Время легенд - Бейшир Норма - Страница 20

На скулах Лайнда заходили желваки.

— Что бы ты ни затаила против меня, не вздумай вымещать злобу на девочке, черт бы тебя побрал! — отрывисто произнес он.

В голубых глазах Фрэнсис сверкнула ярость — первый за долгое время проблеск чувств.

— Боже упаси! — отрезала она. — Ты готов вознести девчонку на пьедестал! Ты никого не хочешь знать, кроме своей Джейм! Все годы нашей совместной жизни ты старался держаться от меня подальше, но стоило появиться твоей бесценной дочери… — Она начала всхлипывать. — Господи, меня тошнит от тебя! — Фрэнсис швырнула на стол салфетку, вскочила и, секунду посмотрев мужу в глаза, выбежала из столовой.

Лайнд покачал головой и тяжело вздохнул. «Что происходит с Фрэнсис?» — уже не впервые спрашивал он себя. Порой ему начинало казаться, что она ненавидит своего ребенка. Лайнд нахмурился. Он должен поговорить с Гаррисоном Колби, и как можно быстрее. Вероятно, Фрэнсис нуждается в медицинской помощи. Может быть, психоаналитик…

— Смотри, папа! Что скажешь?

Лайнд поднял голову. Джейм стояла в дверях в своем новом костюме. Ее волосы были собраны в пучок и схвачены сзади у шеи изумрудно-зеленой лентой. Несколько выбившихся локонов окружали ее возбужденное лицо, отсвечивая красным сиянием под черной кепкой. На ее шее был повязан шелковый галстук-аскот, подобранный в тон ленте в волосах и заколотый маленькой золотой булавкой. Черные жокейские сапожки были начищены до блеска — несомненно, тут приложила руку заботливая, дотошная Сэди.

— Ты выглядишь просто замечательно, — отозвался Лайнд. — Самая настоящая наездница!

Джейм повертелась, давая ему рассмотреть себя со всех сторон.

— А где мама? — спохватилась она.

Лайнд секунду нерешительно помолчал.

— Ей нездоровится, — наконец сказал он. — Мама поднялась и легла в постель.

Девочка нахмурилась.

— Наша мама часто болеет, — печально произнесла она.

— Да, милая. Ты права, — ответил Лайнд и протянул дочери руки. Она вскарабкалась ему на колени и крепко обняла его. — Мне очень жаль, малышка! — прошептал он, прижимая ее к себе.

«Очень жаль, что Фрэн не смогла стать тебе хорошей матерью», — подумал он.

Времена года сменяли друг друга, за уходящим летом наступала осень, а Фрэнсис Лайнд все глубже погружалась в черную меланхолию. Она спала урывками, ее дневной рацион едва был способен поддерживать жизнь в самом маленьком зверьке, но, даже когда ей хотелось есть, она заставляла Сэди приносить поднос ей в комнату, отказываясь садиться за стол с мужем и дочерью. К концу августа Лайнд переселился из супружеской спальни в комнату для гостей. В октябре Фрэнсис, и без того отличавшаяся худобой, потеряла в весе около двадцати фунтов. Одежда висела на ней, словно на деревянной вешалке из гардероба. Она слишком много пила и уже не могла обходиться без лекарств. Лайнд окончательно отвернулся от нее, полностью переключив внимание на Джейм. Он перестал упрекать жену в безразличии к дочери и даже не пытался завести с ней разговор об этом. Мать, отец и сестра Фрэнсис наперебой уговаривали ее обратиться к специалистам, но их усилия пропадали даром.

«Я хочу лишь одного — чтобы меня оставили в покое, — думала Фрэнсис. — Неужели они этого не понимают?» Врач тут был бессилен. Никто не мог помочь ей… разве что Джим. Но она уже давно махнула рукой на своего супруга. Он не мог — или не хотел — дать ей то, чего она жаждала, не мог сделать ее счастливой.

Фрэнсис расплакалась. Все, что ей нужно, — это его любовь. Разве она не старалась стать ему хорошей женой, разве она не дала ему все, что способна дать женщина? В чем ее ошибка?

Она слишком поздно поняла, что Джим никогда ее по-настоящему не любил. Теперь Фрэнсис не сомневалась: он женился на ней с одной лишь целью — втереться в доверие к ее отцу и получить должность в инвестиционной компании Колби. Поначалу он старался изо всех сил, скрывая от окружающих истинные причины их женитьбы, но после рождения Джейм перестал притворяться.

