Эти настоящие парни - Белаковский Олег Маркович - Страница 27

Организация… Теперь очень много говорят об умении организовать дело. Моя должность заместителя начальника ЦСКА по медицинскому обеспечению – должность организаторская. Организовать – значит прежде всего суметь определить главные, наиболее существенные задачи, как непосредственные, так и перспективные, уметь найти наиболее рациональные и экономные пути их решения и осуществить контроль за исполнением не только главных, но и, казалось бы, второстепенных дел. Необходимо ни на минуту не упускать из виду, что у нас организация военная. Со своей спецификой точного, своевременного и неукоснительного выполнения приказа.

Есть у меня свой кабинет. При входе на второй этаж справа. Все как положено: табличка на двери, телефоны, бумаги и т. д. Вроде бы и работа кабинетная. Но чаще всего мне даже дойти до кабинета не удается.

Иду по диспансеру, раздираемый сотнями вопросов, приятных и неприятных новостей.

– Олег Маркович, вернули людей с Комсомольского проспекта.

– Как вернули? Почему?

– Аппаратура не работает. Не могли сделать электрокардиограмму.

– Что значит «не работает»? Почему это не было выяснено раньше? Какое право вы имели вернуть людей, приехавших с другого конца Москвы?

– Олег Маркович, я подготовила документацию на получение новых приборов для кабинета функциональной диагностики.

– Отлично. Постарайтесь сегодня же получить. Как дела с медикаментами?

– Вчера привезли.

– Так. Все ли готово для обследования баскетболистов?

Рабочий день начинается…

В дни, предшествующие Олимпиадам или соревнованиям на первенство мира, все прокручивается с удесятеренной скоростью, наслаиваясь одно на другое, сбрасывая в поток времени что-то так и недоделанное, не до конца продуманное. И все это во имя того, чтобы успеть охватить все, объять необъятное. А что поделаешь, если таково время и не приучены работать иначе? Да и можно ли научиться работать иначе, когда имеешь дело с человеком в спортивном костюме, человеком, идущим на преодоление времени и пространства? Впрочем, все это относится лишь к чисто организационной работе. Все меняется, все приобретает совсем иной характер в тиши врачебных кабинетов, где чемпион или перворазрядник, новичок или олимпиец становятся пациентами. Время замедляет свой бег. Оно стучит в такт метроному…

В коридоре встречаю Соломко. Он прямо с аэродрома. Старший тренер гандболистов только что привез из ФРГ своих «мальчиков».

– Как дела? Все здоровы?

– Все в порядке, Олег Маркович. Только у Чернышева была небольшая простуда.

– Чихает?

– Как всегда. Семь раз подряд.

– Ну значит, здоров. Как рука у Томина?

– Жалоб не было.

– Ну и отлично. Отдыхайте. Если что, придешь сразу ко мне.

У дверей кабинета меня ждет еще один тренер. На этот раз – волейболист.

– Привет, Валерий. Что случилось? Опять что-нибудь с Полищуком?

Я видел Полищука на сборах. Парень после тренировок жаловался на боли в предплечье. Я сказал тренеру, чтобы привел его к нам. Тренер тоже обеспокоен, нагружают руку постепенно, но боли не проходят. А на носу ответственные, престижные, соревнования. Это беспокоит тренера, а Полищука еще больше.

– Где он? Давай его сюда.

В кабинете функциональной диагностики у осциллографа собираются врачи. Снимаются показания. Картина пока неутешительная.

– Я думаю, – говорит мой коллега, один из старейших сотрудников диспансера, Капитолина Алексеевна Нерушенко, – что при такой клинической картине не надо торопиться с нагрузками. Попробуем курс инъекций гидрокортизона с четко разработанным графиком нагрузок. Через три дня, – сегодня у нас что? Среда, 14-е. Так… В субботу, семнадцатого, приходи, будем смотреть.

– Но ведь это суббота, – Полищук переводит взгляд с лечащего врача на меня и снова с недоумением смотрит на Нерушенко.

Мы с Капитолиной Алексеевной обмениваемся многозначительными улыбками. Верно, семнадцатое – суббота. Нерабочий день. Для всех. Но не для нас. И не только суббота, но и нередко воскресенье у нас рабочий день тоже…

Через три дня, в субботу. Тот же кабинет.

– Как себя чувствовал эти дни?

– Лучше. Значительно лучше. Небольшие боли при кругообразных движениях рукой.

