Гордость и предубеждение и зомби (др. перевод) - Остин Джейн - Страница 31

Мистер Дарси улыбнулся:

– Вы совершенно правы. Своим временем вы распорядились гораздо лучше.

Тут вмешалась леди Кэтрин, которая желала знать, о чем они беседуют. Элизабет тотчас же прицепила подвязку и принялась ходить по комнате на кончиках пальцев. Понаблюдав за ней некоторое время, леди Кэтрин изрекла:

– Мисс Беннет может неплохо освоить Коготь Леопарда, если она будет упорнее заниматься и прибегнет к помощи японских мастеров. Я вижу в ней способность принимать любые позы.

– И я тоже, – сказал Дарси так многозначительно, что Элизабет залилась румянцем.

Элизабет наблюдала за Дарси, пытаясь понять, насколько он привязан к мисс де Бэр, но ей ни разу не удалось заметить хоть какое-то проявление любви. Его поведение натолкнуло ее на мысль, которая могла бы стать неплохим утешением для мисс Бингли, – будь та его родственницей, вероятность стать его женой у нее была бы такая же, как и у мисс де Бэр.

Леди Кэтрин продолжала наблюдать за упражнениями Элизабет, беспрестанно советуя ей заниматься еще больше. Элизабет выслушивала ее светлость с вежливой сдержанностью и по просьбе джентльменов продолжала ходить на руках до тех пор, пока им не подали экипаж.

Глава 32

На следующее утро, пока миссис Коллинз с Марией отправились за какой-то надобностью в деревню, Элизабет медитировала в одиночестве и вздрогнула, заслышав звон дверного колокольчика. Подъехавшего экипажа она не слышала и подумала, что к ним вполне могла наведаться леди Кэтрин. Поэтому она быстро затушила благовония, но когда дверь открылась, то, к ее великому удивлению, в комнату вошел мистер Дарси.

Казалось, он был тоже изумлен тем, что кроме нее в комнате никого нет, и извинился за свое вторжение, пояснив, что полагал застать дома всех дам. Затем они сели, и когда Элизабет расспросила о здоровье всех обитателей Розингса, воцарившееся молчание грозило затянуться надолго.

Необходимо было срочно отыскать какую-нибудь тему для разговора, и, пытаясь придумать что-то, Элизабет вспомнила, когда именно она в последний раз видела мистера Дарси в Хартфордшире. Желая узнать, чем он оправдает их поспешный отъезд, она сказала:

– Как внезапно вы все уехали из Незерфилда тогда в ноябре! Мистер Бингли наверняка был приятно удивлен тем, как скоро вы к нему присоединились, ведь, если я не ошибаюсь, он уехал лишь за день до вас. Надеюсь, и он, и его сестры были в добром здравии, когда вы уезжали из Лондона?

– В превосходном, благодарю вас.

Элизабет поняла, что другого ответа ей не дождаться, и после небольшой паузы произнесла:

– Насколько я понимаю, мистер Бингли не имеет намерения возвращаться в Незерфилд?

– Не слышал, чтобы он прямо говорил об этом, но вполне вероятно, что в будущем он будет проводить там совсем немного времени. Он несколько опасается зомби, а их число в той части страны постоянно увеличивается.

– Если он собирается бывать в Незерфилде лишь наездами, то, возможно, для тамошнего общества было бы лучше, если бы он вовсе отказался от этого дома. Тогда его смогла бы занять другая семья, более заинтересованная в боевых искусствах. Но мистер Бингли, вероятно, арендовал дом для собственного удобства, а не для удобства своих соседей, и потому нам следует ожидать, что он покинет или сохранит Незерфилд по тем же причинам.

– Не удивлюсь, – сказал Дарси, – если он оставит дом, как только ему представится случай купить что-то более подходящее.

Элизабет промолчала. Она не решалась больше спрашивать о его друге и, не придумав другого предмета для разговора, решила, что теперь его поиском должен озаботиться мистер Дарси.

Он понял намек и вскоре заговорил.

– Дом кажется весьма уютным. Полагаю, леди Кэтрин во многом помогла его обустроить, когда мистер Коллинз переехал в Хансфорд.

– Не сомневаюсь, и вряд ли кто-то мог принять ее доброту с большей благодарностью, чем он.

– Брак мистера Коллинза, похоже, оказался весьма… удачным.

Элизабет уловила некоторое сомнение в его голосе. Неужели он понял, что Шарлотта поражена недугом?

