Пижона — в расход - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 25

— Я здесь, — сказал я. — Чарли Пул.

Я уже успел остановить «паккард» у левого тротуара, рядом с Циккаттой.

Патрульный посмотрел в мою сторону, в конце концов увидел меня, узнал и воскликнул:

— О! Это ты, Чарли.

Он поднял дубинку, разогнулся и подошел к машине.

— Купил, что ли?

— Что? Ах, вы о машине. Нет, просто одолжил.

— Я заметил, твое заведение закрыто. Думал, ты захворал или еще что.

— У меня были дела, — ответил я. — Сейчас не могу об этом говорить. Не обижайтесь.

— Какие обиды! Почему я должен совать нос в твои личные дела? — С этими словами он опять наклонился и одарил улыбкой Хло, чуть приподняв форменную фуражку. — Добрый вечер.

Хло улыбнулась в ответ, кивнула и сказала:

— Добрый вечер.

— Патрульный Циккатта, — проговорил я, хотя мне было вовсе не до церемоний. — А это... Хло... Э-э-э...

— Шапиро, — сказала она.

— Шапиро, — повторил я. — Хло Шапиро. Хло, это патрульный Циккатта.

— Как поживаете? — одновременно осведомились они.

Я уже начинал терять терпение. Дело грозило дойти до чаепития с шоколадным печеньем.

— Патрульный Циккатта, я хочу вас кое о чем спросить, — сказал я.

— Разумеется, Чарли. Что такое?

— По секрету. И я не могу сказать вам, почему спрашиваю.

Он взялся левой рукой за пряжку ремня, хотя мне показалось, что на самом деле Циккатта хотел приложить ладонь к сердцу.

— Я не любопытный, Чарли, и вынюхивать не стану. С чего мне нос совать куда не надо?

— Замечательно, — сказал я — Вот что я хочу знать. Где-то в полиции служит человек по имени Патрик Махоуни, и я...

— Я бы удивился, не будь там такого человека, — ответил патрульный Циккатта и захохотал. Он снова подался вперед и подмигнул Хло. — А вы, мисс?

Удивились бы?

Рад сообщить, что на сей раз Хло удостоила его лишь мимо летной улыбки.

— Дело серьезное, патрульный Циккатта, — сказал я.

Он мигом протрезвел и выпрямился. Теперь он стоял чуть ли не как на параде.

— Извини, Чарли, мне просто стало смешно, понимаешь?

— Конечно Так вот, я хочу разыскать этого Махоуни. Кажется, он сидит на Центральной улице, но я не уверен.

— Он что, крупная шишка?

— Я так думаю. А может, и не шишка.

— Так чего ты от меня хочешь?

— Вы не могли бы как-нибудь узнать, есть ли на Центральной улице Патрик Махоуни? Или, может, в каком другом участке есть большой чин, которого так зовут? И узнать по-тихому, чтобы Махоуни ничего не пронюхал?

Циккатта нахмурился.

— Чарли, ты занялся не тем, чем надо. Я хочу говорить с тобой как друг, а не как легавый. Если ты влез куда не следует, лучше вылезай обратно, пока не поздно.

— Никуда я не влез, — ответил я, слегка уклонившись от истины, хотя если учесть, что именно подразумевал Циккатта, я говорил чистую правду. Буду очень признателен, если вы не станете меня расспрашивать.

Он развел руками, пожал плечами и сказал:

— Ладно, Чарли, я нос совать не буду, мешать тебе тоже не буду. Твои дела — это твои дела.

— Спасибо.

— Но что смогу — сделаю. Ты тут подождешь?

— Да.

— Дойду до участка, погляжу, что там есть.

— Только по-тихому, — сказал я.

— Естественно.

— Я могу подкинуть вас до участка, так оно быстрее получится.

— Мне положено ходить пешком, — напомнил Циккатта. — Но мы можем встретиться там. Участок наш на Гленвуд-роуд, ты знаешь?

— Знаю. Остановлюсь чуть дальше.

— Прекрасно.

— Большое спасибо, — сказал я.

— Я еще ничего не выяснил, — ответил он.

Мы сделали друг другу ручкой, и Циккатта зашагал своей дорогой, возобновив упражнения с дубинкой, а я включил передачу и поехал к шестьдесят девятому полицейскому участку на Гленвуд-роуд.

— А он довольно мил для полицейского, — заметила Хло.

— Славный парень, — ответил я.

— Готова спорить, что у тебя друзья классом выше, чем у Арти.