Сейчас в его лечение подключена и биохимия, и биомеханика, и физиотерапия. Нас интересует и его нервно-психологическое состояние, тот психологический фон, на котором проходит лечение. Тут есть один немаловажный нюанс. И само лечение и характер предстоящего соревнования накладывают на психику спортсмена свой отпечаток, и необходимо создание такой атмосферы, которая обеспечила бы его позитивный выход из состояния подавленности и пессимизма.

И тут нам помогает сам дух времени. Я имею в виду качественно новое отношение самого спортсмена к медицинскому обеспечению его достижений. На сегодняшнем уровне развития спорта наш подопечный являет собой не столько классический тип пациента, и даже не столько классический тип испытуемого, сколько, я бы сказал, сам является участником эксперимента. Что-то вроде испытуемого-исследователя. Любопытнейшая и характернейшая деталь.

Лет тридцать-сорок назад отношение между человеком в футболке и человеком в белом халате ограничивались, как я уже говорил, равнодушно-вежливыми экивоками. Спорт был символом здоровья, и обращаться к медицине считалось эдаким нонсенсом. Призыв «Будь готов к труду и обороне!» если и содержал в себе нечто медицинское, то лишь в смысле подготовки молодежи к оказанию первой медицинской помощи.

Идет время, идут годы. Отношения между спортсменом и врачом начинают качественно меняться. Сегодня «зрячие» пальцы врача лежат на пульсе любого рекорда.

Функциональные пробы до тренировок и во время тренировок, а также после их окончания… Курс профилактического лечения… Различные назначения и рекомендации… Разработка научно обоснованных строжайших режимов… Слово врача в последнее время становится решающим. Его советы относительно интенсивности нагрузок, его заключение о готовности спортсмена к борьбе принимаются практически безоговорочно…

Помню, в одной из своих зарубежных поездок с хоккеистами сборной был такой эпизод. Заболел игрок. Нужный, очень нужный команде. Я все это отлично понимал, но как врач категорически настаивал на снятии его с очередной встречи. Тарасов столь же категорически был против. Тарасов в той же мере труден, в какой и талантлив. Спор шел на повышенных тонах. «Вы, доктор, готовы любого сделать больным», – бросил мне Анатолий Владимирович. «Это неправда. В таких условиях я не могу нести ответственность за здоровье ребят».

Присутствующий здесь же при разговоре Аркадий Иванович Чернышов, обращаясь к Тарасову в свойственной ему мягкой манере, попытался урезонить тренера: «Анатолий Владимирович, ты – специалист в хоккее. Олег Маркович специалист в своей, так сказать, «вотчине». Не надо путать сферы влияния. В данном случае доктор прав». Игрока сняли. Но дело не столько в этом, сколько в том, что этот твердый, несгибаемый Тарасов вечером зашел ко мне и извинился: «Слушай, Олег, я действительно был не прав. Но ты знаешь меня…»

Знаю. Отлично знаю. Оттого и простил. За преданность хоккею, делавшую Тарасова фанатиком. И именно поэтому делавшую его в конце концов союзником врача. Ибо он понимал, что успех его ребят – это прежде всего здоровье…

Спортивный врач сегодня прекрасно вооружен. Правда, мобильных средств еще недостаточно. Но в принципе есть все необходимое. Потому что сама жизнь заставила убедиться в том, что спорт сегодня – это медицина, медицина и еще раз медицина. С ее новейшими и современнейшими достижениями как в области чисто научных исследований, так и в плане их чисто прикладного характера. Ее единство практически со всем комплексом современного естествознания и научно-технической мысли.

Что значит прыгнуть на высоту 2 метра 35 сантиметров? Или улететь в прыжке на расстояние почти девяти метров? Что значит поднять тонны веса или преодолеть стометровку с «космической» скоростью? Нет ничего удивительного в том, что во времена нашей юности, да и много позже, подобное могло найти место разве что на страницах фантастических рассказов. Потому что безграничность человеческих возможностей, хотя бы в чисто физиологическом плане, носила скорее метафори ческий, чем буквальный характер. Есть предел и человеческим силам и человеческим возможностям. Но если лет тридцать-сорок назад та же феноменальная сила или выносливость выступали в своей, как бы это сказать, в своей первородной, что ли, природе, то сегодня границы человеческих возможностей раздвигаются шире и шире, ибо на помощь природным данным приходит современная наука.