Джейм. Джейм целиком заполнила жизнь Джима. Он боготворил ее. Фрэнсис покачала головой. Подумать только, ведь она опасалась, что он не захочет ребенка!

Появление дочери побудило Джима проводить дома больше времени, но вопреки надеждам Фрэнсис ничуть не повлияло на его чувства к ней — наоборот, рождение Джейм еще более отдалило их друг от друга, если это вообще было возможно. «Если я завтра умру, — уныло размышляла Фрэнсис, — мой супруг, пожалуй, ничего и не заметит. И дочь тоже».

«Если я умру…» — Фрэнсис задумалась. Она действительно хотела умереть. По сравнению с ее нынешним существованием смерть казалась избавлением. Уж лучше смерть, чем супружество без любви, чем понимание, что она не в силах любить свое собственное дитя.

Джейм не нуждается в матери. В глубине души Фрэнсис считала, что без нее дочери будет куда лучше. Ей нужен только отец, и она будет поистине счастлива, если он окажется в полном ее распоряжении. «Им обоим будет лучше без меня», — решила Фрэнсис.

Фрэнсис взглянула на старинные часы в каменном футляре, стоявшие на углу ее туалетного столика. Сегодня Сэди была выходная, и, кроме нее, в доме не было никого. Джим увез дочь на скачки. С тех пор как Джейм пристрастилась к лошадям, они ездили на ипподром почти каждое воскресенье, а пони, которого Джим купил дочери, опекали с таким рвением, словно тот был Золотым тельцом. Итак, всю вторую половину дня дома никого не будет. У Фрэнсис было достаточно времени, чтобы привести в исполнение свой замысел. Она не видела иного выхода.

Порывшись в гардеробе, Фрэнсис выбрала самое сногсшибательное из своих платьев. «Уже и не припомню, когда я в последний раз заботилась о собственной внешности, — думала она, испытующе глядя в зеркало, — но теперь я должна выглядеть потрясающе. В конце концов, сегодня у меня особый случай, который бывает у человека только раз в жизни». Она любовно погладила кончиками пальцев голубой шелк.

Себастьян сшил это платье ей в приданое. Расстелив платье на кровати, она подыскала необходимые аксессуары — туфли, чулки, сережки, жемчуга, — действуя с той же придирчивостью, с которой выбирала платье. Одевшись, она тщательно уложила волосы и накрасилась, как будто собиралась на прием. «В некотором смысле так и есть, — думала Фрэнсис. — Это будет моя прощальная вечеринка. — Она смотрела на серьезное лицо, глядевшее на нее из зеркала. — Неудивительно, что он не любит тебя, — с отвращением сказала она себе. — От тебя осталась лишь бледная тень женщины».

Она взяла сумочку и решительно спустилась по лестнице в гараж, где стоял ее голубой «кадиллак», который не трогался с места добрых полгода. Фрэнсис плотно прикрыла гаражные ворота, уселась в машину и достала ключи. Сунув ключ в замок зажигания, она прислушалась к тихому рокоту двигателя. «Это не займет много времени», — подумала она и, откинувшись на спинку кресла, глубоко вдохнула, желая лишь, чтобы все кончилось как можно быстрее.

Лайнд вел машину вдоль побережья Лонг-Айленд-Саунд, направляясь домой.

— Я жду не дождусь, когда мне можно будет оседлать Кристобаля и выехать на дорожку, — оживленно болтала Джейм. — Это будет такая потеха! Ты поедешь туда, правда, папочка? Ты посмотришь все состязания?

— Обязательно. — Лайнд улыбнулся, с изумлением подумав, что дочь взвинченна до такой степени, что, пожалуй, не будет спать целый месяц. Временами она казалась ангелочком, но уже в следующую секунду превращалась в задорного чертенка. По ее маленькому лицу разметались огненно-рыжие волосы, горящие глаза возбужденно сверкали. Девочка сжимала в руке голубую ленту, которую выиграла сегодня на скачках.

— А мама? — спросила Джейм, очнувшись от своих мыслей. — Как ты думаешь, она поедет?

Лайнд нахмурился. Сколь бы тяжело ни складывались отношения в семье, Джейм никогда не забывала о матери, все еще продолжала тянуться к ней.

— Вряд ли, принцесса, — ответил он, не желая давать дочери напрасной надежды.