Гора из черного стекла - Уильямс Тэд - Страница 47

— Из того, что сказал юноша, ясно, что никто не удивится, увидев, как мы роемся в старом хламе.

Она свернула одеяло и отложила в сторону. Рени нашла в одном из чемоданов кипу корсетов и вытащила один, явно сделанный на китовом усе.

— Я знаю несколько клубов в Золотой Миле, где вы произвели бы эффект, явившись в подобном одеянии, Флоримель. Вообще-то есть и такие клубы, где Т-четыре-Б тоже имел бы успех в этом наряде.

Рени нашла длинную синюю юбку с золотыми листьями на ней и подняла ее повыше, чтобы рассмотреть, как переливается ткань, и вдруг нахмурилась.

— Все это здорово напоминает игру в переодевание, — сказала она. — Но ведь наша задача не только слиться с окружением, но и поймать убийцу.

— Я это помню, — сказала Флоримель.

— Так что же мы будем делать, если встретим ее, его или что он там такое?

Флоримель примеряла выцветший плащ. Хотя насколько можно судить по одежде Зекиела и Сидри, наряд крестьянки с Темилюна, который был на Флоримель, не удивит местных жителей.

— Если мы найдем шпиона, не выдав себя, мы попытаемся застать его врасплох, — сказала Флоримель. — Если это не удастся, строить планы бесполезно. Он не из тех, кто легко сдается. Мы должны одолеть его силой.

Рени не понравилось заявление Флоримель.

— Похоже, ты уверена, что это «он».

Флоримель усмехнулась:

— Это мужчина, хотя не могу похвастаться, что догадалась до того, как мы стали драться. Женская злоба ощущается по-другому.

— Кто бы это ни был, я смертельно боюсь его.

Флоримель угрюмо кивнула:

— Он бы убил нас всех, если бы ему было нужно, и ни секунды не колебался бы.

— Рени! — позвал !Ксаббу из-за горы коробок и сундуков. — Подойди посмотри!

Рени оставила немку с коробкой вроде бы оперных перчаток. !Ксаббу восседал на открытой крышке пароходного кофра. Т-четыре-Б торжественно стоял перед ним в огромном сером одеянии, подпоясанном на талии переплетенными бело-зелеными шнурками. Шлем его выглядел абсолютно неуместно, как НЛО, сидящий на вершине горы, но когда Рени предложила его снять, Т-четыре-Б заупрямился.

— Она права, — спокойно сказал !Ксаббу. — Мы не должны привлекать внимание, на карту поставлены наши жизни.

Т-четыре-Б беспомощно посмотрел на Эмили, но она только усмехнулась, радуясь его смущению. Он аккуратно снял шлем с маской, всем своим видом показывая, что подчиняется вселенской несправедливости. Его длинное печальное лицо обрамляли слипшиеся жирные завитки волос. С обеих сторон от ушей назад тянулись белые полосы.

— Полоски койота, — вызывающе ответил он на вопрос Рени, видимо, это был последний писк моды у Лос Хисатсином.

— Дай-ка я вотру пыль в твое лицо, — предложила Рени.

Т-четыре-Б перехватил ее руку.

— Чего это ты удумала?

— Ты что, собираешься разгуливать по старомодному миру с этими светящимися татуировками, всем видом показывая, что ты колдун или что-то в этом роде, и пусть они зажарят тебя у столба? Нет? Думаю, что ты этого не хочешь.

Ворча, он позволил Рени втереть грязь в кожу его лица, которая скрыла детские татуировки.

— А как же мой шлем? — спросил он. — Я ни за что не оставлю его здесь.

Флоримель выглянула из-за ближайшей груды коробок.

— Переверни его и делай вид, что собираешь подаяние на благотворительные цели. Может, в него будут бросать монетки.

— Очень смешно, — проворчал тот.

Мартина, на которой тоже был крестьянский наряд, как на Флоримель, не стала утруждаться его усовершенствованием; как и Рени, она надела юбку поверх спортивных брюк. Слепая поднялась со своего места на коробке:

— Если все готовы, нам пора идти. Уже прошло полдня, а люди относятся с подозрением к чужакам, которые разгуливают по ночам.

— Откуда ты знаешь, что сейчас день? — спросила Рени.

