Милый недруг - Уэбстер Джин - Страница 26

Твой визит оставил меня, как видишь, в философском настроении; но у меня есть для тебя и несколько интересных новостей. Новые платья подвигаются вперед, и, знаешь, они будут прелестны. Миссис Ливермор в восторге от разноцветных бумажных тканей, которые ты прислала — надо бы тебе видеть нашу мастерскую, где разбросаны повсюду куски материи! — и когда я подумаю о шестидесяти маленьких девочках, играющих в солнечный день на газоне в розовых, голубых, желтых и нежно-зеленых платьицах, я чувствую, что нам надо бы припасти для посетителей дымчатые очки. Ты, конечно, понимаешь, что некоторые из этих блестящих тканей окажутся очень линючими и непрактичными; но миссис Ливермор так же безрассудна, как ты, и ей на это наплевать. Если понадобится, она сошьет и второй, и третий комплект. ДОЛОЙ СИНИЙ СИТЕЦ!

Я ужасно рада, что наш доктор тебе понравился. Разумеется, мы сохраняем за собой право говорить о нем все что угодно, но были бы глубоко уязвлены, если бы кто-нибудь другой вздумал насмехаться над ним.

Мы с ним все еще руководим чтением друг друга. На прошлой неделе он принес мне «Систему синтетической философии» Герберта Спенсера[34]. Я приняла ее с благодарностью и, в свою очередь, дала ему «Дневник Марии Башкирцевой»[35]. Помнишь, как мы в колледже обогащали наши ежедневные беседы выдержками из «Марии»? Так вот, доктор взял ее домой и старательно, глубокомысленно прочел.

— Да, — сказал он, когда зашел сегодня отчитаться, — правдивый рассказ болезненной, эгоистичной личности, которой, к счастью, уже нет. Но я не могу понять, почему вам это нравится. Слава Богу, Салли Мак-Бред, вы и эта Баш совсем непохожи.

Зато слова его похожи на комплимент, и я польщена. Что до бедной Марии, то он называет ее «Баш», потому что не может произнести такой фамилии и слишком пренебрежительно относится к ней, чтобы попытаться.

У нас тут есть одна девочка, дочь хористки — самовлюбленная, пустая, лживая, эгоистичная, болезненно самолюбивая, вечно позирующая маленькая кокетка, но КАКИЕ у нее ресницы! Доктор ее терпеть не может и для общей оценки всех ее прискорбных качеств нашел новое словечко. Он говорит, что она «башевата», и этим все сказано.

До свидания! Приезжай опять!

Салли.

P.S. Мои дети выказывают грустную тенденцию: требуют свои текущие счета из банка на покупку сластей.

Вторник, вечером.

Дорогая Джуди!

Как ты думаешь, какую новую штуку выкинул наш доктор? Он предпринял увеселительную поездку в то психиатрическое заведение, главный врач которого навестил нас с месяц тому назад. Видела ты такого человека? Его пленяют сумасшедшие, он не может без них жить.

Когда я попросила у него перед отъездом медицинских инструкций, он ответил:

«Кормите простуду, морите голодом колики и не верьте врачам».

С этим советом и несколькими склянками рыбьего жира нас предоставили нашим собственным силам. Я чувствую себя очень свободной и предприимчивой. Пожалуй, тебе следовало бы снова приехать, а то — кто знает, какие веселые перемены я произведу, освободившись от охлаждающего влияния доктора.

С.

Приют Джона Грайера,

пятница.

Милый недруг!

В то время как я торчу здесь, привязанная к мачте. Вы разгуливаете по белу свету, забавляясь с сумасшедшими. А мне-то казалось, что я излечила вас от болезненного пристрастия к психиатрическим заведениям! Какое разочарование! В последнее время Вы были похожи на человека.

Можно вас спросить, сколько времени Вы намерены там оставаться? Вас отпустили на два дня, а Вы в отсутствии уже четыре. Чарли Мартин упал вчера с дерева и рассек себе голову, и мы были вынуждены позвать чужого врача. Пять швов. Пациент поправляется. Но мы не любим зависеть от чужих. Я бы не сказала ни слова, если бы Вы были там по уважительной причине. Но Вы прекрасно знаете, что после недельного общения с меланхоликами Вы вернетесь домой в ужасной мрачности и в полном убеждении, что человечество ни к черту не годится, а на меня ляжет тяжелое бремя — привести Вас снова в приличествующее Вам веселое настроение.

