Крик ночи - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 21

У Гринби была мать. Хельдер слышал о больной женщине, гордившейся своим сыном и считавшей его достойным преемником их честного имени. Вероятно, мысль о матери играла не последнюю роль в решении Гринби…

— А мне это не кажется сумасбродным, — возразил Хельдер, — но как бы там ни было, мы должны извлечь максимум выгоды из этих обстоятельств. Ведь теперь у нас на руках два огромных козыря.

— И в чем же они заключаются?

— Во-первых, нам известна тайна Гринби, а во-вторых, старый Марпл находится у нас в плену, — объяснял Броуну Хельдер.

Оставался лишь Гольт, который очень беспокоил Хельдера.

Спустя два дня после посещения тюрьмы, Хельдер получил приглашение Гольта. Тот просил его встретиться с ним в отеле «Савой».

Они встретились.

— Я хотел бы поговорить с вами откровенно, — начал Гольт. — Вот уже полгода, как я начал следить за шайкой, пускающей в обращение поддельные банкноты.

— Я подозревал это, — сухо заметил Хельдер, — вы даже оказали мне честь, заявив, что я нахожусь в каких-то отношениях с этой шайкой.

— Я своего мнения не изменил, — спокойно продолжал Гольт, — более того — я даже знаю, что вам помогал Том Марпл…

— Не смешите меня, — поморщился Хельдер.

— Марпл делал французские банкноты, — вел свое Гольт, — и я могу это доказать. Я вызвал вас сюда, чтобы предложить вам как можно скорее прекратить свою деятельность. В противном случае разразится небывалый скандал.

Хельдер усмехнулся.

— Я бы с удовольствием оказал вам эту услугу, — любезно произнес он, — и если бы я был обычным фигляром, то непременно бы пал перед вами на колени, сознался в своей вине и попросил бы отвезти меня в Скотленд-Ярд… Но я не фигляр…

Он поднялся, захватив шляпу и перчатки.

— Вы выдвинули против меня грозное обвинение, — Хельдер небрежно махнул рукой, — да, это ваша обязанность — ловить преступников, но когда у вас не выходит, вы инспирируете… Вот ваш друг Гринби — преступник!

— А я думаю, что Корнелиус Хельдер — неисправимый лгун, — послышался мелодичный голос.

Оба обернулись. В дверях стояла прекрасно одетая дама.

Лицо Хельдера стало багрово-красным.

— Разрешите присесть? — спросила она.

Гольт пододвинул ей стул.

— Мне жаль, что я прервала столь поучительный разговор на самом интересном месте.

— Я вас понимаю, миссис Колляк, — зло бросил Хельдер, — хотя в высшем свете и не принято называть человека лгуном, но вы совсем недавно вошли в хорошее общество…

Гольт не знал, что скажет миссис Колляк Хельдеру. Ее появление в отеле было совершенно неожиданным…

— Это верно, — заявила дама, глянув на Хельдера, — я еще помню, как вы из кожи вон лезли, чтобы попасть в это высшее общество, — тут она язвительна улыбнулась, — но все же я достаточно знаю Гринби как честного, великодушного человека и безукоризненного джентльмена.

— Я говорил не о его великодушии, — произнес Хельдер с особым ударением, — впрочем, вам об этом легче судить…

Оскорбление, нанесенное ей этими словами, было оценено…

Миссис Колляк вынула золотой портсигар, закурила сигарету и, откинувшись на спинку стула, разглядывала Хельдера полузакрытыми улыбающимися глазами.

— Да, мистер Гринби был ко мне действительно великодушен, — проговорила она.

— В высшей степени честный человек — таково ведь было ваше выражение?

— Да, именно так…

— Я полагаю, что не вам служить авторитетом в суждении о честных людях.

— Конечно. Мне приходилось иметь дело и с не особенно честными людьми. Даже сама я поступала порой не совсем честно. Это вы хотели сказать?

Миссис Колляк оставалась любезной, и это выводило из себя Хельдера.

— Но я никогда не предала ни одного человека, как вы это изволите делать, а также не пробовала распространять ложные слухи, — продолжала она.

— Значит, — иронически подытожил Хельдер, — вы — воплощенная добродетель!