— Что ты хочешь этим сказать? Арти и сам мой друг.

— Да, но ты — один из лучших людей, с которыми он знается. А сам он едва ли не худший человек из всех, с кем ты знаком.

— Арти? А что в нем плохого?

— Ничего. — Она похлопала меня по руке. — Ты просто оставайся самим собой.

Чего я не выношу, так это покровительственного тона. Но я никак не мог придумать достойного ответа, поэтому просто вцепился в руль и запыхтел от злости.

Мы молчали, пока я не затормозил неподалеку от полицейского участка, который размещался в перестроенном особняке на одну семью, больше похожем на космический корабль, чем на пункт охраны правопорядка. Только теперь Хло сказала:

— Интересно, где сейчас Арти?

— Дома, наверное, — ответил я. — А вот что с мисс Алтеей — это и впрямь интересно.

— Без нее легче живется, — сказала Хло. — От этой девки одни мучения и никому никакого проку.

— Послушай, что ты там залепила насчет Арти?

— Чарли, ты знаешь его не хуже, чем я. Зачем об этом говорить?

— Господи, да ты же его подружка. Почему ты говоришь о нем такие веши?

Она криво улыбнулась.

— Неважно почему. Важно, что это правда, но тогда возникает другое «почему». Почему я — подружка Арти? Но я даже не подруга ему. В лучшем случае, одна из подружек. А он — в самом лучшем случае — один из моих дружков. Я — его вытрезвитель на дому, ты же слышал.

— Но почему так? — спросил я.

Она склонила голову набок и, казалось, занялась рассмотрением этого вопроса. Спустя минуту Хло сказала:

— Чарли, мне двадцать три года. Половая зрелость у меня наступила в двенадцать лет, то есть одиннадцать годков назад. В семнадцать я выскочила замуж за парня годом старше. Поверь мне, это была ошибка. Спустя два года я развелась, потому что он меня бросил. Мы тогда жили не здесь, а в Элизабет, это в Нью-Джерси. До своего бегства Маури работал на нефтеперегонном заводе «Эссо». Как, по-твоему, это начинает немного смахивать на исповедь, да?

— Если не хочешь говорить, я не... То есть я считаю, что это твое личное дело. Я не вправе...

— Нет уж, позволь мне продолжить, раз начала. Ты, Чарли, очень упрощенно меня воспринимаешь. Пора представить твоему взору более подробную картину. У меня, к примеру, есть пятилетняя дочь Линда, которая живет с моими стариками в Бронксе.

— О... — изрек я.

— О, — ответила она. — Еще какое "о". Слава богу, что я хотя бы не поддалась на уговоры Маури и не бросила школу за полгода до выпускных экзаменов. Я кончила ее и получила аттестат. Последние четыре года работаю то тут, то там и учусь на вечернем в нью-йоркском университете. Иногда Линда живет со мной, иногда — с дедом и бабкой. Так оно и идет. Ну, теперь картина ясна?

— Более-менее, — ответил я.

— Прекрасно. Идем дальше. После слишком раннего замужества я совсем не торопилась взрослеть и проникаться чувством ответственности. Ты понимаешь?

Вот почему я при каждом удобном случае сбагриваю Линду предкам, вот почему якшаюсь с парнями вроде Арти и его сброда. В их среде царит полная безответственность. Понятно, что я имею в виду?

— Я хоть и не женился в семнадцать лет, но у нас есть нечто общее. Моя работа в баре, наверное, тоже своего рода способ избежать ответственности.

— Хорошо, значит, с этим тебе все ясно. Перехожу к последнему пункту.

Надеюсь, что не вгоню тебя в краску. В двенадцать лет — половая зрелость, в семнадцать — замужество. В восемнадцать — материнство. Я уже давно не девочка, Чарли, и у меня есть свои желания и потребности, как у всякого человека. И я с ними уживаюсь, а с ответственностью уживаться не хочу. Вот и дошла до того, что превратилась в послепопоечную подружку Арти Декстера.

Каков портрет, а?

— Тебе вовсе не обязательно было... м-м-м...

— Замолчи, Чарли. Я просто хочу, чтобы ты знал, кто мне Арти и кто я ему. Я представляю себе, что он за человек, и связалась с ним только из-за его слабостей.

— Э... ну... — начал я. — А как насчет его сознания ответственности перед обществом? Тот фильм по телеку, после которого он прекратил сбывать пилюли, да и вообще...