Россия солдатская - Алексеев Василий Михайлович - Страница 20

— Да… протянул Григорий. «Да, — подсказал внутри какой-то голос — борьба не кончена, она только начинается». И в то время, когда в голове и сердце вертелся безобразный вихрь, Григорий сказал совсем спокойным, ровным голосом:

— Пойдемте в дом, Марья Игнатьевна, вы мне расскажите все по порядку.

Конечно, хозяйка знала больше, чем хотела рассказать в начале. Страх перед НКВД мешался со страхом перед немцами. Григорий, в случае крушения советской власти, мог стать большим человеком. Глаза женщины напряженно бегали, в голосе были нотки заискивания. Все это Григорий понимал не совсем ясно, сознание работало не вполне четко — Григорий не ожидал ареста жены.

Рассказ хозяйки не был длинен: при взятии немцами Калинина произошла паника. Председатель совета, секретарь партийной организации, начальник милиции и другое начальство бежали, захватив два грузовых автомобиля и продукты кооператива. Несколько дней не было никакой власти, но немцы не пришли и часть начальства вернулась. Вернулся начальник милиции, а с ними уполномоченный НКВД. Всех, кто имел судимость и оставался еще на месте, вызвали, отобрали паспорта, а через три дня вернули их со штампами — «В 64 часа покинуть области, объявленные на военном положении».

— Как же это они… ведь поезда ходят только для эвакуированных и военных! — вырвалось у Григория.

Хозяйка всхлипнула и утерла концом платка глаза.

— Какие теперь поезда! Мобилизованные и то пешком идут…

— Так и Катя пешком?

— Нет. Когда начали вызывать, Катерина Ивановна сразу не пошла, а как узнала, в чем дело, так решила вообще не ходить — все вас дожидалась…

— Ну и что?

— Взяли ее днем, когда за хлебом пошла. Прямо в милицию отвели, а дальше не знаю… не видала ее больше.

Рука Григория сжалась в кулак. Вот она последняя расправа! Троцкий в свое время сказал: «уходя мы хлопнем дверью».

— А как старики ее? — спросил Григорий, снова справившись с приступом тоски.

— Пешком ушли, сами не знали куда… так с котомками и ушли.

Григорий отворил дверь милиции. Зачем он шел? Получить справку о Кате? Григорий слишком хорошо знал, что таким образом нельзя ничего добиться, но какой-то ничтожный шанс оставался и Григорий не мог им не воспользоваться. Ясно, что этим он ставил под удар себя, но стоило ли об этом думать в такой момент! Милиционер с безразличным лицом проводил Григория в кабинет начальника милиции.

— Моя жена, по-видимому, арестована и выслана вместе с бывшими заключенными, — сказал Григорий, но она сама никогда не была судима.

Лицо у начальника не было таким безразличным, как у рядового милиционера. Он посмотрел на Григория сухим, надменным взглядом и Григорий сразу понял, что это не милиционер, а настоящий кадровый чекист.

— Ваша фамилия?

— Сапожников. Моя жена Екатерина.

Чекист достал из стола какой-то список и быстро пробежал его глазами.

— Ваш паспорт?

Григорий молча достал серую книжечку и положил на стол.

— Я хочу знать, за что арестована моя жена.

Григорию было ясно, что никакого ответа он не добьется, а получит обратно свой паспорт со штампом «В 64 часа покинуть области, объявленные на военном положении», или же будет сразу арестован.

— Подождите в приемной, — довольно вежливо сказал начальник милиции, перестав обращать на Григория какое-либо внимание.

Григорий вышел и сел на деревянную скамейку. Дежурный милиционер что-то писал и тоже не обращал на Григория внимания.

Надо выворачиваться. — Убедившись, что о Кате узнать не удастся, Григорий стал думать только о борьбе. — Попал как кур во щи, — думал он напряженно, — ждать до полного краха совсем недолго. Во что бы то ни стало надо что-то выдумать… даже если не арестуют сейчас, с такой пометкой в паспорте схватят где-нибудь на дороге… Непременно надо что-то выдумать,… сдаваться в такой момент нельзя.

— Сапожников!