Предоставьте, пожалуйста, этих сумасшедших своим мечтаниям и вернитесь в приют Джона Грайера, который нуждается в Вас.

Остаюсь навсегда

верный друг и слуга

С. Мак-Б.

Р. S. Не восхищены ли Вы этим поэтическим завершением? Оно заимствовано у Роберта Бернса, чьи сочинения я усердно штудирую, чтобы приветствовать шотландского друга.

6-е июля.

Дорогая Джуди!

Доктора все еще нет. Ни единого слова; просто исчез в пространстве. Я не знаю, вернется он или нет, но мы как будто живем хорошо и без него.

Вчера я завтракала у тех двух добрых дам, которые отдали свое сердце нашему Петрушке. Он, по-видимому, совсем, как дома. С видом хозяина он взял меня за руку, повел в сад и даже преподнес мне выбранный мною колокольчик. Во время завтрака английский лакей усадил его на стул и повязал ему салфетку с таким видом, точно прислуживает принцу крови. Лакей недавно из дома графа Дарэма, Петрушка же — из подвала на улице Хаустон-стрит. Весьма назидательное зрелище.

После завтрака мои хозяйки занимали меня фрагментами его застольных бесед за последние две недели. (Удивляюсь, что лакей не подал в отставку; у него вполне приличный вид.) Если из этого ничего больше не выйдет, то, по крайней мере, Петрушка снабдил их анекдотами на весь остаток жизни. Одна из них собирается даже написать книгу. «По крайней мере, — сказала она, смеясь и вытирая слезы, — мы жили!»

С.У. заглянул вчера вечером в половине седьмого и застал меня в вечернем платье — я собиралась на званый обед к миссис Ливермор. Он мягко напомнил, что миссис Липпет не увлекалась светской жизнью, а берегла свою энергию для дела. Ты ведь знаешь, я не мстительна, но я не могу видеть этого человека и мысленно не взмолиться, чтобы он сидел на дне пруда, прикрепленный якорем к скале. Иначе он всплывет и будет носиться по водам.

Сингапур шлет тебе почтительный привет и очень рад, что ты не видишь его в том состоянии, в каком он сейчас находится. Ужасное несчастье обрушилось на него. Какой-то скверный человек — я не думаю, что это мальчик — выстриг моего бедного зверька самым фантастическим образом, так что он выглядит, как разъеденная молью шахматная доска. Никто не имеет ни малейшего представления, кто это сделал. Сэди Кэт очень ловко владеет ножницами, но не менее ловко выдумывает всевозможные алиби. В то время, когда, по всеобщему предположению, несчастного стригли, она сидела в классе, лицом к стенке, и это могут засвидетельствовать двадцать восемь детей. Как бы там ни было, натирает выстриженные места твоим средством для укрепления волос именно Сэди Кэт.

Остаюсь, как всегда,

Салли.

P.S. Вот недавний портрет высокородного С.У. В некоторых отношениях он обворожительный собеседник (двигает носом).

Четверг вечером.

Дорогая Джуди!

Доктор вернулся после десятидневной отлучки — никаких объяснений — погруженный в глубокую меланхолию. Он сердится на наши любезные попытки развеселить его и не желает иметь ничего общего с кем бы то ни было, кроме Аллегры. Он взял ее к себе домой и принес обратно в половине восьмого — скандально позднее время для девицы трех лет. Не знаю, что и думать о нашем докторе; он с каждым днем становится все непостижимей.

Перси, напротив, очень откровенный, доверчивый молодой человек. Только что он был у меня с визитом (он очень щепетилен в светских делах), и вся наша беседа была посвящена девице из Детройта. Он чувствует себя одиноким, любит говорить о ней — и какие дивные вещи он говорит! Надеюсь, что мисс Детройт достойна этой любви, но не совсем в этом уверена. Он выудил из самой глубины жилета кожаный бумажник и, с благоговением развернув два слоя шелковой бумаги, показал мне фото глупенькой девочки, состоящей из глаз, серег и кудряшек. Я сделала все что могла, чтобы казаться восхищенной, но сердце у меня сжалось при мысли о его будущем.