От A до Z (ЛП) - Секстон Мари - Страница 33

– Не могу я читать ее.

– Почему?

Сгорбившись над кухонной стойкой, он выглядел таким юным, таким подавленным, что я не знал, смеяться мне или обнять его и утешить.

– Не могу и все.

Я подождал еще немного. Продолжения, судя по всему, не предвиделось. Тогда я отложил сыр и терку, повернулся к нему лицом и облокотился о стойку.

– Если ты просто не хочешь читать ее – не читай. Но если ты принимаешь такое решение только потому, что считаешь, будто не можешь, то это, на мой взгляд, не лучшая из причин. – Он скептически на меня покосился. Я напряг память, отхлебнул немного вина и наконец-таки смог кое-что из нее выудить. – Помнишь, как Люк Скайуокер учился владению световым мечом? Бен надел на него шлем с опущенным щитком, а Люк сказал, что не может. Но как только он решил поверить Бену и попробовал, то у него все получилось. – Я торжествующе улыбнулся, и он тоже нехотя улыбнулся в ответ.

– Ты сейчас, наверное, так гордишься собой, да?

Я рассмеялся.

– Не без этого.

Но его улыбка исчезла так же быстро, как появилась.

– Не хочу, чтобы Мэтт знал, что я не могу прочесть ее.

– И все равно я не понимаю, почему ты так думаешь.

Он вздохнул. Обошел стойку и, прислонившись ко мне, снизу вверх взглянул на меня. Было так странно иметь возможность вместо завесы волос видеть его лицо.

– Чтобы читать книжки, надо быть умным.

– А ты себя таким не считаешь?

Он помотал головой.

– Даже не закончил школу. – Наконец-то мы подобрались к настоящей проблеме. Но мне было больно понимать, что он на самом деле верит в свои слова.

Мне впервые не пришлось убирать с его лица волосы, чтобы увидеть его глаза.

– Я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, для того, чтобы читать книги, вовсе не требуется быть умным. Знаешь, сколько идиотов читает, и ничего. Поверь, умение читать необязательно равняется умению мыслить. Во-вторых, закончил ты школу или нет, ходил ли ты в колледж – все это не определяет то, насколько ты умный. Да, ты не доучился. Но Анж, ты не глупый. Более того, как раз вот в таких вещах ты очень хорош.

– Ты о чтении? – недоуменно спросил он.

– Не конкретно о нем, а о понимании вещей в целом. О способности видеть глубинный смысл.

Он качнул головой и признался:

– Не понимаю, о чем ты.

– Окей, я объясню. Как называлось то кино с Мелом Гибсоном, которое мы недавно смотрели?

– «Знаки».

– Точно. О чем оно? – Лично я, если честно, совсем не понял суть этого странного фильма.

– О вере, – ответил он не задумываясь, словно то была самая очевидная вещь на свете.

– О вере?

– Ну да. – Он явно не понимал, почему я спрашиваю, но тем не менее принялся объяснять. – Смотри, его жена погибла в аварии. Но перед смертью успела оставить ему напутствие, которое, пусть он и утратил веру, спасло в итоге его и его семью. Так что, может та авария была вовсе не случайной, верно? Может, все было предопределено. А загон его дочки насчет воды тоже сыграл свою роль. Их спасли мелочи, незначительные вещи. Как сказал его брат, можешь воспринимать это как совпадение, а можешь поверить, что у всего есть смысл. Ну и в конце концов он опять обрел веру.

– Анж, а знаешь, что решил я?

– Что?

– Что оно об инопланетянах.

Он рассмеялся.

– Ну да, но вообще не совсем про них.

– О чем я и говорю, Анжело. В школе у меня было «отлично» по английскому, а в колледже я прошел курс литературы, но вся эта дребедень насчет смыслов и символизма – я никогда не понимал ее. Всегда считал пустым трепом. Но ты это понимаешь. – По его темным глазам я видел, что он задумался над моими словами. – После колледжа я не прочел и десятка книг, так что не стану думать о тебе хуже, если в итоге ты не захочешь читать эту книгу. Но я бы на твоем месте попробовал. Вдруг тебе и правда понравится. Вдруг она откроет для тебя целый новый мир. – Я чувствовал, что почти убедил его. Он хотел мне поверить. – Просто прочти первую главу, а там будет видно. Не понравится – бросишь. Что тебе терять, Анж?

