Стеклянный дом, или Ключи от смерти - Устинов Сергей Львович - Страница 71

— Говорил тебе, иди ко мне работать, — весело подмигнул он. — А теперь все, сутки истекли, будем разговаривать по-другому.

Из темноты вынырнуло несколько крепких рук с накачанными бицепсами, меня скрутили, и лично Динамит замкнул мои запястья за спиной с помощью наручников, после чего втолкнул в машину. Верку же и сковывать не пришлось, она была на грани потери сознания, ее просто бросили на заднее сиденье другого автомобиля вместе с чемоданами.

Я оказался в «лексусе», за рулем которого сидел сам Динамит, явно в отличном настроении, весел и разговорчив.

— Старый хрыч хотел объехать меня на кривой козе, — по дороге рассказывал он, легонько прихохатывая. — Давал мне отдельные поручения: там посторожи, этого замочи. Тебя вот, кстати, велел загасить, мешал ты ему чем-то. Но меня не проведешь, я уж давно все вычислил, следил за его крысиной возней, этого долбодона, маньяка хренова, срисовал и сам до всего дотумкал. Дождался, покамест они всю грязную работенку сделают — и тут как тут! — Помолчав немного, Динамит раздумчиво добавил: — Может, если б я попросил, он бы со мной и так поделился, за уважение. Но вор просить не должен. Вор должен красть.

По ночному городу до Замоскворечья мы домчались минут через пятнадцать, подкатили к уже хорошо знакомому мне особнячку, где нас и чемоданы выволокли из машин и быстро втащили в дом. Поднявшись на второй этаж, Динамит первым делом смахнул с длинного стола бумаги прямо на пол, распатронил поклажу и вывалил драгоценности на стол.

— Помнишь, про Джеймса Бонда была книжка, называлась «Бриллианты навсегда», — спросил он, обращаясь почему-то ко мне. — Точно, да? Бриллианты — навсегда! — повторил он, смакуя каждое слово.

Трое его подручных, среди которых я узнал своего старого приятеля Чугунную Болванку с его литой маловыразительной мордой, тем временем сгрудились вокруг, отвесив челюсти и роняя слюни, хватая старинные браслеты, примеряя на себя кольца и цепи, но меня это зрелище больше не впечатляло, я думал о другом: о том, что начнется, когда они наиграются всласть и вспомнят обо мне.

Это произошло даже раньше, чем я надеялся.

— Ну все, побаловались и будя! — прикрикнул на соратников Динамит, отнимая у них цацки и зорко следя, чтоб ничего не исчезло со стола. После чего повернулся в мою сторону и объявил: — Пора заняться делом. Где мои погремушки?

Я молчал. А что мне еще было делать, если я твердо знал, что, как только открою рот, мы с Веркой можем считать себя покойниками? Но Динамит распалялся на глазах.

— Где мои вещи, падла? — орал он. — Ты понимаешь, гнида, что покусился на святое? На инструмент! Это ж все равно, курва, что отнять мяч у Пеле, у Ойстраха скрипку! Где, говори!

С последними словами он отвесил мне мощную затрещину по правому уху, я слетел с ног и больно ударился затылком о стену, но сознания, к сожалению, не потерял. А Динамит, неожиданно скоро угомонившись, нагнулся надо мной и проговорил уже спокойным тоном:

— Молчишь? Ну, я так и предполагал, что ты будешь строить из себя Зою Космодемьянскую. Посмотрим, не получится ли из тебя Павлик Морозов. Тащите их вниз, ребята!

Все так же грубо нас с Веркой сволокли по лестнице на первый этаж, потом через черный ход на задний двор и затолкали в котельную. Динамит щелкнул выключателем, зажег лампочку под потолком, и во мне затрепыхалась, как попавшая в силки колибри, крошечная надежда: никем незамеченный пульт-брелок по-прежнему лежал на верстаке среди разного хлама. Но бедную колибри тут же придушили, даже не дав пискнуть: отодвинув один из заляпанных машинным маслом табуретов в самый угол, Динамит усадил меня на него. Другой пододвинул к верстаку с тисками и швырнул на него Верку.