— Мне безразлично то, что вы говорите. Я утверждаю, что всякий, кто называет Гринби преступником — круглый дурак или наглый лгун!

Внезапно она замолчала и поморщила лоб. Потом вынула из сумочки газетную вырезку и протянула ее Гольту.

— Это вы поместили сообщение в газету? — поинтересовалась она, — собственно, за этим я и пришла сюда…

Гольт кивнул.

— Я случайно его прочла. Оно было помещено в одной итальянской газете. Многие из нас пользуются тысячефранковыми банкнотами, — пояснила дама.

Хельдер перегнулся через стол. При чем тут тысячефранковые банкноты?

— Можно мне посмотреть это сообщение?

Гольт протянул ему листок. Объявление было набрано по-английски, по-французски и по-итальянски. Там выражалась просьба ко всем владельцам тысячефранковых билетов с номерами от 687642 до 687653 обратиться во французскую полицию или к Вентворсу Гольту в Англии.

Хельдер с возрастающим волнением читал эти строки. Он интуитивно чувствовал, что сообщение не предвещало ничего доброго.

— Какая же особенность этих банкнот? — спросил он.

Миссис Колляк как бы в ответ на эти слова вынула из сумочки сложенную бумажку и подала ее Гольту.

— Ко мне в руки попал случайно один из этих номеров — вот он!

Гольт рассматривал бумагу, легонько проводя по ней пальцем. Потом повернулся и посмотрел на даму.

— Мне очень жаль, но я должен сообщить вам, что это подделка, — начал он, — впрочем я охотно возмещу убытки.

Он старался говорить спокойно, но в его голосе чувствовалось волнение.

Хельдер, внимательно следивший за Гольтом, испугался. Две тысячи подобных же банкнот уже были отпечатаны и находились в обращении. Он достаточно знал Гольта, чтобы понимать: на сей раз он начинает игру с открытыми картами.

Хельдер снова взял шляпу и перчатки.

— При случае я навещу вас, — сказал он Гольту.

— Всего доброго, — обратился он к миссис Колляк и наклонился, чтобы поцеловать ей руку на прощание.

Со странной улыбкой, заставившей его побледнеть, дама взглянула на него, но руки не протянула.

— До свидания, — бросила она.

Гольт торжествующе взглянул на Хельдера.

— Броун, вы должны помочь мне, — начал Хельдер.

Они встретились в Гайд-парке и медленно двигались в направлении квартиры Хельдера.

— Вы должны вспомнить, — продолжал Хельдер, — при каких обстоятельствах печатались французские банкноты.

— Я помню, — ответил Броун и подробно рассказал все до мелочей.

— Кто-нибудь, кроме вас, держал банкноты в руках?

— Нет, только я.

— А кто имел к ним доступ?

— Нет, это невозможно…

— Вы уверены?

«Тигр»-Броун помедлил.

— Некоторые я показал Марплу. Вы помните, как он просил показать ему несколько штук, чтобы проверить правильность окраски?

— Помню, — задумчиво сказал Хельдер, — при испытании он был один…

— Да, свои опыты он действительно производил в одиночестве.

— А потом вы отобрали у него деньги?

— Да, я сам взял их обратно и в тот же день они были выпущены в обращение. Эти банкноты были из первого выпуска. Я полагал, что если они устроят Марпла, значит все в порядке…

— Сколько штук вы ему дали?

— Двенадцать.

Хельдер выругался.

— Ровно это количество было упомянуто в объявлении, — прорычал он, — если Марпл сыграл с нами злую шутку, то, честное слово… — он не договорил.

— Но что же мог Марпл сделать с деньгами в такое короткое время?

Он долго думал над этим. Странное торжество Гольта должно было иметь свои основания. Он выглядел почти победителем…

Вместе с Броуном Хельдер доехал до своей квартиры. Не снимая шляпы, он уселся за стол и написал около дюжины телеграмм. Они отправлялись в разные части континента и в Америку и были составлены особым шифром.

— Немедленно отошлите эти телеграммы и ждите меня через час у входа в Финсбури-парк, — приказал он Броуну.

В назначенное время Броун увидел медленно двигавшийся автомобиль Хельдера и вскочил в него.