Восковое яблоко - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 23

– Боб, в чем дело?

Он обернулся, и это движение словно разрушило оцепенение, сковавшее всех. Увидев меня. Боб выпрямился.

– Он там, мистер Тобин, – произнес он. Его голос был тише, а движения – медленнее, чем обычно. Теперь и все остальные повернулись, посмотрели на меня, а потом расступились, чтобы освободить мне проход.

– Мы видели, как он бежал, – сказал доктор Камерон. – Он вылез на пожарную лестницу. А наши пожарные лестницы... Понимаете, они из дерева.

Я подошел к окну. Стоявший рядом со мной Боб Гейл сказал:

– Она сломалась.

Я выглянул наружу.

Под окном находилась деревянная площадка, сколоченная из широких досок. Один ряд ступеней вел наверх, другой – вниз. Ближе к задней стене дома две доски свисали вниз, образуя дыру шириной почти в три фута.

За моей спиной голос доктора Камерона произнес:

– Он, конечно, был в панике, иначе он ухватился бы за какую-нибудь перекладину или что-нибудь еще. Но он был слишком напуган и слишком торопился, чтобы успеть об этом подумать.

Я посмотрел вниз – на битумную дорожку, ведущую от дома к гаражу. На ней лежал Дьюи. Его руки и ноги были раскинуты, образуя нечто вроде свастики, а голова повернута под таким углом к телу, что не оставалось сомнений в том, что Дьюи мертв.

– Я все время кричал ему, чтобы он остановился. Но он не послушал, – торопливо сказал Боб Гейл.

Я втянул голову обратно и повернулся. Все смотрели на меня.

– Итак, – заметил доктор Фредерике, – кажется, вы все же оказались правы. И тут его ударил.

Глава 15

Я застал врасплох всех, включая себя самого. Удар получился неловким – в моем распоряжении была только одна рука, – но я вложил в него всю свою злость и весь вес моего довольно крепкого тела. Он пришелся Фредериксу прямо по зубам. Тот отшатнулся, выпучив от удивления глаза и махая руками, как ветряная мельница. Я по инерции наклонился в его сторону: не потому, что хотел ударить его еще раз, а просто пытаясь восстановить равновесие.

Стоящие рядом люди удержали нас от падения. Почувствовав, что контролирую себя и эмоционально, и физически, я повернулся к доктору Камерону:

– Нам надо поговорить. Наедине.

Он был в таком же шоке, как и Фредерике:

– После того, что вы сделали...

У меня не было времени на объяснения.

– Нам надо поговорить, – повторил я, – прежде чем сюда приедет полиция.

Слово “полиция” потрясло его.

– Боже мой, вы правы. В моем кабинете.

– Хорошо.

Я повернулся к Бобу Гейлу:

– Спустись вниз и стой возле тела. Никто не должен его двигать, никто не должен к нему подходить.

– Ладно, – ответил Боб. Он выглядел потрясенным то ли из-за смерти Дьюи, то ли из-за того, что я ударил Фредерикса.

Я повернулся к Фредериксу. Его верхняя губа была рассечена и кровоточила. Он промокал ее носовым платком и смотрел на меня так, словно никак не мог поверить в случившееся.

– Прошу прощения за то, что я вас ударил, – сказал я. – Я на минуту потерял над собой контроль. Он кивнул, продолжая за мной наблюдать.

– Пожалуйста, – продолжал я, – проследите за тем, чтобы отсюда никто не ушел и не звонил по телефону, пока не приедет полиция.

Он снова кивнул:

– Понимаю. – Его голос звучал чуть приглушенно из-за платка.

Уильям Мерривейл, парень, избивший своего отца, спросил:

– А кто назначил вас тут командовать? – Он смотрел на меня разъяренными глазами. Вероятно, его отец хорошо запомнил этот взгляд.

– Вы скоро узнаете, что здесь происходит. Доктор Камерон, давайте...

Мерривейл поднял руку и толкнул меня в плечо:

– Эй, я вам говорю.

– Уильям, все в порядке, – вмешался доктор Камерон. – Мы все вам объясним чуть позже.

