Синдикат «Громовержец» - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 45

– Вот! – мстительно проговорила она и подала заготовленный заранее счет.

– Так... – Тагир еще больше помрачнел. – Если дэньги нет – зачэм приходить, зачэм пить, кушать?

– Ребята... – пискнул Пельмень.

– Гдэ рэбята? Нэ вижу рэбята, – огорченно развел руками Тагир.

Один из джигитов что-то посоветовал на своем языке. Пельмень разобрал только слово «рубль», да еще парочку совсем уж непечатных слов. Тагир ответил. Явственно прозвучало слово «ублюдок».

– Ладно, – сказал хозяин и пожал большими плечами. – Дэньги нет – будэм работать. Пол будэм мыть. Потом на кухня пойдем – тарэлька мыть будэм, вилька-ложка мыть будэм... Пельмень представил, как ползает по полу этого гнусного кабака, собирая тряпкой плевки посетителей. Его затрясло. Он подумал, что избавление от кошмара совсем рядом. Вот дверь, там лестница, там машина с близнецами, там Пакля и Поршень, которые почему-то задерживаются. Всего-то пара шагов...

– Пускай покорячится, пускай... – злорадно проговорила официантка. – А то жрать они все здоровы...

Если б она этого не сказала, Пельмень так бы и стоял, трясясь и покоряясь судьбе. Но услышанное его взбесило. Там, на улице, – воздух, друзья, свобода, а здесь – эта стервозная дамочка, эти хамоватые кавказцы, и грязь, и унижение...

Словно какая-то тайная пружина освободилась в теле Пельменя. Он рванулся и прыгнул к двери. Но Тагир, привычный к подобным поворотам, выставил ладошку и засветил ею Пельменю прямо по физиономии.

Тот свалился. Не столько от силы удара, сколько от испуга. Просто не решился стоять, боясь снова получить по зубам. Он упал, и кто-то из кучерявой братии лениво наподдал его ногой, уже лежащего. Всем было ясно, что взять денег с этого потного дрожащего субъекта не удастся – так хотя бы попинать, поразвлечься...

Азербайджанцы за столиком от радости едва не подпрыгивали на своих стульях. Они никак не ожидали, что, заплатив за вино и мясо, получат еще и такой замечательный спектакль, совершенно бесплатный. Все было очень интересно, весело, динамично, но тут вдруг кто-то пинком открыл дверь.

– Так, я не понял...

На пороге стоял Поршень. Он оглядел всех собравшихся внимательным пронизывающим взглядом и вошел.

– Я не понял. Кто-то хочет обидеть моего друга?

– Еще один, – злобно прошипела официантка.

Тагир, услышав, что появился просто очередной оболтус из той же никчемной компании, сразу осмелел. Он сложил мускулистые волосатые руки на груди и с кривой усмешкой покачал головой.

– Вай, какой мальчик злой пришоль! Что, тоже тарэлька мыть будэм?

– Кто его ударил? – негромко и внушительно проговорил Поршень, не обращая внимания на смешки.

– А никто. Сам упаль. Пьяный быль, кушаль много, пузо тяжелый – и упаль.

– Значит, это ты, чурка тупорылая? – Поршень остановился перед Тагиром, сверля его глазами.

Все примолкли. Это уже не был рядовой скандальчик, запахло кровью. Тагир просто не мог перед лицом земляков спустить такое.

– Что ты сказаль? – выдавил хозяин, и его глаза начали стекленеть.

– Что слышал, урод черножопый. К тебе люди отдыхать пришли, а ты их по рожам?

– Отдыхать? А дэньги люди принес отдыхать?

– Не воняй, деньги у меня.

– Так плати. А потом поговорим.

– За что платить? За это? – Он указал на Пельменя, который под шумок поднялся и бочком-бочком отошел к двери.

Кавказцы из свиты хозяина тихо загудели. Поршень против них смотрелся довольно бледно, но его наглость всех сбивала с толку.

– В общем, ты мне теперь должен, – заявил он с непроницаемым лицом. – Вот за него.

Пельмень, о котором шла речь, испуганно запыхтел. Он был весь в пыли, на спине отпечатался чей-то ботинок с узким носом.

Джигиты загудели громче. Многие держали руки в карманах, тиская складные ножи. Но Поршень, душа которого уходила в пятки, пока держался молодцом. Он выдохнул дым в лицо Тагира и сплюнул на пол.