Внезапно он улыбнулся мне – улыбнулся по-настоящему, уже без сомнений во взгляде, и видеть это было прекрасно.

– Зак… – Его руки обвились вокруг моей шеи, он заглянул мне в глаза, и я понял, что он пытается произнести. Он даже открыл рот, но слова, казалось, не могли пройти дальше его горла.

Я обнял его и поцеловал.

– Я знаю.

Он прижался щекой к моей груди. С минуту мы просто стояли, затем он вдруг улыбнулся и начал расстегивать мои штаны, отчего я немедленно возбудился. Я сделал попытку поцеловать его, но он не дался и встал передо мной на колени. Дернул мои штаны вниз, а потом я почувствовал на себе его рот.

Я был убежден, что ни один человек в мире не умеет делать минет так, как Анжело. Это было что-то невероятное. Сам я не умел принимать до самого горла, но он… Он всосал меня до конца, и, чтобы устоять на ногах, мне пришлось схватиться за стойку. Каким-то мистическим образом создавалось ощущение, что его язык непрерывно дразнит ту чувствительную точку сразу под щелкой, даже когда я был так глубоко у него во рту, что чувствовал лобком его нос. Я убрал со стойки одну руку, но потом понял, что не знаю, что с нею делать. Мне хотелось прикоснуться к нему, но трогать его за голову было нельзя, и тогда я удовлетворился тем, что захватил в горсть ворот его футболки. Его ладони ласкали мои бедра, поднимались к животу и вновь опускались вниз, и это было поистине потрясающе – его горячий рот и все, что он проделывал языком. Я хотел предупредить его, что вот-вот кончу, но прежде чем по мне ударил оргазм, только и успел, что выдохнуть его имя.

Казалось, прошли годы, прежде чем ко мне вернулось сознание. Анжело стоял, поддерживая меня. Моя рубашка была расстегнута, и он покрывал поцелуями мою грудь. Я обнял его, а второй рукой потянулся к его ремню.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Анж. Я сделаю все, что ты пожелаешь.

Он взглянул на меня, и мне стало неважно, может он или нет выразить свои чувства словами, потому что все это было у него в глазах. Он остановил мою руку.

– Ты уже это сделал, Зак.

Когда я наконец-таки закончил готовить ужин и с бокалом вина вышел в гостиную, он сидел на диване. И он читал.

…Анжело

Раннее воскресное утро. Я просыпаюсь в постели Зака. Ночью мы, как обычно, разбежались по сторонам.

Я сплю здесь не каждую ночь. Иногда мне по-прежнему бывает необходимо уйти домой. Ночью тяжелее всего. Долго не удается успокоить проклятую птицу в груди, чтобы я мог заснуть. Но по утрам легче. Мне нравится просыпаться и слушать, как он дышит рядом со мной.

Какое-то время я просто смотрю, как он спит. В уголках глаз у него начали появляться тоненькие морщинки. А еще он клянется, что недавно нашел у себя седой волос. Он смеялся, рассказывая об этом, но я знаю, что на самом деле это немного его тревожит.

Я видел фото его отца. У него такие же темные волосы, как у Зака, но с проседью на висках. У Зака наверняка тоже так будет. Он останется симпатичным, но седина, как мне почему-то кажется, сделает его внешность более утонченной. По-моему, это рехнуться как сексуально. Мне нравится думать, что я буду здесь и смогу это увидеть.

Я придвигаюсь к нему вплотную, ерзаю рядом. Он просыпается ровно настолько, чтобы обнять меня и притянуть к себе. Мы лежим, точно ложки в коробке. Идиотское выражение. Никогда бы не сказал его вслух. Но что есть, то есть, и это мое любимое время утра. Мне нравится то, как совмещаются наши тела. То, как он с тихим вздохом устраивается позади меня поудобнее. И то ощущение, когда он просыпается по-настоящему и начинает твердеть у моего бедра.

Я жду, когда он расслабится, и его дыхание станет ровным. А потом едва ощутимо вжимаюсь в него.

Он издает мой любимый звук: полувздох-полустон. Туже обнимает меня за талию и тоже толкается мне навстречу.

– Ненавижу будить тебя, – говорю я, улыбаясь.