Боятся ли компьютеры адского пламени? - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 42

Из дальнего конца ударили плазмбои…

Вакуумно-вихревой огнемет Данилова сработал на удивление мощно. «Презервативы» вестанцев не защитили их от древнего, но практичного оружия. Термобарический заряд вчистую выжег тоннель. Не выдержало и верхнее перекрытие, которое рухнуло вниз вместе с отрядом соларитов. Данилов сам едва ускользнул из-под рушащегося бетона. Когда он выскочил из облака горячей пыли, то увидел четырех вестанцев в уцелевшем ближнем конце тоннеля. Их лица не были замаскированы для него: мелкие рыбьи глаза, что у той миноги, и рыбий прикус челюстей.

Он ненавидел их, удивляясь насышенности своих чувств, они ненавидели его — это было ясно и без психофейса.

Но он, как борибабинец, оказался быстрее; разнес голову одного вестанца выстрелом из винтовки, а потом в пару перекатов добрался до двух других и, не выходя из вращения, сбил их с ног подсечками.

Четвертый вестанец чуть не сжег лазерным импульсом ухо Данилова. Но побоялся жигануть по диагонали, чтобы не располосовать своих лежащих камрадов, за которым укрывалась «биобомба». Из-за этого и получил пулю.

Выстрел Данилова отбросил соларита к стене, по которой он стал сползать, с удивлениям разглядывая свои оголившиеся ребра, как будто и боли не чувствовал.

Данилов вбил голову одного из сбитых подсечкой вестанцев в пол, но другой из нижней стойки произвел удачную атаку «раскручивающимися» ногами.

Данилов получил по коленной чашечке, укрепленной месяц назад титановой скобой, и в бок. Этот удар принес резкую боль и вызвал неконтролируемый приступ ярости.

Особист, ухватив винтовку за дуло, закатал как поленом неприятелю в скулу. Тот мигом стух — из уха потекла густая кровь. Напоследок еще мигнул мимик и Данилов узнал Георга Абеля…

Теперь путь был свободен и, пройдя по горячему щебню, Данилов оказался в шлюзовой системе.

От катапульты его отделяло триста метров вакуума. Однако прогулка предстояла не по Бродвею. Надо было преодолеть разлом между двумя скальными массивами, пройти по дну глубокого ущелья.

Комбез давно заштопал свои дырки и стал герметическим, но ему было далеко до космического скафандра. «На улице» температура тела за пять минут упала бы с тридцати шести и шести до примерно минус ста.

«Всего-то» минус сто. Радиоактивные вестанские недра дышали приятным теплом.

Но эти пять минут тело Данилова смогло бы выдержать только в состоянии развернутого биостазиса, «крепкого маринада».

Рекомендации Гальгальты были ясны. В медпакете имелся суфразил, устаревшее, но довольно надежное средство. Инъекция, кубиков так девять-десять, могла насытить клетки Данилова антифризом на пропилен-гликолевой основе и связать наиболее неустойчивые белки протеиновым комплексом hsp70-82.

Это даст много боли и пять минут дубового состояния, но мышечные волокна будут фурычить. Наверное, можно за это время перебраться через ущелье. Потом опять болевое цунами, когда джин мобилизует энергозапасы синтетического жирка и начнется быстрое оттаивание…

Времени не хватало даже на саму процедуру перехода в «маринад», не то что на раздумия о ней. Информационные зонды снова облизывали Данилова. Вестанцы, учтя ошибки, подбирались широким фронтом.

Выдох-вдох, концентрация в двух даньтянях, увод психики от надвигающегося болевого шторма.

Данилов воткнул старинный шприц в вену, десять кубиков. Вначале наркомовский флэш, вспышка. И сразу, без паузы, боль пошла гулять корявыми пальцами по жилам.

Вместе с тем он стал погружаться в «маринад». Крепкий, бля! Сколько же еще придется терпеть? Биостазис входил в клетки тяжело как камень и резко как штык.

Инъекция суфразила не защищала от холода, наоборот космический холод вторгался в многострадальный организм Данилова заранее. Ему показалось, что огромная глыба льда давит и раскатывает его будто тесто.

Данилову пора было идти вперед, в серое марево «улицы», но он не мог даже шевельнуться. Как безнадежно протухший труп, как мумия, давно снятая с питания. Одна за другой волны кошмара накатывались и отрезали его от тела, от реальности. Последний страшный стон и вот уже запечатано горло. Данилов знал сейчас только одно, еще немного и он никогда не сойдет с места, превратившись в кусок окаменевшего дерьма.

Но внутри словно сработали поршни и продавили силу в конечности. Рука согнулась, потом нога. Мускулатура слушалась Данилова примерно также, как клубок арматурных прутьев, а может и не его вовсе, а кибермодуля, подсаженного Гальгальтой. Не думал Данилов не гадал, что станет сгибать и разгибать родную ногу с таким надрывом, будто это подкова. Он трудился, вкалывал, толкал свое чугунное тело, будто трижды проклятый и десять раз заколдованный. Но из шлюза вышел. Назад дороги не было. Вперед, возможно, тоже.

Он был хуже робота, хуже любого железного дровосека, никакого там интеллекта, ни искусственного, ни естественного. Только надрывное, но механическое исполнение списка команд.

Данилов находился в узкой щели, которая разрезала поверхность Весты, уходя от поверхности вглубь примерно на километр. По ее дну волочил ноги каменный Данилов — — пересекая разлом несколько наискось. По сути своей глубокое ущелье представляло собой идеальную помойку. И постарались здесь в основном первопроходцы-заднепроходцы, если точнее молодые коммунары, которые в свое время слетелись на ударную стройку-ройку как мухи на тухлятину.

Выгоревшие ракетные ускорители, щетки электрогенераторов, смятые бочки, погнутые колеса, обрывки траков, ступеньки эскалаторов, обломки популярных некогда геодезиков. Здесь валялась даже рекламно-агитационная литература, к примеру брошюра вечного председателя Актива Коммунаров камрада Феттмильха «Окончательное решение женского вопроса на путях освобождения от репродуктивной повинности». На смену первому председателю не пришлось идти второму, клоны Феттмильха по прежнему оставались на главнейшем государственном посту. Но, судя по слухам (тщательно пресекаемым), ума-разума у председателя в последней его версии осталось не больше, чем у барана, сильно ударившегося о новые ворота.