– Откуда взялся этот тип и почему он бьет людей?

– У нас нет времени, – предупредил я Камерона.

– Знаю, – ответил он. – Уильям, потерпите совсем немного. Мистер Тобин, мы идем?

Боб уже бежал к выходу, чтобы занять свой пост у тела, а все остальные последовали за мной и доктором Камероном вниз по лестнице. Я слышал, как отставший Мерривейл настойчиво задавал вопросы доктору Фредериксу, который бросал в ответ односложные фразы, не содержавшие никакой информации.

Мы с доктором Камероном молчали, пока не остались наедине в его кабинете. Там он сказал:

– Ситуация ужасна.

– Да, это так, – согласился я и опустился на стул, стоявший напротив его письменного стола.

Доктор Камерон принялся бесцельно вышагивать по кабинету.

– Полагаю, у нас нет выбора, – мрачно произнес он. – Теперь нам придется вызвать полицию.

– Все гораздо проще. В случае внезапной смерти при невыясненных обстоятельствах – а именно это мы сейчас и имеем – полиция приедет, хотим мы того или не хотим.

– Это настоящее убийство, да?

– Не совсем. В суде это будет квалифицироваться как непредумышленное убийство. Конечно, если будет доказано намерение, то это уже будет предумышленное убийство. Помимо всего прочего.

Он остановился и посмотрел на меня:

– Чего прочего?

– Мы с вами виновны в ряде других преступлений. Не знаю, понимаете ли вы это.

– Нет, не понимаю. Он не знал, следует ему обижаться или защищаться, а потому сделал и то и другое.

– Здесь произошел ряд несчастных случаев. Мы оба знали, что они были подстроены, но не сообщили об этом властям. Причинение тяжких телесных повреждений, преднамеренно и по злому умыслу, – это уголовное преступление. Скрывая информацию об уголовном преступлении, мы становимся его соучастниками и разделяем вину преступника.

– Но у нас были причины...

– Я знаю эти причины. Сомневаюсь, что они заинтересуют местное правосудие. Особенно если тут пахнет преступлением, как вы сами только что указали. Если последний случай – убийство, то какой-нибудь честолюбивый окружной прокурор может попытаться превратить другие происшествия в покушения на убийство, и тогда мы с вами, доктор Камерон, становимся не только соучастниками в покушениях на убийство, но и соучастниками в деле об убийстве Дьюи.

Он оперся рукой о спинку дивана и тяжело опустился на него:

– Боже мой! Вы берете события из реальной жизни, укладываете их в формулы из нескольких слов, и это совершенно меняет их характер.

– В этом и заключается суть закона, – сказал я ему. – Приведение неопределенного числа разнообразных поступков, на которые только способны человеческие существа, к определенному числу общих знаменателей. За всю историю человечества ни один обвиняемый не узнавал сам себя в суде. Потрясенный доктор Камерон признал:

– Все гораздо, гораздо хуже, чем я предполагал.

– А против меня можно выдвинуть еще одно обвинение. У меня нет лицензии на работу частного детектива в этом штате. Или в любом другом. А я тут действовал именно в этом качестве. Вы становитесь соучастником и этого преступления, хотя я сомневаюсь, что кого-нибудь заинтересует ваш проступок: у них будет против вас кое-что поважнее. Но меня, с моим прошлым, они просто сожрут.

Доктор Камерон помотал головой как бык, который устал от матадора.

– Что нам делать?

– А что вы собираетесь делать?

– Не знаю, – признался он и развел руками, а потом посмотрел на них так, как будто в них должно было оказаться что-то полезное. – Наверное, попытаюсь все им объяснить.

– Другими словами, отдадите нас на растерзание местным властям.

– Не понимаю, что еще нам остается.

– После того, что вы рассказали мне о местной полиции, я предвижу только один результат, в случае, если поступим так, как вы говорите.

Он посмотрел на меня:

– Какой?

– Тюремное заключение для нас обоих, – объяснил я. – И для доктора Фредерикса тоже. Возможно, нам удастся выгородить Боба Гейла, если только он не будет слишком настаивать на том, чтобы влезть в это дело – а такое вполне может произойти.