От A до Z (ЛП) - Секстон Мари - Страница 34

Я чувствую, что и он улыбается, когда отвечает.

– Обманщик. Ты обожаешь будить меня. – И, конечно, он прав.

Снова толкаюсь в него, и на этот раз он стонет по-настоящему.

– Я могу остановиться и не мешать тебе спать.

Мы так делаем иногда. Просто немного дразним друг друга, а потом вместе дремлем. Но сегодня он усмехается и говорит:

– Ни в коем случае, ангел. – Дурацкое прозвище, но всегда вызывает у меня улыбку.

Какое-то время мы продолжаем в том же духе, ерзаем, прижимаясь друг к другу. В конечном итоге он тянется вниз и стаскивает сначала мои боксеры, потом свои. Медленно переворачивает меня на живот. Его вес на мне… идеальное ощущение.

– Анж, – спрашивает он тихо, – можно?

Он всегда сперва спрашивает. Что на самом деле смешно, но так мило.

– Да.

Он достает из ящика смазку. По-прежнему лежа сверху, покрывает поцелуями мою шею, а потом я чувствую, как в меня проскальзывает его палец. У меня перехватывает дыхание, и он стонет в ответ. Иногда он дразнит меня так до самого конца, используя только пальцы, нажимая на ту сладкую точку внутри, пока я трусь о матрас. Но не сегодня

Палец исчезает, и в меня упирается его плоть. Он входит невероятно, агонизирующе медленно. Не втыкается. Нежно вталкивается по чуть-чуть, и все это время целует мою шею и шепчет, что он любит меня. Это самая сладкая пытка в мире. Поборов соблазн насадить себя на него, я тихо всхлипываю от предвкушения.

– Люблю, когда ты так делаешь, – произносит он и при новом толчке входит немного глубже.

Он уже наполовину во мне, и я уже близко. Я чувствую себя растянутым до предела, заполненным настолько, что еле могу дышать. Пугающее и одновременно изысканное ощущение. Не знаю, то ли умолять его продолжать дальше, то ли взмолиться, чтобы он наконец оттрахал меня по-настоящему.

– Зак? – шепчу я.

– Ш-ш. – Еще один крошечный толчок. – Вот так, Анж. – Его рука скользит по моему животу вниз, к паху. – Я смогу заставить тебя кончить вот так? – Обхватив ладонью мой член, он начинает невесомо ласкать его. – Только вот этим?

– Да! – И это почти всхлип.

– Хорошо, – произносит он. – Я тоже уже почти, Анж. – Его руки движутся по моему телу, поглаживают, ласкают меня в точности так, как мне нравится. Он так хорошо меня знает. Затем он вталкивается еще чуть глубже – и все. На меня снисходит потрясающее, стремительное, всеобъемлющее облегчение. Я не дышу так долго, что перед глазами плывут круги. Мое тело, пульсируя, стискивает его, и он тоже кончает.

Наконец у меня получается снова начинать дышать. Он еще на мне, целует мои плечи и шею.

– Завтра я дам тебе спать, – говорю я, и он смеется.

– Надеюсь, что нет.

Он скатывается с меня. Я встаю, а он остается в постели. Через час-два он отправится на пробежку, а пока накрывается с головой одеялом и сразу же опять засыпает. Он всегда так делает, и это еще одна его черта, которую я люблю.

Немного позже, пока я еще валяюсь в трениках на диване, в дверь стучит Мэтт. Я точно знаю, что это он, потому что все остальные звонят в звонок. Мэтт же грохочет по двери кулаком так, словно та нанесла ему чертово личное оскорбление. Его, наверное, приучили к этому на курсах для копов.

Ну и кого я вижу, когда открываю дверь? Его, естественно – подпирающего дверной косяк и с Джаредом за спиной.

– Чего надо? – спрашиваю я, и если Джареда мой вопрос немного сбивает с толку, то Мэтт только приподнимает бровь. Он никогда на меня не ведется.

– Одевайся, – говорит он и проталкивается мимо меня в прихожую. – Во что-нибудь потеплее.

– Блин, куда мы?

– В церковь! – с преувеличенным энтузиазмом восклицает Джаред. И это при том, что я точно знаю, что он не верит в бога. – Вот, надень сверху. – Он вручает мне толстовку «Бронкос».

– Да что за нахер? – только и могу сказать я.

– У нас есть лишний билет на игру, – говорит мне Мэтт. – Так что давай поживее. Мы не хотим пропустить начало.

Я ухожу в спальню. Зак проснулся – как тут поспишь, когда к тебе в дверь ломится накаченный тип.

