Канон Дао и Дэ (Дао Дэ Цзин) - Лао -цзы - Страница 7

      то овладеет великим царством.

Поэтому одно стремится лечь внизу, чтобы овладеть,

     другое лежит внизу и овладевает.

Великое царство желает лишь принять заботу о людях,

  малое царство желает лишь впустить людей для дела.

Из них каждое получает то, что желает.

Великому полагается быть внизу.

§ 62

Дао — таинственная основа мириад вещей,

  драгоценность добрых людей, защита от недобрых людей.

Красивыми речами, конечно, можно заворожить толпу

       на базарной площади.

Благопристойным поведением, конечно, можно возвыситься

         над другими.

Однако как же избавиться от того недоброго,

      что глубоко таится в людях?

Для этого утверждают на престоле Сына Неба

       и назначают трех гунов.

Они хотя и держат в руках символы власти и ездят в экипажах,

 запряженных четверками лошадей, но все же не лучше ли [им]

      воссесть и ехать на самом Дао!

Почему в древности ценили это Дао?

Безгласные через него получали необходимое,

  а совершившие злодеяние через него искореняли вредное.

Вот почему [оно] было ценностью для Поднебесной.

§ 63

Деяй недеяние, служи неслужбу, вкушай безвкусное,

   в величии и ничтожестве, в достатке и недостатке

     на зло ответь Дэ (Добродетелью).

Планирование трудного начинается с самого легкого.

Созидание великого начинается с самого малого.

Трудные дела Поднебесной непременно начинаются с легкого.

Великие дела Поднебесной непременно начинаются с малого.

Вот почему совершенномудрый человек

      никогда не стремится к величию,

     поэтому может создать свое величие.

Кто легко обещает, непременно теряет доверие.

Кто умножает легкое, непременно умножает трудное.

Вот почему совершенномудрый человек

  относится ко всему как к трудному, поэтому никогда

       не испытывает трудностей.

§ 64

Умиротворенное состояние легко поддерживается.

Еще не проявившее признаков легко предугадывается.

Хрупкое легко растворяется.

Мелкое легко рассеивается.

Принимай меры, пока еще не произошло событие.

Наводи порядок, пока еще не наступил хаос.

Дерево толщиной в обхват вырастает из былинки.

Девятиэтажная башня начинается с горстки земли.

Путь в тысячу ли начинается с первого шага.

Кто деяет — вредит всему.

Кто удерживает — теряет все.

Вот почему совершенномудрый человек не деяет,

 поэтому не терпит неудач, не удерживает, поэтому не теряет.

Люди, идя на дело, часто, еще только приступив, уже все портят.

Если будешь осторожным в конце, как и в начале,

       то не навредишь делу.

Вот почему совершенномудрый человек страждет бесстрастия,

  не ценит трудно добываемого богатства, учит неучение,

   возвращается к тому, что пройдено многими людьми,

 опирается на естественность мириад вещей и не смеет деять.

§ 65

В древности те, кто были совершенным воплощением Дао,

  не просвещали народ и стремились держать его в темноте.

Народом трудно управлять, если у него много знаний.

Вот почему, если с помощью знаний управлять царством,

       то царство погибнет;

    если без помощи знаний управлять царством,

      то царство будет процветать.

Знание этих двух положений и есть уставный образец [правления].

Знание уставного образца с позиции постоянства (чан) —

     это и есть изначально-сокровенное Дэ.

Изначально-сокровенное Дэ глубоко, далеко!

В сопоставлении с вещами — противоположность.

Вот только в таком [соположении] и достигается

     великое послушание (следование).

§ 66

Реки и моря потому могут быть царями ста долин,

    что они с легкостью ставят себя ниже их.

Вот почему [они] могут быть царями ста долин.

Поэтому, желая встать над народом, непременно говори, что ты

         ниже его.

Желая встать впереди народа, непременно ставь себя позади него.

Вот почему совершенномудрый человек, утверждаясь наверху,

 народу не в тягость, находясь впереди, народу не вредит.

Оттого-то Поднебесная с радостью выдвигает [его],

   не отворачивается [от него] и с ним не борется.

Поэтому в Поднебесной нет таких, кто мог бы с ним бороться.

§ 67

В Поднебесной все называют мое Дао Великим, в подобии [ничему]

         не подобным.

А поскольку велико, поэтому в подобии [ничему] и не подобно.

Если уподобить [его] вечности, то и она будет крошечной.

Я имею три драгоценности, держусь их и дорожу ими.

Первая называется «милосердие», вторая — «простота»,

   третья — «не смею встать впереди Поднебесной».

Милосерден, поэтому могу быть мужественным.

Прост, поэтому могу быть широким.

Не смею встать впереди Поднебесной, поэтому могу

       быть духовным вождем.

Ныне тому, кто отбрасывает милосердие, а мужествен,

     кто отбрасывает простоту, а широк,

    кто отбрасывает то, чтобы встать сзади,

     а становится впереди, — смерть!

Если, питая милосердие, начнешь войну — победишь.

Если организуешь оборону — будет крепка.

Небо поможет такому, милосердие защитит его.

§ 68

Лучший из воинов не прибегает к силе.

Искусный в ратном деле не гневен.

Способный побеждать врага с ним не соприкасается.

Умелый в использовании людей ставит себя ниже их.

Это и называется не ведущей борьбы Дэ.

Это и называется использованием силы других.

Это и называется сочетанием с Древним Пределом Неба.

§ 69

У полководцев есть такое клятвенное изречение:

«Я не посмею стать хозяином, а буду гостем;

 я не посмею двинуться на цунь вперед, а отступлю на чи назад».

Это означает: двигаться без движения,

 отбиваться без рукопашной, метать в отсутствующего врага,

       сдерживать без солдат.

Нет большей беды, чем опрометчивый противник.

Опрометчивый противник сводит на нет

     мою драгоценность [милосердия][31].

Вот почему именно в обороне войска добиваются превосходства

        друг над другом.

Выигрывает милосердный.

§ 70

Мои слова очень легко понять, очень легко [им] следовать.

Но в Поднебесной нет таких, кто мог бы понять,

       кто мог бы последовать.

В словах есть предок, в делах есть царь.

Поскольку [этого] не знают, постольку и меня не понимают.

Понимающие меня — редки, подражающие мне — ценны.

Вот почему у совершенномудрого человека сверху рубище,

         внутри яшма.

§ 71

Знание незнания — высшее, незнание знания — изъян.

Однако отношение к изъяну как изъяну не является изъяном.