Время легенд - Бейшир Норма - Страница 21

Въехав в ворота участка, на котором стоял их дом, и прокатив по длинной дорожке, Лайнд заметил, что гараж закрыт, а ведь утром он оставил его двери распахнутыми. Или нет? «Вероятно, я ошибся», — подумал он и, остановившись у крыльца, ввел Джейм в дом.

— Беги наверх и переоденься, — велел он. — А я отведу Кристобаля в конюшню.

— Хорошо, папочка. — Джейм поцеловала его в щеку и побежала по лестнице, стискивая в руке голубую ленту. «Наверное, она хочет показать свой приз Фрэнсис, — Подумал Лайнд, поворачиваясь к двери. — Уж лучше бы ей совсем забыть о матери».

Когда Лайнд спускался по ступеням крыльца к автомобилю, ему вдруг почудился шум мотора в гараже.

Он на секунду остановился и прислушался. Действительно, работает мотор. Лайнд бросился к гаражу и, промчавшись десяток ярдов, с силой рванул на себя тяжелые ворота. Увидев машину Фрэн с работающим двигателем, вдохнув сочащийся из гаража выхлопной газ, от которого ему едва не стало дурно, Лайнд вдруг с ужасом осознал, что здесь произошло — точнее, что сделала его измученная, глубоко несчастная жена. Он выхватил из кармана носовой платок, прикрыл им нижнюю часть лица и вошел внутрь. В гараже висело плотное облако дыма, и Лайнд едва видел, что делает. Он извлек Фрэнсис из машины и вытащил ее наружу, на свежий воздух.

Уложив супругу на траву, он дважды ударил ее по щекам, надеясь заставить ее очнуться, но она оставалась недвижимой. Судя по всему, она даже не дышала. Лайнд пощупал ее пульс. Сердце не билось. «Господи, — подумал он. — Фрэнсис мертва!»

— Мама!

Лайнд вскинул голову. Джейм стояла в нескольких шагах от него, прижав к груди голубую ленту. На ее побелевшем маленьком лице застыла испуганная мина.

— Возвращайся домой, Джейм. Сию же минуту! — отрывистым голосом велел Лайнд.

— Что с мамой? — спросила Джейм, приближаясь. У нее задрожала нижняя губа, она в любую секунду могла расплакаться. — Почему мама не просыпается?

Лайнд не ответил, не нашел в себе сил. Как он мог сказать девочке, что ее мать мертва?

Глава 7

Вашингтон, округ Колумбия, апрель 1966 года

— Послушай, Гарри, я понимаю, о чем ты толкуешь, и я с тобой согласен на все сто. Но убей бог, не соображу, с чего ты взял, будто бы только я могу поехать в Москву. — Лайнд стоял в кабинете Гарри Уорнера, прислонившись к подоконнику. За его спиной открывался прекрасный вид на здание Капитолия. — Почему бы не послать Лью Болдуина или Аллана Харриса?

Уорнер энергично помотал головой.

— Никто не знает этот город и его обитателей так, как знаешь его ты, Джим, — заметил он, сделав паузу, чтобы раскурить трубку.

Лайнд рассмеялся:

— Это слишком слабо сказано. Я не просто знаю Москву. За пять последних лет она стала мне родным домом.

— Ты сам просился туда, — напомнил Уорнер.

— Да, сам, — кивнув, ответил Лайнд.

Уорнер поднялся на ноги.

— Насколько мне помнится, ты предпочитал сидеть в Москве, только бы не возвращаться домой к жене. — Он снял с плитки кофейник и наполнил две чашки.

Лайнд взял кофе, предложенный Уорнером.

— Я женился на ней, чтобы создать себе прикрытие, — угрюмо произнес он. — Чего ты ждал от меня — цветов и поцелуев?

— Но ребенок — совсем другое дело, — закончил за него Уорнер.

Лицо Лайнда окаменело.

— Сейчас дочь нуждается во мне больше, чем когда-либо, — проговорил он наконец. — Самоубийство Фрэнсис сильно травмировало ее. Джейм — крепкая девчонка, но я знаю, как тяжело у нее на душе. Даже когда Фрэн была жива, у девочки, по сути, не было матери, ну а теперь, когда она умерла… — Он умолк.

— Я понимаю твое беспокойство о дочери, — сказал Уорнер, осторожно подбирая слова, — однако ты не должен забывать и о своих обязанностях.

Лайнд поднял глаза к потолку.

— Как же, забудешь о них! — произнес он с ноткой сарказма в голосе.

