И грянул гром, услышь крик мой… - Тэйлор Милдред - Страница 33

Но Т. Дж. не ответил. Дорога шла в гору, и вскоре он скрылся по другую сторону невысокого холма. Когда мы достигли перекрестка на южной дороге, что вела к дому, его не было видно, и Стейси спросил Клода:

– Куда же он делся?

Было видно, что Клоду неловко: он потер одним поношенным башмаком о другой.

– Наверно, в этот проклятый магазин.

Стейси вздохнул.

– Тогда пошли, чем скорее доберемся домой, тем лучше. До завтра с ним ничего не случится.

– Вы все идите, – сказала я. – А я должна подождать Лилиан Джин.

– Кэсси…

– Я догоню вас, – поспешила я сообщить, чтобы Стейси не успел прочитать мне нотацию. – На, понеси мои книги, ладно?

Он поглядел на меня так, словно собирался что-то добавить, но, видимо, раздумал и, подтолкнув младших мальчиков вперед, пошел сам за ними.

Когда показалась Лилиан Джин, я с облегчением вздохнула, потому что с нею был один Джереми; сегодня оно так и должно было быть. Так как Джереми разочаровался во мне, так же как Малыш, он ускорил шаг, чтобы догнать Стейси. Тем лучше; собственно, я знала, что он так сделает. Я взяла у Лилиан Джин книги, и, пока мы медленно шли под гору, я слушала ее лишь вполуха; я окинула взглядом дорогу, выискивая густо заросшую лесную тропу, которую я присмотрела еще на неделе.

Найдя ее, я с извинениями прервала Лилиан Джин.

– Звините меня, мисс Лилиан Джин, но у меня для вас приготовлен хорошенький сюрприз… приготовила его на днях, там в лесу.

– Для меня? – переспросила Лилиан Джин. – Ах, какая ты душка, Кэсси. Где, как ты сказала?

– Пошли, покажу.

Я спустилась в высохший овраг, потом вскарабкалась на другой его склон. Но Лилиан Джин не решилась.

– Ничего страшного, – уверила я ее. – Это недалеко. Но вы должны все сами увидеть, мисс Лилиан Джин.

Мои слова помогли. Улыбаясь, как чеширский кот[12], она пересекла овраг и выпрыгнула на другую его сторону. Следуя за мной по заросшей тропе в чащу леса, она спросила:

– А ты уверена, что это та дорога, крошка Кэсси?

– Еще немного… во-он там… Всё, пришли.

Мы вступили на небольшую затененную прогалину, по бокам которой свисали тяжелые ветви деревьев, совсем незаметную с дороги.

– Но где же сюрприз?

– Вот он, – сказала я и швырнула книги Лилиан Джин на землю.

– Ой, зачем ты это сделала? – спросила Лилиан Джин, скорее сильно удивившись, чем рассердившись.

– Я устала от них, – сказала я.

– Ты только для этого затащила меня сюда? Ну, раз ты устала их бросать, то, чтоб отдохнуть, подними их теперь.

И, полагая, что ее желание будет без промедления исполнено, она повернулась и пошла прочь с лужайки.

– А ты прикажи мне, – сказала я спокойно.

– Что? – возмущение на ее лице выглядело просто комично.

– Скажи, что приказываешь.

Она побледнела. Затем вспыхнула от злобы, осторожненько пересекла лужайку и, размахнувшись изо всех сил, ударила меня по лицу. Так что прошу записать и запомнить, она первая ударила меня.

Дожидаться, чтобы она ударила меня снова, я была не намерена. Я налетела на нее и так крепко обхватила, что мы обе упали. Придя в себя от первого потрясения, что я позволила себе пустить руки в ход, она принялась сражаться, как умела, но куда ей было до меня. Я держалась спокойно и знала, как надо бороться. Я отпихнула ее, потом дала как следует под зад и наконец вцепилась ей в волосы, но к лицу ее я не притрагивалась; она же, израсходовав всю свою энергию на злобу и на всякие поганые прозвища, впилась мне ногтями в лицо и расцарапала его, точнее, нанесла две царапины. Она пыталась оттаскать меня за волосы, но не сумела, потому что я предусмотрительно попросила Ба заплести их в прямые косички вокруг всей моей головы.

Когда мне наконец удалось уложить Лилиан Джин на обе лопатки и для безопасности сесть на нее верхом, я безжалостно оттаскала ее за прекрасные распущенные волосы и потребовала, чтобы она извинилась, во-первых, за все клички, какими меня обзывала, а во-вторых, за ту историю в Стробери. Сначала она попыталась вывернуться.