– Воистину его друзья могут только радоваться тому, что он повстречал одну из немногих разумных женщин, которая не только согласилась выйти за него замуж, но и составила его счастье. Моя подруга – удивительно здравомыслящий человек, хоть я и не уверена, что брак с мистером Коллинзом – ее самый мудрый поступок. Впрочем, она, кажется, вполне счастлива, и с практической точки зрения для нее это весьма удачная партия.

– Должно быть, она рада тому, что поселилась так близко от семьи и друзей.

– Близко, вы говорите?! Почти пятьдесят миль!

– Да что такое пятьдесят миль по дороге, свободной от зомби? Полдня езды, может, чуть больше. По мне, так это очень близко.

– Мне и в голову не пришло бы счесть расстояние одним из достоинств этого брака! – воскликнула Элизабет. – И я ни за что не соглашусь, что миссис Коллинз живет недалеко от своих родных.

– Это доказывает вашу привязанность к Хартфордширу. Полагаю, вам кажется далеким все, что находится дальше Лонгборна и его окрестностей.

Он проговорил это с улыбкой, смысл которой Элизабет, кажется, разгадала: вероятно, он имел в виду Джейн и Незерфилд, поэтому, зардевшись, она ответила:

– Сэр, вы забываете, что я дважды побывала на Востоке, в самых диких его краях, а этот путь, как вы знаете, долог и кишит медведями. Уверяю вас, мои представления о мире несколько шире пределов Лонгборна. Однако поскольку мистеру и миссис Коллинз никогда не доводилось совершать подобных путешествий, то, думаю, расстояния они воспринимают так же, как и все обычные люди. Посему я уверена, что моя подруга не стала бы говорить, что живет недалеко от своих близких, даже будь расстояние между ними вполовину меньше.

Мистер Дарси придвинул свой стул немного ближе.

Элизабет удивилась. В Дарси явно произошла какая-то перемена. Тут он отодвинулся обратно, взял со стола газету и, листая ее, спросил более прохладным тоном:

– Довольны ли вы сообщениями из Шеффилда?

За этим последовал краткий обмен мнениями по поводу недавних побед английской армии – довольно спокойный и немногословный с обеих сторон, который был прерван появлением вернувшихся с прогулки Шарлотты и ее сестры. Обе они весьма удивились, обнаружив Дарси и Элизабет тет-а-тет. Дарси сообщил им об ошибке, вынудившей его нарушить уединение мисс Беннет, и через несколько минут, ни с кем особенно не поговорив, ушел.

– Фдо бы эдо вначило? – хрипло провыла Шарлотта, едва за ним закрылась дверь. – Даагая Элива, он, даверное, в дебя вдюбдён, инафе не прифол был дак зап’осто.

Но когда Элизабет рассказала о том, что он почти все время молчал, то даже Шарлотта, вопреки всем своим надеждам, вынуждена была признать, что это маловероятно. Перебрав множество вариантов, они наконец сошлись на том, что Дарси зашел к ним, не найдя себе другого занятия, – неудивительно для этого времени года. Земля еще до конца не оттаяла, поэтому и свежих зомби, и нового охотничьего сезона нужно было ждать до наступления весны. В Розингсе были леди Кэтрин, книги и бильярд, однако джентльмены не могут все время сидеть в четырех стенах. Поэтому, привлеченные либо близостью дома священника, либо удовольствием от прогулки или от общения с его обитателями, оба кузена стали наведываться туда почти каждый день. Они заходили по утрам, иногда вместе, иногда поодиночке, а время от времени их даже сопровождала их тетка. Было ясно, что полковник заходит потому, что ему искренне приятно хансфордское общество, и это убеждение еще больше всех к нему располагало.

Но отчего мистер Дарси так часто появлялся у Коллинзов, было совершенно непонятно. Вряд ли он искал общества, поскольку мог просидеть у них десять минут, не раскрывая рта, а если и говорил что-то, то будто бы принуждал себя к этому. Он не оживлялся даже тогда, когда миссис Коллинз принималась грызть свою руку. Тому, что осталось от Шарлотты, хотелось бы верить, что причиной всему любовь, и не к кому-нибудь, а к ее подруге Элизе. Во время их визитов в Розингс и его визитов в Хансфорд она наблюдала за ним, но без особого успеха, поскольку ее мысли часто перескакивали на другие темы, как, например, желание вгрызться в сочную теплую мякоть свежего мозга. Разумеется, мистер Дарси частенько поглядывал на подругу миссис Коллинз, но истолковать его взгляд было невозможно.