держала корзину с довольным видом ребенка, который отдает свои любимые игрушки лучшему другу. Эта непосредственность – способность полностью отвлекаться от окружающего, от реальности, увлекать других в свой мир – и заставляла его любить М'Кори, говорил себе Лагес.

– Меч и связка ключей, надеюсь, – сказал он с неубедительной беззаботностью.

На губах М'Кори вспыхнула улыбка.

– Боюсь, что стражи забрали их вместе с боевым топором, который я спрятала в волосах.– Она мило покраснела, когда он воспользовался подходящим моментом и сказал несколько долгожданных комплиментов. – Они пропустили волшебное кольцо-невидимку, которое я опустила в вырез платья.

– Где же оно? – спросил он.

– Не могу найти его сама, – засмеялась она. – Похоже, его чары слишком сильны.

– Могу ли я помочь тебе поискать его? – предложил Лагес.

М'Кори игриво шлепнула его и полезла в корзину. Лагес уловил тайное обещание в ее глазах, хотя место и время вряд ли подходили для подобных вещей.

– Вот, – сказала она, протягивая тяжелую флягу. – Я украла у отца бутылку привозного бренди из его самого секретного винного погреба.

Лагес вздохнул, оценив дар:

– Какие еще сюрпризы, маленькая волшебница?

– Вот, еще книга. Я подумала, может, ты захочешь почитать.

– Что за книга?

М'Кори опустила глаза, предлагая томик в роскошном переплете.

– Это стихи. Написаны Пасином из Тресли. Я знаю, ты считаешь это ужасно сентиментальным. Но это моя любимая книга. Я ее много раз читала. Я подумала, что, может быть, ты захотел бы пролистать эти стихи, если бы знал, что они мне нравятся и много значат для меня. Тогда у тебя было бы что-то мое. Что-то такое, что ты мог бы хранить у себя, пока ты здесь.

– Спасибо тебе, М'Кори,– сказал Лагес.– Я буду внимательно читать эти стихи ночами. Если тебе это будет приятно, я выучу их наизусть. Буду цитировать их тебе, как твой личный менестрель.

Она засмеялась, но слегка замялась, перед тем как продолжить.

– Я принесла тебе еще один подарок. – Она осторожно достала из корзины маленький букет полевых цветов и робко протянула Лагесу, отчаянно надеясь, что он примет дар, но ужасно боясь, что он засмеется или будет оскорблен.

– Цветы, М'Кори? – удивленно спросил он.

– Я сорвала их своими собственными руками на лугу этим утром. Мои горничные решили, что я сошла с ума,– нерешительно сказала он.– О, дорогой, я знаю, что это глупо, когда девушка дарит цветы мужчине! Только я все думаю, что ты заперт здесь, под землей, лишен солнечного света. Я подумала, что что-нибудь полное жизни, как эти цветы, я подумала, что, может быть, это будет словно… словно…