Григорий так задумался, что не заметил как дежурный милиционер уходил в кабинет начальника милиции.

— Получите ваш паспорт.

«В 64 часа обязан покинуть области, объявленные на военном положении» и круглая печать.

— Какие области еще не объявлены на военном положении? — спросил Григорий.

Дежурный милиционер смутился.

— Я не знаю… кажется Средняя Азия.

Григорий положил паспорт в карман и вышел.

Что же делать? Странно, — подумал Григорий, — если бы перед войной и даже перед арестом Кати я получил такую отметку в паспорте, наверное почувствовал бы себя несчастным, а сейчас мне это почти безразлично. После минуты раздумья Григорий пошел в военный комиссариат. В комиссариате сразу почувствовалось веяние фронтовых настроений, По-видимому, до паники успели мобилизовать далеко не всех и теперь, после перерыва, накопилось много работы, В больших прокуренных комнатах толпились мужчины самого различного возраста. За столами сидели только что мобилизованные писаря, им было наплевать на все правила и вообще на все на свете. Григорий подошел к одному из столов. Мордастый парень в треухе добродушно посмотрел на него.

— Только что прибыл с оборонных работ, хочу призваться, — сказал Григорий.

— Повестка есть? — спросил парень.

— Я же говорю, что только что прибыл, — сказал Григорий.

— Чего же это ты без повестки, в добровольцы что ли? — искренне изумился парень

— Ну хоть и в добровольцы, — ухватился сразу за эту идею Григорий.

— Давай тогда военный билет.

Григорий достал временную справку, в которой было написано, что он аттестован комиссией как военный инженер, но военный билет будет выдан после утверждения решения комиссии.

— Комсостав… это надо поговорить с начальником первой части, решил парень, прочитав справку.

— Я согласен идти рядовым, сказал Григорий. — Все равно начальник первой части ничего не решит без утверждения… я уже с ним говорил… из-за этого я и попал на окопы. Направь меня в часть, там разберутся.

Аргументация была не очень сильной, но парню это было безразлично.

— Ладно, — согласился он, — я тебе солдатский билет выпишу, только лучше, если бы подождал: начальник первой части ушел на обед, он скоро вернется.

И спросит у меня паспорт, — подумал Григорий и спокойно ответил:

— Пиши, чего еще дожидаться? Солдатом или офицером, все равно убить могут.

Демократизм Григория понравился парню, он положил временное удостоверение перед собой, достал из стола новый военный билет и стал его заполнять.

Григорий почувствовал тот же азарт и то же волнение, как шесть лет назад в Туле, когда после освобождения из концлагеря сумел получить паспорт без специальных отметок.

Парень кончил заполнять военный билет и передал его Григорию.

— Теперь мы вас направим в Калязин, — перешел он почему-то на «вы», — направление я выпишу, но литер мы не даем — железные дороги теперь бомбят.

Он должен был отобрать у меня паспорт при выдаче документа о направлении в часть, — соображал Григорий. — Как только я становлюсь красноармейцем, паспорт мне не нужен. Надо суметь попасть в Москву и передать Леночке, чтобы она искала Катю. Слушай. — обратился он к парню, — выпиши мне все- таки литер и укажи, что через Москву. У меня там сестра живет, мне надо оставить у нее вещи, да за одно и проститься.

— Как же это через Москву? — разинул рот парень, — это же ведь не по дороге!

— Я дойду до Клина, сяду там на поезд и въеду в Москву со стороны Ленинграда. Проверяют документы военные посты, такие же мобилизованные, как и мы с тобой. Станут они разбираться, где я мобилизован, что ли!

Наглость просьбы обескуражила парня, но ему понравилась смелость Григория.

— Интересно, — сказал он, — у меня тоже сестра в Москве; может когда меня в часть направят тоже этакую же штуку выкину… я тебе документ дам — все равно война. Только смотри не попадись, а проедешь благополучно, сообщи письмом. Я тебе адрес напишу.

Выйдя из военкомата, Григорий почувствовал не радость, а новый приступ тоски — сам вывернулся, а что с Катей? Но сейчас же вспомнил, что в Москву пробраться совсем не так легко и это отвлекло его и вызвало новый прилив энергии.