Трон из костей дракона - Уильямс Тэд - Страница 38

Изгримнур нетерпеливо замотал головой:

— Нет, братец, он пропал. Отбыл где-то около полуночи, по крайней мере, так мне сказал эркингард. Его я и обнаружил в пустой комнате, когда пришел в точно назначенное время. Он просил меня прийти так поздно, хотя я предпочел бы в это время быть в своей постели. Но он сказал, что дело не терпит отлагательства. Похоже все это на человека, который после этого умчится, не оставив даже записки?

— Кто его знает, — сказал Таузер, и его морщинистое лицо совсем сморщилось, когда он задумался. — Может быть, он как раз и хотел сообщить вам, что собирается уехать тайно.

— Тогда почему он не дождался моего прихода? Нет, мне все это не нравится. — Изгримнур опустился на корточки и помешал угли лежавшей около камина палкой.

— Что-то странное происходит сегодня в этом доме.

— Джошуа часто бывает странен, — спокойно возразил Таузер. — Он — человек настроения, видит Бог, он человек настроения. Отправился охотиться на сов при свете луны или еще куда-нибудь. Ради Бога, не волнуйся.

После долгого молчания Изгримнур глубоко вздохнул.

— Может быть, ты и прав, — произнес он наконец. — Даже если бы он и Элиас открыто порвали друг с другом, ничего никогда не могло бы случиться здесь, в доме их отца, перед Богом и всем двором.

— Конечно, ничего. Кроме того, что ты стучал моей головой об пол посреди ночи, — улыбнулся Таузер.

Пока эти двое продолжали свою негромкую беседу около тлеющих потемневших углей, Саймон тихонько пробирался обратно в свою постель. Долгое время он лежал без сна, глядя в пугающую темноту, но к тому времени, когда петух во дворе увидел, наконец, первый луч восходящего солнца, Саймон уже крепко спал.

— А теперь вы должны твердо запомнить, — сурово выговаривал Моргенс, вытирая пот ярким голубым платком, — ничего нельзя есть, пока вы не покажете это мне. Особенно, если уже появились красные пятнышки. Понятно? Многое из того, что вы сегодня собрали, — просто яд! Пожалуйста, без глупостей. Саймон, я поручаю это тебе, мой мальчик. Я делаю тебя ответственным за безопасность всех остальных.

Этими остальными были Джеремия, парнишка свечника, и Исаак, молодой паж из верхней резиденции. Дело в том, что доктор решил этим жарким фейерверским днем организовать экспедицию за грибами и травами в Кинсвуд. Это был небольшой лесок на высоком берегу Кинслага вдоль западной стены Хейхолта. Из-за засухи запасы самых важных снадобий Моргенса катастрофически сократились, и Кинсвуд, расположенный около залива, показался ему подходящим местом для поиска влаголюбивых сокровищ.

Когда они брели по душному лесу, Джеремия немного приотстал, дожидаясь, пока звук шагов Моргенса не затих в трескучем коричневом подлеске.

— Ты еще не просил его?

— Нет, — Саймон присел на корточки, чтобы посмотреть на передовой отряд муравьев, двигавшихся сплошной полосой вверх по стволу вестивегской сосны. — Я как раз собираюсь сделать это сегодня. Мне только надо еще придумать, как правильно начать разговор.

— А если он скажет «нет»? — Джеремия с неудовольствием смотрел на муравьиную процессию. — Что мы тогда будем делать?

— Он не скажет «нет». — Саймон встал. — А если скажет… ну, что ж, я что-нибудь придумаю.

— О чем это вы тут шепчетесь? — на прогалине появился юный Исаак. — Это не дело заводить секреты. — Хотя он был на три-четыре года младше Саймона и Джеремии, в его голосе уже появились «верхние» интонации.

— Не твое дело, — сердито огрызнулся на него Саймон.

— Просто мы рассматривали это дерево, — чуть заискивающе сказал Джеремия, по привычке чувствовавший себя виноватым.

— На мой взгляд, — лукаво сказал Исаак, — здесь сколько угодно таких деревьев. И для этого совсем не надо прятаться.

— Но это, — начал выкручиваться Джеремия, — это… оно…

— Оставь в покое это дурацкое дерево, — недовольно сказал Саймон. — Пошли. Мы получим первоклассную взбучку, если соберем меньше, чем Моргенс.

Это была нелегкая работа. И когда спустя полтора часа они остановились, чтобы перевести дух и попить воды, все трое были в красной пыли от макушек до пяток. Каждый нес свою добычу в узелке, сделанном из платка. Больше всех собрал Саймон, Джеремия и Исаак чуть меньше. Они нашли большую ель и уселись вокруг, прислонив к ней свои усталые спины. Их пыльные ноги торчали во все стороны, как спицы в колесе.

— Ну почему так жарко? — простонал Джеремия. — И почему мой платок забит дурацкими грибами, а я должен вытирать пот голыми руками.

— Жарко, потому что жарко, — проворчал Саймон. — Потому что нет дождя.

Они замолчали. Было очень тихо. Даже насекомые и птицы куда-то исчезли, наверное, чтобы проспать в тишине эти жаркие послеполуденные часы.

— Нам еще повезло, что мы не в Меремунде, — проговорил наконец Джеремия. — Говорят, там от чумы померла чуть ли не целая тысяча.

— Тысяча, — протянул Исаак. От жары даже его тонкое и бледное лицо немного покраснело. — Тысячи! По крайней мере, так говорят в резиденции. Мой хозяин вообще расхаживает по Хейхолту, прижав к лицу платок, смоченный святой водой.

— А твой хозяин действительно знает, что происходит в Меремунде? — заинтересовался Саймон. Все-таки и от Исаака была некоторая польза. — Он что, говорил об этом с тобой?

— Все время, — самодовольно ответил юный паж. — Брат его жены — тамошний мэр. Они были самыми первыми, которые бежали от чумы. От них он все и узнал.

— Элиас сделал Гутвульфа Утаньятского Рукой Короля, — сказал Саймон.

Джеремия застонал, сполз со ствола и вытянулся во всю длину на мягкой хвое.

— Так и есть, — подтвердил Исаак. — И Гутвульф задержал там чуму. Она не вышла из Меремунда.

— А что ее вызвало, эту эпидемию? — спросил Саймон. — Кто-нибудь там, в резиденции, знает об этом? — Это было немножко унизительно, задавать вопросы мальчишке, который настолько младше его. Но Исаак действительно слышал разговоры там, наверху.

— Точно не знает никто. Некоторые говорят, что это завистливые купцы из Абенгейта отравили колодцы. Но и в самом Абенгейте умерло много народа, — сказал Исаак с нескрываемым удовлетворением. В конце концов, эрнистирийцы были язычниками, каким бы прекрасным союзником ни был дом Ллута под опекой Верховного короля. — Другие считают, что от засухи рассохлась земля, и из трещин вырвались на волю смертоносные газы. Но как бы там ни было, мой хозяин говорит, что эта чума не щадит никого, ни богача, ни крестьянина, ни священника. Сначала у тебя начинается жар и лихорадка… — Растянувшийся на земле Джеремия опять застонал и вытер свой лоб. — Потом ты покрываешься пузырьками, как будто лег на горячие угли. Потом пузыри начинают мокнуть. А потом ты умираешь. В страшных мучениях, — увлеченно закончил Исаак. Мальчики долго молчали.