Тагир, ошалев от нахальства приезжего незнакомца, вдруг потерял самообладание. Он сгреб Поршня за шиворот, задышал тяжело и выпучил глаза. Он не знал, как уничтожить этого молокососа: порвать пополам, свернуть шею или затоптать. Но, естественно, ничего такого сделать не успел.

Близнецы влетели стремительно и ошеломляюще. Тагир оторвался от пола и, совершив полное сальто, приземлился на столик – прямо к оторопевшим азербайджанцам.

Друзья хозяина загалдели было, защелкали ножичками, замахали ногами, но тоже разлетелись в стороны, как мелкий бисер. Досталось и приезжим азербайджанцам, ибо близнецы работали по принципу «свой – чужой» и нейтралитета не признавали. Даже официантка хныкала в углу, держась за отбитую ляжку.

Буквально в течение минуты в ресторане наступил полный разгром. Тагир стоял на коленях и судорожно хрипел – один из бойцов туго держал его за шиворот. Поршень уже сидел на стуле, заложив ногу на ногу, курил и поплевывал на пол.

– Эй, черножопый, – позвал он. – Деньги-то платить за обед или уже не надо?

Тагир что-то просипел, по-рыбьи забившись в железном захвате близнеца.

– Да, я тоже думаю, что не надо, – вздохнул Поршень. – Да и кормил ты нас тут какой-то парашей. Признавайся, сам собак для котлет ловишь?

Все молчали и старались не шевелиться. Один боец держал хозяина, второй размеренно прогуливался туда-сюда, следя, чтоб никто снова не полез в драку. Никто и не лез. У всех теперь хватало ума не высовываться.

– Ну что, чурка, ты нас запомнил? Меня, его и его, – Поршень по очереди показал на Пельменя и Паклю, который незаметно вошел и теперь стоял у двери. – Будем к тебе заезжать иногда в гости. Дружить семьями, понял? Чтоб держал для нас столик. И мясо чтоб свежее было, а не эта тухлятина. А услышу про деньги – сделаю из тебя девочку, понял?

Тагир снова задергался и захрипел. По безмолвному приказу боец затянул ему воротник, перекрывая воздух.

– Не слышу! Понял?

– Понял, – выдавил Тагир.

– Ну вот... Пошли, пацаны.

Победоносная экспедиция никого, кроме Поршня, не обрадовала. Пакля и Пельмень по-настоящему испугались. Они боялись Поршня, как боятся ржавой гранаты, рядом с которой просто опасно находиться. Это был человек не их пошиба, у него были свои понятия и свои интересы. Он знал, что делал – а они нет.

– Ладно, давай, – сказал Пакля и протянул руку за черным ободком, который все еще сидел на шее у Поршня.

– Зачем? Обожди, сначала доедем. Мало ли что случится...

«Быстро освоился, сука, – со злостью подумал Пакля. – Понравилось. Ну ничего, главное – шлем у меня».

«А на хрен он мне теперь нужен, этот Пакля?» – подумал в свою очередь Поршень.

– Во всем виновата только я, – вздохнула Машка и посмотрела в окно, где уже сгущались сумерки.

– Да нет... – помотал головой Кирилл. – Я ж сам нарвался на Паклю с его страшилищем. Нечего было ходить где попало.

– Он все равно бы тебя нашел, – ответила Машка каким-то чужим, безжизненным голосом. – Или меня. Мне кажется, он не просто так ходил с собакой-бионетиком, он искал.

– Чего он искал?

– Того, кто оставил следы в его дворе. Нас с тобой. Бионетику можно приказать найти кого угодно по запаху. Без всякого обучения и дрессировки собака поймет приказ и выполнит.

Они некоторое время помолчали. Кирилл услышал, как где-то пискнула мышь.

– Что делать будем? – проговорил он. – Или ничего пока не будем делать? Дождемся этого твоего... дядю Спартака.

– Дождаться тоже непросто. Я даже не знаю, когда он сюда доберется. Совершенно не знаю. Может, через пять минут появится, а может – пять дней.

– Пять дней?! – ужаснулся Кирилл. – Да он что, пешком добирается? За пять дней откуда угодно можно долететь. Он что – на Марсе?

Машка посмотрела на Кирилла, потом сказала:

– Нет, не на Марсе.

– Вот это да... – сокрушенно пробормотал Кирилл. – Машка, ну так нельзя, честное слово. Дядя твой не торопится, а Пакля творит, чего хочет, и всех пугает своими уродами. Ну есть на него хоть какая-то управа?