— У тебя ведь есть экономка.

Лайнд пригубил обжигающий кофе и отставил чашку.

— Да, — сказал он. — Но Сэди стареет, а Джейм была бы сущим наказанием даже для молодой энергичной женщины.

— Найми гувернантку, — предложил Уорнер. — Возьми кого-нибудь с хорошими рекомендациями и опытом обращения с детьми.

— Джейм нужен отец, Гарри. Ей нужен я, — резким тоном отозвался Лайнд. — Девочка должна быть уверена, что хотя бы один из ее родителей по-настоящему заботится о ней. Гувернантка — это не мать и не отец, уж поверь мне, я-то знаю! — Лайнд действительно знал, что говорил — пожалуй, даже слишком хорошо. Среди его детских впечатлений не сохранилось воспоминаний ни о матери, которая укладывает его в постель и читает ему сказки на сон грядущий, ни об отце, который носит его на своих плечах и учит играть в мяч. Он вынес из детства только воспоминания о няне, которая, хотя и любила его, вряд ли могла заменить маму. Мамой был один из двух бесплотных телефонных голосов родителей, которые звонили ему из экзотических уголков мира, чтобы поздравить с очередным днем рождения, которые они неизменно пропускали, пока подрастал их сын.

Лайнд не желал своей дочери подобной судьбы.

— Ну а дед с бабкой или сестра Фрэнсис? — настаивал Уорнер.

Лайнд покачал головой.

— Колин Колби все еще обвиняет меня в смерти Фрэн. Я не отдам ей Джейм ни на минуту, хотя и продолжаю считать ее супруга одним из немногих своих друзей. Что же до Кейт, то она вышла замуж за сенатора Крейга Пирсона и живет в Вашингтоне. У нее полно своих хлопот.

— Может быть, кто-нибудь из твоих родственников…

Лайнд нахмурился.

— Ты и сам отлично знаешь, как обстоят дела с моей семьей, — сказал он и, запнувшись, посмотрел на часы. — Извини, Гарри, но я должен успеть на самолет, чтобы вовремя вернуться домой к дочери и уложить ее в постель. — Он схватил пальто и выскочил в дверь, так и не добившись определенного решения.

После его ухода Уорнер надолго погрузился в раздумья. Он всегда относился к Лайнду с уважением, хотя особых симпатий к нему не питал. Уорнер всегда решительно отметал свои личные пристрастия, ведь, по сути дела, главным было одно — Лайнд был одним из лучших, а может, самым лучшим оперативным сотрудником, воспитанным в учебных лагерях УСС. Он всегда выполнял свой долг, не задавая лишних вопросов. Но теперь, с рождением дочери, он изменился. Став отцом, он утратил былую твердость.

И тем не менее Гарри Уорнер не сомневался, что он, как обычно, сумеет справиться с возникшим затруднением.

Примерно о том же думал и Лайнд, сидя в кресле самолета, державшего курс на Нью-Йорк. За три года, миновавшие со дня гибели Фрэнсис, он в полной мере осознал, какой это тяжкий труд — растить маленькую девочку без матери. И хотя Фрэнсис, пока была жива, почти не занималась воспитанием ребенка, с ее смертью многое изменилось. Раньше она хотя бы присутствовала в доме, если не душой, то телом. Покончив с собой, Фрэнсис нанесла дочери удар, от которого та до сих пор не могла оправиться. За последние два-три года Джейм сильно изменилась. Она по-прежнему была энергичной, веселой и острой на язык девчонкой, но теперь она ушла в себя, словно опасаясь проявить интерес к окружающему из страха быть отвергнутой. «Вся пошла в отца», — с раскаянием думал Лайнд.

Эта мысль вновь вернула его к воспоминаниям, о которых он хотел бы забыть навсегда, — к воспоминаниям о своих родителях, знаменитых археологах, исколесивших земной шар в погоне за сказочными открытиями, которые сулили появление их имен и портретов в газетах и научных журналах всего мира. В сущности, Лайнд гораздо чаще видел лица родителей на страницах изданий, чем во плоти. Он собрал целый альбом вырезок, фотографий и почтовых открыток, у него накопилась толстая пачка писем, начертанных торопливой рукой, в которых родители, как правило, выражали сожаление по поводу того, что не смогли вернуться домой в обещанный срок, но ни разу не спросили, как он живет, как успевает в школе, лишь слали ему экзотические подарки, нимало не интересовавшие мальчика, который мечтал только об одном — чтобы папа и мама хотя бы ненадолго задержались дома.