Химия смерти - Бекетт Саймон - Страница 70

– Значит, ты позволил ему забрать Дженни... А потом приехал сам... и смотрел, как она...

Он вскинул было руки и тут же дал им безвольно упасть.

– Ну не думал я, что все так обернется! Прошу тебя, Дэвид, поверь мне! Я никогда не желал тебе зла!

Глазами он лихорадочно шарил по моему лицу, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то признаки понимания или сочувствия. Секунду спустя в зрачках погасла мольба. Он криво усмехнулся.

– Да уж, человек предполагает, а Бог...

Генри вдруг ударил кулаком по столу.

– Черт возьми, Дэвид, неужели нельзя было добить Мейсона?! Я мог бы тогда рискнуть, даже с этой девчонкой! А ты не оставил мне выбора!!!

Гневный вопль разочарования эхом прокатился по коридору. Генри потер кожу на лбу и замер, уставившись в никуда. Так прошло с минуту, а потом он глухо сказал:

– Что ж, пора.

Он начал приподниматься со стула, и тощая, собрав все силы, прыгнул на него.

Глава 31

Жалкая попытка отчаяния. Ноги отказали немедленно, и я мешком повалился на пол. Загрохотало опрокинутое кресло. Перед глазами снова завертелась, вздыбилась сумасшедшим углом комната. Я зажмурился, прощаясь с последней надеждой.

– Эх, Дэвид, Дэвид... – печально отреагировал Мейтланд.

Я лежал на раскачивающемся полу, беспомощно ожидая укола и той пелены мрака, что за ним наконец-то последует. Но нет, пока ничего не происходит. Я приоткрыл один глаз и, несмотря на головокружение, попробовал сфокусировать взгляд на Генри. Неуверенно держа шприц, он смотрел на меня чуть ли не с огорчением.

– Ты только хуже делаешь. Ведь ты же умрешь от этой инъекции. Пожалуйста, не вынуждай меня.

– Все равно... ты рано или поздно... – неразборчиво выдавил я.

Я попытался привстать. Руки отказывались повиноваться, а в голове гудел колокол. Тело обмякло, в глазах поплыл туман. Будто сквозь мутное стекло я видел, как Генри нагнулся и взял меня за кисть. Отнять руку не было сил, оставалось лишь смотреть, как игла упирается в нежную кожу предплечья. Мне надо подготовиться, надо сопротивляться, пусть даже все это бесполезно...

Впрочем, Генри так и не нажал на поршень. Медленно, ох как медленно, он отвел иглу.

– Нет, не могу я так... – пробормотал он и сунул шприц обратно в карман.

Сейчас туман полностью заволок поле зрения, в коридоре стемнело. Чувствовалось, как вновь засыпает мой разум. «Нет!» – отчаянно хватался я за остатки сознания, но они песком просачивались между пальцами. Мир исчез остался один только великий, ритмичный гул. «Сердце», – мелькнула смутная мысль.

Кто-то приподнял уже не мое, чужое тело. Его куда-то несут... Я открыл и тут же захлопнул глаза, чуть ли не до рвоты оглушенный калейдоскопом красок и форм. Тошноту удалось подавить, я дал себе слово больше не падать в обморок.

Какой-то лязгающий звук, затем холодный воздух лизнул лицо. Через прищуренные веки я вижу иссиня-черный купол неба. Кристально чистые созвездия то прячутся, то вновь выглядывают из-за рваных туч, несущихся на ветрах-невидимках.

Я глубоко вдохнул, стараясь прочистить мозг. Подскакивая на неровностях и похрустывая гравием, кресло-коляска держала курс на внедорожник. Странно, что сейчас все мои чувства невероятно остры, как бритва. Я слышу шорох ветвей на ветру, в носу щекочет сыроватый запах суглинка. Царапины и потеки грязи на «лендровере» кажутся огромными, словно континенты.

Дорожка вела на холм, и я слышал, как сопит Генри, толкая коляску. Очутившись наконец у машины, он остановился, глотая воздух. Я понимал, что надо попытаться еще раз, но до рук и ног эта идея не доходила. Отдышавшись, Генри решил добраться теперь до кабины. Придерживаясь за каталку, он обогнул ее деревянными, неуклюжими шажками и, обливаясь потом, обессиленно плюхнулся на подножку. Даже в лунном свете заметно, насколько бледна у него физиономия.

Натужно хрипя, он вскинул взгляд. Наши глаза встретились, и Генри слабо усмехнулся:

– Что... очнулся? – Не поднимаясь с подножки, он нагнулся вперед и просунул руки мне под мышки. – Итак, Дэвид, выходим на финишную прямую. А ну-ка...

Несколько лет, проведенных в инвалидной коляске, не прошли даром, и теперь в руках Генри скопилась изрядная сила. Мои бока словно зажали в клещи. Крякнув, он оторвал меня от сиденья и попытался затащить в машину. Я тут же уцепился за дверцу и повис на ней, раскачиваясь.