– Что здесь в такую рань делает Мэтт? – спрашивает он.

Я забираюсь в кровать. Ложусь на него, чтобы заглянуть в глаза.

– Можно мне взять отгул? – спрашиваю, а он смеется. Ему всегда смешно, когда я веду себя, точно он мой босс, а не любовник. Понятно, что он и то, и другое, но я рад, что у него первое уступает перед вторым. – Зак, я серьезно. Они зовут меня на футбол, но мне же сегодня надо работать.

Он обнимает меня, трется носом о мою шею.

– Думаю, я сумею один день управиться без тебя. – Его руки скользят по моей спине, проникают за пояс треников. Между нами только тонкое одеяло. Он слегка вжимается в меня. Прошло всего пара часов, но я чувствую, что он уже готов повторить.

– Ты точно не против? – По правда говоря, из-за него я теперь думаю о том, как еще мы могли бы провести это утро.

– Точно, – шепчет он. Обнимает меня покрепче и, сделав еще одно движение бедрами, порочно улыбается мне. – Но обещай, что потом мы все наверстаем.

– Обещаю. – Я улыбаюсь, глядя на него сверху вниз. Но тут Мэтт орет из гостиной:

– Закругляйтесь там! Анж, мы выходим прямо сейчас!

Зак со смехом отпускает меня. Я одеваюсь, еще раз целую его перед уходом, а потом мы садимся в машину Джареда – я сзади, они впереди – и выезжаем в Денвер.

– Извини, что поздно предупредили, – говорит мне Джаред. – С нами должен был ехать Брайан, но он заболел.

– Ага, – бросает через плечо Мэтт, – скорее захотел получить возможность переключить канал, когда «Колтс» начнут надирать задницу «Бронкос».

Джаред хмурится на него, мне же смешно. Припарковавшись, мы садимся на автобус до стадиона – Джаред уверяет меня, что так лучше. Я уже видел «Инвеско-Филд», но так близко еще ни разу. Он оказывается гораздо больше, чем я представлял. А еще меня поражает атмосфера на стадионе – вокруг будто одна огромная вечеринка.

Мэтт и Джаред треплются о Пейтоне Мэннинге (один из лучших квотербеков за всю историю НФЛ, играл как за «Индианаполис Колтс», так и за «Денвер Бронкос» – прим. пер.), о пасах и о спецкомандах – короче, несут всякую непонятную хренотень, которая для меня звучит, как на китайском. Неважно. Все равно я не особо-то слушаю. Я слишком увлечен тем, что разглядываю оранжево-голубую – будто, блин, в цирке – толпу. Такое ощущение, что стадион заряжен энергией, и не заразиться всеобщим возбуждением невозможно.

Впрочем, когда мы заходим внутрь и начинаем подниматься по лестнице, мое возбуждение поутихает. Мы все поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся. Тут есть эскалатор, но около него такая гигантская очередь, что Мэтт с Джаредом туда даже не смотрят. Просто карабкаются вверх, а я, понятно, тащусь следом. Все выше, и выше, и выше.

– Где, блин, наши места? – наконец не выдерживаю я.

– На пятом уровне, – отвечает Джаред. – В середине северной зоны, где камеры. Отличные места, кстати.

– И дешевые, – добавляет Мэтт, пыхтя рядом.

Джаред смеется.

– Да, это еще один плюс.

Наконец мы находим наши места и машем продавцу пива. Самое лучшая часть игры – перед самой игрой. На поле выстраиваются команды, потом какая-то девчонка с убойным голосом поет национальный гимн. Потом над стадионом пролетают реактивные самолеты. Они летят с юга, прямо на нас и так низко, что, кажется, можно почувствовать исходящие от них струи ветра – и с таким шумом, что стадион трясет. Толпа сходит с ума, и у меня по всему телу бегут мурашки.

И вот игра начинается. Я не фанат футбола и не всегда догоняю, что происходит. Пару раз даже тянет спросить, что за черт сейчас было. Спрашивать, правда, некого. Как-то так вышло, что Джаред сел на место посередине, а мы с Мэттом – по бокам от него. Джаред настолько увлечен игрой, что разговаривать с ним сейчас бесполезно. Ну, а буйнопомешанной леди с другой стороны я точно не рискну задавать вопросы. У нее все лицо раскрашено голубым и оранжевым, и она с самого начала игры, не переставая, орет. Признаться, она жуть как меня пугает. Жалко, что со мной не сидит Мэтт. Он тоже ярый фанат, но его команда сейчас не играет, и уж он-то помог бы мне разобраться, что за хренотень творится на поле.