Голубая кровь - Угрюмов Олег - Страница 69

Он был уверен, что рано или поздно печаль по Руфу станет светлой и тихой, а место мужа и возлюбленного займет тот, кто был рядом в самые страшные, самые тяжкие минуты жизни.

Но Уна не плакала.

И горе ее проявилось только в скорбных морщнках, обозначившихся в уголках рта, и блеснувшей внезапным серебром пряди. И во взгляде. Да, во взгляде, из которого бесследно исчезли свет и веселые искорки, те, что таились на дне ее глаз даже после смерти Либины. Этого Килиан никак не ожидал.

А спустя несколько дней в Каине появился Баадер Айехорн с большим отрядом раллоденов и милделинов.

Тогда и подтвердилось, что царь не получал никакой просьбы о помощи и гонца из Каина никто в Газарре не видел. Настало время и старому Микхи оплакивать своего внука.

Что же до Баадера, то царь только-только похоронил жену, умершую во время родов, и своего ребенка. Сын Баадера прожил несколько литалов, после чего отправился догонять мать, дабы вместе с ней переступить Порог. Баадер надеялся, что Ягма будет милостив к обоим, но сам собирался жить дальше. И в Каин прибыл только для того, чтобы забрать с собой Уну, точнее, уже не Уну, а царевну-наследницу, Аммаласуну из великого рода Айехорнов.

Оказалось, что ни для Каббада, ни для Аддона (в этом не было ничего удивительного), ни для самой Уны (а вот это Килиана поразило до глубины души) новость не была неожиданной.

И прежде отстраненная, Уна сразу стала чужой и далекой. Она не говорила брату ничего обидного или неприятного, но вскоре перестала говорить с ним вообще. Когда они оказывались рядом, Килиан чувствовал себя так, словно вошел в ледяной прозрачный ручей, сбегающий с гор.

Баадер торопил дочь, утверждая, что нельзя надолго оставлять Газарру без присмотра.

И Уна уехала, не мешкая ни тексели, тем более что Аддон выпросил у своего повелителя позволение покинуть Южный рубеж и отправиться на поиски легендарного старца Эрвоссы Глагирия – предсказателя, провидца и хранителя всяческих тайн…

– Эльо Кайнен!

Это его.

Но он по привычке реагирует со второго или третьего раза, ожидая, что откликнуться на зов должен его отец. Килиан Кайнен никак не может привыкнуть к тому, что теперь он хранитель Южного рубежа и глава клана Кайненов.

– Олькой опять ушел.

– Давно?

– Ну как бросились искать, так пару литалов минуло. А когда он на самом деле выбрался – так кто же его знает?

Кайнен в раздражении пристукнул кулаком по столешнице. Снова отрывать людей от дела, снова отправлять на поиски разъяренного топорника, который постоянно рыскал в окрестностях Каина, высматривая притаившихся палчелоров. Он не то чтобы рехнулся после смерти жены, но и в себя никак прийти не мог. Все чудились ему варвары на подступах к цитадели, все не давала покоя ночная тишина: казалась подозрительной.

Правда, благодаря такой его бдительности один раз удалось поймать воришку новобранца из Газарры, который интересовался драгоценной утварью в святилище Тетареофа, а во второй – подстрелить довольно крупного эфпалу, который караулил в зарослях на берегу речушки Оломи, после недавних дождей снова вернувшейся в пересохшее было русло.

По утрам туда бегали ребятишки, и вполне могло статься, что эфпалу похитил бы одного из них.

Так что сильно Олькоя за его отлучки не наказывали. Однако Килиан боялся, что однажды топорник не удержится и пересечет границу палчелорских земель. И кто знает, что будет с ним.

– Вот что, Лиал, – сказал он после недолгих раздумий. – Возьми с собой рыжего Рюга и еще кого-нибудь из новеньких. Да воспользуйтесь случаем, покажите новобранцу окрестности, растолкуйте, что к чему. Проведите тренировку…

– Хорошо, эльо Кайнен.

Воин тяжело переступил с ноги на ногу, но уходить не спешил.

– Что еще? – спросил Килиан немного резче, чем ему хотелось бы.

– А что, от таленара Аддона никаких вестей? – неуверенно молвил Лиал.

– Пока нет. Не бойся, гонца с письмом не пропустишь.

– Оно, конечно, так. А все же поинтересоваться не мешает… Не то что при жизни командира Руфа – загодя скажет, едет гонец или ветер пустую пыль по дороге гоняет. Вот было чутье.

Когда-то, ритофо три тому, едва появившись в крепости, Руф спас жизнь этому топорнику, и теперь Лиал искренне тосковал по нему. Впрочем, по Руфу здесь тосковали многие.

Килиан с неожиданной злостью подумал, что его отсутствие гораздо меньше взволновало бы людей.

– Ну дак я пошел, эльо Кайнен. И милделин пошагал к двери. Килиан отрешенно глядел ему вслед. Надо собраться с мыслями и заняться делами. Перед отъездом в Газарру, где он должен был принять из рук царицы Аммаласуны золотой раллоден таленара,

/Я еще не успел привыкнуть к тому, что Уна не моя сестра, не дочь моих родителей, а дитя Баадера Айехорна и Сиринил Кайнен, как она становится еще и полновластной правительницей и моей госпожой. И теперь она еще дальше от меня, чем тогда, когда уезжала из Каина, чтобы вступить в права наследования…/

Аддон Кайнен настойчиво советовал сыну держать ухо востро, смотреть в оба – и сумел произнести все соответствующие банальности, прежде чем неохотно признал, что грядет война. И война эта может стать последней для нынешнего поколения людей, как некогда покончила с целым миром долгая и кровопролитная война людей с чудовищами.

Тем самым Аддон признал, что старые легенды суть правда, просто правда, случившаяся так давно, что ее почти никто не воспринимает всерьез. Мало ли что было в начале времен?

Кайнен был немногословен и крайне осторожен в выборе слов. Будто и сам до конца не верил в происходящее.

Но Килиан, видевший побоище в лагере палчелоров собственными глазами, в предостережениях и наставлениях более не нуждался. Он был словно стрела, выпущенная из тезасиу прямо в облака: как бы высоко она ни взмыла, однажды достигнет крайней точки и после этого устремится вниз. Еще ни одна стрела не задержалась в небесах.

Килиан Кайнен, хранитель Южного рубежа, достиг крайней точки напряжения. Каждую тексель, каждый литал он ждал нашествия. Нет, не так.

НАШЕСТВИЯ.

И он не знал, как противостоять этому врагу. То же чувствовал и его отец. Именно поэтому таленар Аддон Кайнен – вопреки собственным убеждениям, вопреки нежеланию проливать кровь братьев и вести захватнические войны – готовился к походу на Ирруан, который был первым в длинном списке раморских городов только лишь потому, что дал формальный повод к войне.