– Дэвид, прекрати, что за глупости, – пробурчал он и, посапывая, принялся отгибать мне пальцы.

Я угрюмо держался.

– Да ты отцепишься наконец или нет?!

Он меня одолел, дернув так, что я лицом приложился о кромку дверцы. Вспыхнули звезды, и секундой позже я очутился на жестком стальном полу «лендровера».

– Ох, Дэвид, видит Бог, я не хотел, – сказал Генри, вынул платок и стал промокать мне лоб. Ткань тут же окрасилась темными, влажно блестевшими пятнами. Он некоторое время смотрел на них, потом откинулся спиной на дверную стойку и закрыл глаза. – Господи, что за бред...

Голова звенела от боли, но она была колючей и чистой, как ледяной душ, смывавший наркотический туман.

– Генри, нет... не делай этого...

– Ты думаешь, мне нравится? Я просто хочу поставить точку, сейчас. Разве я многого прошу? – Он устало качнулся. – Господи, это так утомляет... Я собирался отвезти тебя к озеру и там все закончить. Сесть в лодку, добраться до Мейсона... Да, видно, не судьба...

Генри перегнулся надо мной и, пошарив рукой в глубине салона, извлек оттуда кусок резинового шланга.

– Вот, из садика взял, пока тебя не было. Вряд ли он еще сгодится Мейсону... – Попытка мрачно пошутить не удалась. Он обмяк. – Суеты, конечно, не оберешься, когда они тебя здесь найдут. А с другой стороны, может, и повезет. Сочтут самоубийством. Вариант не идеальный, да что делать...

Он захлопнул заднюю дверцу, и «лендровер» погрузился во мрак. Щелкнул замок, за бортом машины послышались шаги. Я попробовал было сесть, однако вновь накатило головокружение. Я оперся на ладонь и тут же ощутил нечто плотное, шерстистое. Да это же одеяло! А под ним что-то есть. Ледяной волной хлынуло прозрение.

Дженни.

Собравшись в комок, она лежала за пассажирским сиденьем. В полумраке кабины я еле-еле различал светлое пятно ее белокурых волос. Встрепанных, перепачканных чем-то темным. Девушка не шевелилась.

– Дженни! Дженни!

Даже сдернув одеяло у нее с головы, я так и не добился ответа. Кожа – холоднее снега. «О Боже! Пожалуйста, нет!»

Внезапно распахнулась водительская дверца. Покряхтывая, на сиденье вскарабкался Мейтланд.

– Генри... пожалуйста, помоги.

Слова потерялись в визге стартера. Двигатель успокоился, перешел на глухое ворчание, и Генри, приоткрыв окно, обернулся к нам. В темноте едва прорисовывались черты его лица.

– Мне очень жаль, Дэвид, честное слово. Только я не вижу другого выхода.

– Побойся Бога!

– Прощай, Дэвид.

Он неуклюже сполз из кабины и хлопнул дверцей. Через секунду что-то просунулось через щель над приспущенным окном.

Резиновый шланг. Теперь ясно, зачем он оставил двигатель включенным...

– Генри! – закричал я, подхлестнутый страхом. За лобовым стеклом мелькнула тень человека, идущего к дому. Я завертелся как червяк и попытался открыть заднюю дверцу салона, хотя и так знал, что она на замке. Безрезультатно, даже не шелохнулась. Кажется, я уже чувствую запах выхлопа. «Ну же, думай!» Я пополз к кабине, к торчащему из окна шлангу. На пути непреодолимой баррикадой высились кресла. Придерживаясь за одну из спинок, я рискнул было встать, однако глаза тут же застило облако и тело мешком осело назад. Вот-вот потеряю сознание... «Нельзя! Не смей!» Я повернул голову, увидел недвижную фигуру Дженни и поборол накативший мрак.

Так, попробуем еще раз. Между сиденьями есть некоторый зазор... Удачно просунув в него руку, я зацепился за какую-то железяку и, напрягая последние силы, слегка подтянулся. Перед глазами замерцал обморочный туман, готовый поглотить меня в любую секунду. Я замер в ожидании. Господи, как ноет сердце... Когда немного отпустило, я стиснул зубы и рывком подтянулся еще чуть-чуть. «Лендровер» заходил ходуном. «Давай же!» Теперь я сплюснутой сарделькой торчал между сиденьями, больно сдавившими грудь. В замке зажигания болтались ключи, но с таким же успехом они могли бы висеть за милю от меня. Я отчаянно зашарил рукой в поисках кнопки открывания окна, заранее зная, что ничего не выйдет. В голове все кружилось и вертелось. Из окна зловеще выглядывал черный зев резинового шланга. А может, я успею до него дотянуться и выпихнуть наружу? Хм-м, и что потом? Генри просто засунет его обратно, если, конечно, не потеряет терпение и не вколет мне остатки диаморфина.