— У каждого места есть свой ритм, — ответила Мартина. — Я его распознаю. А теперь — вперед.

Направление, указанное Зекиелом, было весьма приблизительным — полдня в одном направлении и десяток этажей вниз, — но, еще не дойдя до уровня реки, они начали встречать следы пребывания людей. В коридорах попадались сложенные из плоских камней кострища, однако все, кроме следов огня, было убрано с глаз. Они слышали бормотание из красиво заделанных вентиляционных отверстий, которое могло быть просто ветром, а могло быть и отдаленными голосами.

Рени также заметила нечто, что смогла заметить лишь благодаря тому, что это давно исчезло из их жизней: усиливающийся запах человеческого жилища, одновременно радующий и пугающий — радующий, потому что они приближались к жилищу людей; пугающий, потому что Рени вдруг поняла, что начала руководствоваться обонянием.

«Когда я впервые вошла в Сеть и еще ощущала свой сим, я вообще не чувствовала запахов. Я только на днях говорила о том, что !Ксаббу жаловался на это же».

Она переспросила бабуина. Он шагал на четвереньках рядом и раздумывал.

— Да, все верно, — наконец сказал !Ксаббу. — Меня это огорчало, но потом это прошло. Вообще, похоже, что сейчас я в большой степени руководствуюсь тем, что подсказывает мне мой нос. — Он наморщил свой узкий лобик. — Но, может быть, это иллюзия. Разве я не читал на курсах в Поли, что после длительного срока пребывания в виртуальной реальности мозг начинает создавать информацию сам по себе, чтобы окружение казалось более нормальным?!

— Ты был хорошим студентом, — сказала Рени, улыбаясь. — Но, боюсь, этого мало, чтобы объяснить все. — Она пожала плечами. — Но что же мы все-таки знаем на самом деле? Подобного окружения никогда раньше не было. Но тем не менее мы бы должны уже больше знать о том, как оно работает, что удерживает нас в Сети, как некоторые вещи, такие очевидные, как сим, могут быть нам недоступны. — Она нахмурилась, обдумывая сказанное. — Это самое странное в этом мире. Здесь нам посылают информацию напрямую в мозг, сообщают, что нет никакого подключения, никакого переключения. В этом есть смысл. Но у нас с тобой есть другой, более простой доступ, который не заглушает наши собственные чувства, а только добавляется к ним. Так как же нас дурят?

Рени и !Ксаббу пока не имели ответа на этот вопрос. Когда группа прошла еще один длинный изнурительный марш лестницы, они обнаружили, что вышли к реке. Вода, шум которой звучал у них в ушах еще несколькими этажами выше, текла перед ними вдоль замшелого каменного пола, ширина потока была метров тридцать. Все это напоминало римский акведук, зарытый под землей. Фонарь, первый осветительный прибор, не созданный ими самими, свисал с маленького причала, начинающегося у основания лестницы. Вода была почти невидимой в слабом свете и утекала куда-то направо в темноту ночи.

— Нам вверх по течению, — объявила Рени. — Если все, что сказали те двое, — правда, то еще через час ходьбы мы доберемся до той части дома, где есть люди. — Она остановилась, пораженная тем, что сказала. — Боже праведный, насколько же велик этот дом?

Здесь архитектура была намного разнообразнее, начиная уже с холла; не сравнить с тем, что они встречали выше. Создавалось впечатление, что в той части здания, которая прилегала к реке, было сделано множество переделок. Все двери открывались внутрь, как и наверху, и на противоположном берегу реки были видны ряды дверей, выходящие в слабо освещенный коридор, идущий вдоль воды. Но в некоторых местах стены были разрушены, возможно, чтобы иметь лучший обзор, или снаружи были достроены какие-то сложные приспособления, перекрывающие коридор и выступающие над водой, а для прохода служила узкая дорожка, подвешенная в нескольких метрах над журчащей водой.

Они как раз обходили одно такое препятствие и остановились, чтобы заглянуть в окно пустой комнаты, когда мимо них по противоположной стороне реки проскользнула лодка, фонарь в которой раскачивался на корме. Рени обернулась, заметив движение, но две фигуры, сидевшие в маленьком суденышке, только помахали им и снова занялись веслами. Через несколько мгновений лодка исчезла в темноте.