ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход - Тэхкэ Вейкко - Страница 48

Когда эти ограниченные показатели психики наблюдателя используются в качестве основополагающего знания, из которого будут делаться заключения о наблюдаемом индивиде, о нем может быть сказано очень мало как об особом человеке. Система координат наблюдателя, использование им своих эмпирических потенциальных возможностей слишком узки, чтобы позволить какое-либо реальное знакомство с частным миром переживаний Другого человека. Дедукциям из доступных данных относительно другого человека как уникального индивида суждено оставаться разрозненными интеллектуальными гипотезами, которые представляют собой скорее попытки альтернативных объяснений, нежели продукты понимания.

Я не собираюсь делать обзор концепций объяснения и понимания, а также различных придаваемых им смыслов (Hartmann, 1964). В данном контексте под объяснением понимаются те дедукции, гипотезы и заключения, которые используются при рациональных и общепринятых откликах наблюдателя на воспринимаемый объект, тогда какио-нимание относится к знанию частного мира переживаний другого человека, достигнутому через использование всех доступных для наблюдателя откликов на данного индивида. Хотя как объяснение, так и понимание контролируются и эмпирически вырабатываются Собственным Я наблюдателя, они радикально отличаются по способам использования откликов наблюдателя на субъект. Их участие в увеличении знания определяется соответствующей природой наблюдаемых явлений.

Если цель научного наблюдения – приобретение как можно более независимого, надежного и беспристрастного знания о предмете, выбор метода исследования должен соответствовать наблюдаемым феноменам, а не наоборот. Хотя полезное и заслуживающее доверия знание относительно исследуемого предмета традиционных естественных наук является, в сущности, объяснительным по своей природе, то, что эти науки опираются исключительно на рациональные отклики наблюдателя, не дает возможности использовать их методы для достижения такого знания о частном мире переживаний другого человека. Близкое знакомство с другим индивидом может быть достигнуто лишь посредством вступления с ним в эмпирические взаимодействия, в которых мобилизуются направленные на объект и возникающие на него реакции как несущие информацию о частных смыслах и мотивациях затронутых сторон. Понимание в научном смысле достигается через полученное в результате обучения и интегратив-ное использование различных эмоционально заряженных и рациональных интерпретаций в эмпирической психике наблюдателя.

Хотя общепризнано, что понять более важно, чем объяснить, в приобретении знания о личности другого информативная достоверность эмоционально окрашенных откликов наблюдателя на субъект наблюдения обычно серьезно ставится под сомнение не только учеными-естествоиспытателями, но также многими психоаналитиками, которые озабочены статусом психоанализа как науки. Чисто рациональные отклики наблюдателя на субъект наблюдения, а также построенные на их основе заключения, лежат в соответствующей области общечеловеческого способа восприятия реальности, обеспечивая такие переживания иллюзорным качеством большей или меньшей объективности по сравнению с различными аффективно окрашенными откликами на наблюдаемое лицо.

Хотя справедливо, что отклики наблюдателя, вовлеченного в понимание другого человека, не защищены от того, что динамически активные психические элементы по множеству причин могут ускользать от интегративного господства над ними рефлексирующего Собственного Я наблюдателя, делая использование иных, отличных от рациональных, откликов на другого человека единственным доступным путем достичь реального и полезного знания о его частном мире переживаний. Учиться узнавать что-либо об уникальном способе переживаний Собственного Я и объектного мира другим индивидом (то есть о его субъективности) возможно лишь через использование собственной субъективности наблюдателя как поставщика необходимых информативных истолкований. Максимальное понимание психики другого человека возможно лишь через максимальное использование собственной психики как воспринимающего, регистрирующего и делающего заключения инструмента.

Представляется, что тогда, когда речь идет о стремле-дии к прочному и беспристрастному знанию, нет никакого различия между естественными науками и психоанализом в базисных отношениях и целях. Формальные различия между ними обусловлены тем, что природа их областей исследования требует использования разных областей психической восприимчивости наблюдателя как основы для дедукций и заключений. В отличие от знания, получаемого через исключительное использование рациональных откликов наблюдателя на субъект, знание, получаемое через интегра-тивное использование тотальности собственных психических откликов на исследуемое лицо, не может быть представлено с числовой точностью, и прямая причинность между наблюдаемыми феноменами должна быть заменена менее ригидной концепцией детерминизма. Однако, хотя природа психоаналитического предмета исследования и используемого им метода не позволяет точных вычислений и их математического представления, количественный аспект не отвергается (и не может быть отвергнут) в психоаналитическом исследовании. Хотя в психоаналитическом понимании возможны лишь приблизительные оценки и сравнения, различные виды значений постоянно оцениваются по принципу больше или меньше.

Таким образом, можно предположить, что имеются области наблюдения и исследования, в которых адекватное знание может быть получено лишь в форме понимания, тогда как в других областях прочное знание в основном объяснительное по своей природе. Специфика психоанализа в том, что он является наукой понимания, в которой максимально используется психика наблюдателя как источник информации относительно изменяющихся проявлений в психике другого человека. Однако при рассмотрении вопроса о значимости различных психических откликов аналитика как элементов, способствующих психоаналитическому пониманию, предпринималось до удивления малое число попыток более тщательного изучения этих откликов и выделения различных их способов и разновидностей. Такая попытка будет предпринята далее в данной главе.

Рациональные отклики

Та часть откликов аналитика на вербальное и невербальное присутствие и сообщения пациента, которая традиционно принималась как формирующая основу для научного знания, в основном состоит из регистрации и накопления обычно наблюдаемых и поддающихся проверке фактов о другом человеке, а также из попыток выведения логически не противоречивых дедукций и заключений на основе этих фактов. Они воспринимаются как представляющие «объективную» реальность, не загрязненную субъективными чувствами и оценками наблюдателя. Они выстраивают каркас реального знания о пациенте и истории его жизни, с которым могут сравниваться и соотноситься текущие наблюдения. Так как познание как тотальность психических процессов, посредством которых приобретается знание в человеческих делах, охватывает даже аффективные отклики на постигаемые феномены (Basch, 1976,19$3; Modell, 1984), я предлагаю называть эту группу откликов аналитика на пациента рациональной, а не познавательной.

Хотя получение и собирание основанного на фактах знания о пациенте, а также наличие полезных систем отсчета незаменимы в психоаналитическом понимании, полагаться аналитику исключительно на свои рациональные отклики на пациента и поставляемый ими материал – значит неизбежно ограничивать свои выводы и заключения независимо оттого, сколь они блестящи интеллектуально по сравнению с простыми объяснительными альтернативами.

В психоаналитической работе с пациентами время от времени наступают разной продолжительности периоды, когда аналитик еще не имеет достаточно полезных данных и еще не объединил в одно целое все субъективные отклики, требуемые для понимания, и когда он вместо этого вынужден пытаться искать совета у альтернативных интеллектуальных объяснений. Еще более наглядно это проявляется в клинических обсуждениях случая заболевания, где аудитория в отличие от присутствующего терапевта лишена возможности непосредственных эмоциональных откликов на пациента. Часто слушатели начинают соревноваться в желании поделиться с терапевтом своими более достоверными знаниями относительно данного случая в форме чисто интеллектуальных догадок и объяснений, забывая, что терапевт, даже когда он неопытен, – единственный человек, имеющий в своем распоряжении, по крайней мере потенциально, ключи для непосредственного понимания пациента.