Похоже, у подонков эта была отлаженная процедура. Чугуннолитой, не дожидаясь указаний, крутанул ручку тисков, раздвинув их до максимума, потом рывком задрал Верке голову, сунул ее туда и принялся закручивать. Острые насечки губ тисков вонзились в виски, из которых брызнула кровь, Верка широко раскрыла рот, зайдясь в крике, но крика никто не услышал. Динамит дернул какой-то рубильник, и все вокруг покрыл рев, грохот, чудовищное дребезжание включенного на полную мощность насоса. Я увидел, как лезут из орбит безумные Веркины глаза, и, потеряв остатки хладнокровия, попытался вскочить с места, но Чугунная Болванка играючи встретил меня прямым в лоб, и я отлетел обратно. В этот момент Динамит дал ему отмашку, чтобы тот ослабил тиски, а сам выключил мотор. В наступившей тишине слышны были только всхлипывания обессилевшей от страха и боли Верки.

— Я все скажу, не мучайте ее больше, — произнес я, сжав зубы.

— Ну вот и молодец, — похвалил Динамит. — Давай смелее.

— Только сперва я хочу убедиться, что с ней все нормально, — потребовал я, всем видом и тоном показывая, как важно для меня выполнение этой просьбы.

Динамит, ухмыльнувшись, мотнул подбородком:

— Пусти его.

Теперь самое главное было не переиграть. Я медленно подошел к Верке, склонился к ней и спросил:

— С тобой все в порядке?

— Какой, к черту, в порядке! — слабо взорвалась она. — Не видишь разве?

Развернувшись лицом к бандитам, а спиной, соответственно, к верстаку, я гневно произнес:

— Если вы посмеете ее еще раз тронуть... негодяи... подонки...

Под их ухмылками я нес всю эту чушь, сам судорожно шаря пальцами скованных рук позади себя. Попадались все время не те предметы: гайки, бруски, обрезки стальных полос. И наконец — о чудо! — я нащупал его. Теплый, пластмассовый, шершавый параллелепипед. Сразу успокоившись, я прекратил нести околесицу и серьезно сказал:

— Хорошо, Динамит, я все скажу. Но только тебе. С глазу на глаз.

— Это еще что за глупости, — нахмурился он. — У меня от друзей секретов нет.

— Речь не о секретах... — старательно делая вид, что замялся, объяснил я. — Просто не хочется при всех... И потом, чего ты боишься? Я в наручниках, а она сейчас и комара раздавить не сможет.

Похоже, подействовало.

— Идите наверх, ребятки, — бросил помощникам Динамит, — если что, я позову.

Они уже были в дверях, когда он вдруг крикнул Чугунной Болванке:

— А ну-ка, Штырь, постой. Проверь еще напоследок, как на нем сидят браслеты.

Штырь вернулся, заглянул мне за спину, подергал цепочку и пробурчал:

— Нормалек.

И мы наконец остались одни.

— Ну? — сказал Динамит. — Надеюсь, ты не решил со мной шутить шутки?

— Какие там шутки, — пробормотал я, — дело серьезное. И прежде, чем я тебе все скажу, хочу, чтобы ты твердо знал одну вещь: я очень хорошо понимаю, что, как только ты получишь оружие назад, нам с Веркой не жить.

Он что-то пробормотал себе под нос, дескать, поживем-увидим, но я был непреклонен:

— Я хочу, чтобы ты знал, что я это знаю.

— Ладно-ладно, знаешь, — раздраженно выплюнул он наконец. — Что дальше?

Я отошел от верстака в дальний угол и сказал:

— Дальше выдвини-ка вот этот ящик.

Пожав плечами, Динамит подчинился.

— А теперь видишь крышку в полу? Откинь ее. Динамит откинул, заглянул внутрь и недовольно пробормотал:

— Ничего не вижу.

— А ты посвети, — посоветовал я.

Он вытащил из кармана зажигалку, чиркнул ею и через мгновение раздался его радостный возглас:

— Ого! Оказывается, ничего из дома и не уезжало!

Вскочив с колен, он отряхнул брюки и деловито поинтересовался:

— Здесь все?

— Все, — подтвердил я.

— Ну что ж, — милостиво сообщил Динамит, — тогда обещаю прикончить вас так, чтоб поменьше мучались.

— Мы совсем не будем мучаться, — покачал я головой.

— Это почему же? — удивился он.

— Смотри, — сказал я, поворачиваясь к нему спиной. — Узнаешь штучку, которая у меня в руках?

Я тут же повернулся обратно и успел заметить, как изменилось его лицо. Но на всякий случай пояснил:

— Все снаряжено самым лучшим образом. Стоит только нажать на кнопочку и...

— Но ты же не сумасшедший... — начал он, трудно сглотнув пересохшим горлом.