Пылающий мост - Угрюмова Виктория - Страница 16

Главный повар был единодушно признан гением именно потому, что умел любой свой замысел воплощать быстро и точно.

Два часа спустя взмыленные поварята уже несли на ледник мороженое в хрустальных вазочках, ключники вытирали пузатые бутылки, придавая им блеск, гусь шкварчал на противне, поливаемый собственным жиром вперемешку с виноградным соком, а воздушное суфле ждало своего часа – печь нагревалась до той идеальной температуры, при которой взбитые яйца поднимаются и тут же припекаются, покрываясь розовой корочкой, под которой остается в неприкосновенности сочная, истекающая волшебным соусом начинка.

Любимый помощник Пру уже вытаскивал из соседней печи ароматные, хрустящие хлебцы и томные, тающие во рту печеньица.

Король Колумелла просыпался сам, в половине седьмого утра, если дело было летом; и в половине восьмого – зимой.

Сейчас он сидел в постели и потягивал носом воздух. Пахло восхитительно, и его величество почувствовал, как рот наполняется слюной.

– Прекрасно, – сказал он вслух.

– Не уверен, мой повелитель, – раздалось из дальнего угла опочивальни.

– Это ты, Экапад? – недовольно молвил Колумелла.

Утро как-то сразу потускнело, солнце съежилось, а запахи стали неприятными. Король и сам не понимал, отчего он не переносит присутствия своего мага.

Зато Аджа Экапад прекрасно знал причины этой неприязни. Но ему было абсолютно все равно: он не искал монаршего расположения в отличие от большинства своих коллег. Грустный пример мага Шахара, Боро и Гар Шарги, а также Корс Торуна напоминал ему о бренности, тщетности и преходящести всего сущего. Верховный чародей Мерроэ знал как дважды два, что при необходимости король пожертвует им, таким, казалось бы, незаменимым, и даже не поморщится. Посему какая разница – нравится он своему господину или нет?

– Что у тебя стряслось? – спросил Колумелла, натягивая рубаху, поднесенную слугами. Он был слишком хорошим государем, чтобы срывать свое неудовольствие на других, и старался держать себя в руках насколько это было вообще возможно.

– У меня еще ничего не стряслось, государь. Но вскоре может стрястись в нашем прекрасном королевстве, если мы немедленно не примем мер.

– Докладывай.

– Король помнит, сколько несчастий принес его царственному собрату диковинный заморский талисман, который глупый маг Шахар присоветовал подарить королевской любовнице?

Король Колумелла, знакомый с той трактовкой событий в Аллаэлле, которая была выгодна его магу, утвердительно кивнул. За прошедшие месяцы Аджа Экапад сумел исподволь внушить ему, что смерть Фалера и внезапный упадок Аллаэллы – суть происки Древних богов, а в частности Кахатанны, пытающейся добиться возврата власти своему отцу – Барахою. Долгое время король Колумелла только удивленно пожимал плечами: дескать, а какое наше дело? Пусть боги разбираются между собой. Пережили наши предки смену власти Древних богов на Новых, переживем и мы. Главное, не становиться между двумя сталкивающимися скалами. Верховный маг поддержал эту политику государя, назвав ее мудрой и дальновидной, но сумел втолковать Колумелле, что более всего нужно бояться магических талисманов, способных завладеть разумом своего хозяина. С этим король Мерроэ был полностью согласен.

– Помню...

– Так вот, мне удалось узнать, где хранится подобный талисман, а также я полагаю, что в ближайшем будущем некто попытается извлечь опасный предмет из хранилища и воспользоваться им во вред нашей славной державе. Мы должны помешать этому.

Колумелла недовольно скривился:

– Ты говоришь как министр финансов или мой первый советник – так же многословно и занудно. Короче, где и сколько людей тебе потребуется?

– Прикажите гуахайоке Гейерреду всячески содействовать мне.

– Прикажу, – кивнул головой король.

Владыка гемертов и ромертов не любил запутанных интриг, предпочитая править честно и справедливо. Это было редкое качество для государя, и, возможно, не так уж долго бы он процарствовал, если бы не помощь двух доверенных министров – Джуо и Дауага. Эти двое вовсю интриговали, оставаясь при этом преданными своему королю. Аджу Экапада и тот и другой ненавидели от всей души.

Военачальник Мерроэ, прославившийся во многих сражениях гуахайока Гейерред, тоже считал мага своим кровным врагом. Однако все признавали, что маг часто оказывался неоценимым помощником, и поэтому закрывали глаза на личную к нему неприязнь.

Завтрак существенно поднял настроение Колумеллы. Супруга была обворожительна и мила, новый костюм удивительно шел ему, все блюда и напитки странным образом сочетались с настроением и внешним видом короля (именно умение все сочетать и было одним из главных секретов Пру). Королева оказалась в таком прекрасном расположении духа, что после трапезы Колумелла снова удалился в опочивальню, приказав не беспокоить его ни по какому поводу до ужина.

Услыхав эту новость, придворные отправились по своим делам, за исключением тех, кто в этот день дежурил при персоне короля, а слуги стали передвигаться по дворцу немного медленнее, позволив себе расслабиться.

Аджа Экапад отправился к Гейерреду.

Гуахайока был уже далеко не молод. Грузный, рано поседевший, когда-то красивый, а теперь скорее мужественный, нежели привлекательный, полководец считал лучшей войной ту, что не началась. В юности он рвался в любую битву, стремясь таким образом доказать и свое личное мужество, и талант военачальника. С годами же, перевидав сотни и тысячи смертей, ни одна из которых не была своевременной или оправданной, гуахайока стал ярым приверженцем мира. Колумелла был для него идеалом монарха – монарха, не желавшего расширять пределы своего государства. При прежнем правителе Мерроэ войны велись часто и с переменным успехом. Но даже победы иногда оборачивались своей противоположностью, ибо население захваченных силой земель не желало мириться с таким поворотом событий.

Алчный, охочий до власти Аджа Экапад казался гуахайоке опасным именно из-за своего стремления к насилию.

– Что тебе нужно, Ворон? – спросил он хмуро, когда чародей возник на пороге оружейного зала.