– Не собираюсь просить прощения у ниггера! – заявила она.

– Ты что, хочешь остаться лысой, крошка?

Пришлось ей извиниться. Сначала за себя, потом за своего папочку. Потом за братьев и за мамочку. За Стробери и за Миссисипи. В общем, пока я держала ее, она так наизвинялась, что, если бы я ей велела, она бы извинилась за то, что земля круглая. Но как только я выпустила ее и она быстро и благополучно добралась до противоположной стороны оврага, где начиналась лесная тропа, она пригрозила мне, что обо всем расскажет отцу.

– Давай, давай, рассказывай, мисс Лилиан Джин. Если ты это сделаешь, уж будь уверена, я постараюсь, чтобы твои любимые друзья все узнали, как ты умеешь хранить их секреты. Могу побиться об заклад, больше ты от них ни одного секретика не выведаешь.

– Нет, Кэсси, ты этого не сделаешь! И это после того, что я тебе так доверяла…

– Проболтайся кому-нибудь хоть единым словом о нашей встрече здесь, – сказала я, стараясь прищуриться, как делает папа, – хоть кому-нибудь, и все в твоей школе узнают, по ком ты сходила с ума и все твои остальные тайны… сама знаешь, что я имею в виду. А вообще-то, пожалуйста, говори! Расскажи, как мы тут с тобой дрались, и все до самого Джексона обсмеют тебя: почти что тринадцатилетнюю дылду побила девятилетняя крошка.

Я тоже перебралась на лесную тропу, очень довольная собой, и вдруг Лилиан Джин, совсем сбитая с толку, спрашивает меня:

– Но, Кэсси, почему вдруг? Ты же была такая милая девочка…

Я так и вылупилась на нее. Потом повернулась и пошла вон из леса. Ну и ну, я просто поверить не могла, что до Лилиан Джин так и не дошло, что я ведь ее разыгрывала.

– Кэсси Логан!

– Да, мэм, мисс Крокер?

– Это уже в третий раз за сегодняшнее утро я ловлю тебя на том, что ты витаешь в облаках. То, что ты оказалась из первых на экзаменах прошлой недели, еще не позволяет тебе вести себя так на этой неделе.

У нас теперь новая четверть, и каждый начинает с чистого листа. Ты не получишь хороших оценок, если будешь витать в облаках. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Да, мэм, – ответила я, не рискуя прибавить, что она так повторяется, что всему классу достаточно ее послушать каких-нибудь несколько минут в самом начале урока, чтобы потом спокойно витать в облаках ей же на радость.

– Думаю, тебе лучше пересесть назад, там тебе будет менее удобно мечтать, – сказала мисс Крокер. – Тогда, может быть, ты будешь внимательнее.

– Но…

Мисс Крокер подняла руку в знак того, что не желает больше слышать ни единого слова, и отправила меня в самый последний ряд перед окном. Я осторожно села на холодную скамью, с которой только что с удовольствием встали, чтобы пересесть на мое теплое местечко у печи. Как только мисс Крокер отвернулась, я пробормотала несколько возмущенных слов, а потом поплотнее натянула на себя мой рождественский свитер. Я попыталась было прислушаться с вниманием к тому, что говорит мисс Крокер, но холод, проникавший через щели в подоконнике, не допустил этого. Не в силах выполнить чертеж, я решила лучше заткнуть подоконник тетрадным листом.

Я вырвала страничку и обернулась к окну. В это самое время под окном прошел и скрылся мужчина. Это был Калеб Уоллес. Я подняла руку.

– Кхе, кхе, мисс Крокер, извините меня, пожалуйста, но можно мне… Мне надо… ну, вы сами знаете…

Сбежав от мисс Крокер, я кинулась в вестибюль к выходу. Калеб Уоллес стоял перед зданием, где занимался седьмой класс, и разговаривал с мистером Уэллевером и еще двумя белыми мужчинами, которых я со своего места не могла разглядеть. Когда мужчины вошли в здание, я повернулась, обежала дом с тыла и взобралась на поленницу дров, стоявшую позади него. Оттуда мне удалось через разбитое окно осторожно заглянуть в мамин класс. Мужчины как раз входили туда: первым Калеб Уоллес, за ним мужчина, которого я не знала, и наконец мистер Харлан Грэйнджер.