Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич - Страница 58

28 сентября, тщетно пытаясь укрыться от пронизывающего северного ветра и моросящего дождя, томился в ней вместе со своей женой и кандидат технических наук, старший научный сотрудник одного из особо важных научно-исследовательских институтов ВМФ 57-летний Моисей Финкель. Очередь медленно продвигалась вперед, и казалось, что ей не будет конца… Но вот на гудящих от напряжения ногах он переступил порог американского посольства. Закутавшийся в плащ от дождя и непогоды милиционер скользнул по нему взглядом и не остановил. Финкелю, проработавшему более тридцати лет в закрытом НИИ, это показалось настоящим чудом.

Он робко протиснулся в тесную комнату, где все было рутинно и буднично. Казенная мебель и равнодушные глаза сотрудников посольства напоминали ему родной отдел кадров и режимно-секретную часть. Приободрившись, он подал в окошко пакет документов, назвал себя и приготовился к долгой и изнурительной процедуре собеседования, но тут произошло второе чудо: его вдруг выделили из общей серой очереди.

В комнате появился подтянутый, лет тридцати мужчина в очках, смотревший внимательно и проницательно. Это был сотрудник резидентуры ЦРУ Джон Саттер, использовавший в качестве дипломатического прикрытия должность третьего секретаря консульского отдела посольства. Представившись как «господин Кит», он предложил Финкелю побеседовать в другом, более располагающем к разговору помещении.

Они прошли по длинному коридору первого этажа. Саттер остановился в торце перед массивной дверью, открыл ее ключом и пропустил вперед Финкеля. Перешагнув порог, тот оказался в небольшой комнате, чем-то напоминавшей шкатулку. Действительно, это была «шкатулка ЦРУ», в которой мастера шпионажа «прокручивали» и «просвечивали» своих будущих агентов, а затем вербовали…

Финкель пока еще не догадывался о том, что его ожидало. Теплый прием, хороший русский язык и обходительные манеры американца быстро растопили холодок настороженности и расположили к откровенному разговору. Саттер внимательно выслушал короткий и эмоциональный рассказ Финкеля о сложном положении в семье и бесперспективности дальнейшей работы и жизни в России. С пониманием он отнесся и к намерению жены получить статус беженки в США и тем «временным» трудностям, что испытывал сын, эмигрировавший в Израиль, а затем переехавший в Бельгию.

Окончательно укрепило веру Финкеля в успех задуманных планов неожиданно появившееся в руках Саттера письмо от старой приятельницы их семьи — Марины Орел. С ней и ее мужем Оскаром семью Финкелей связывала многолетняя дружба, которая прервалась в 1992 году, когда семья Орел оставила тихий и уютный городок Пушкин в Ленинградской области и отправилась в США. В первое время от них приходили редкие и скупые письма, но с каждым новым месяцем они стали поступать все чаще и чаще, а их тон менялся на все более оптимистичный и радужный. Под впечатлением их рассказов жизнь в США в глазах Финкелей засверкала во всем великолепии фильмов Голливуда.

Саттер положил конверт на стол, Финкель развернул письмо Марины и принялся читать. В тот момент он не задумывался над тем, почему оно оказалось в посольстве США и в руках обходительного американца, а не пришло, как обычно, почтой на домашний адрес.

Внешне и по содержанию письмо старых друзей мало чем отличалось от предыдущих. Оно носило дружеский характер, было, казалось, проникнуто искренней заботой о семье приятеля. В самых превосходных красках Марина расписывала жизнь свою и Оскара в Америке и особенно нахваливала нового «хозяина», который заочно настолько проникся симпатией к «российским страдальцам», что в случае их переезда в США готов был оказать бескорыстную материальную помощь. Более того, этот пока еще неведомый для Финкеля «хозяин» обещал взять на себя финансовые расходы, связанные с его предстоящей в марте 1994 года поездкой к сыну в Антверпен. Такая поразительная щедрость «американского благодетеля» пока оставалась загадкой для потерявшего на какое-то время голову старшего научного сотрудника. Ему было невдомек, что этим щедрым «хозяином» являлся некто иной, как «добрый» дядя из ЦРУ в лице самого же Саттера.

А тот, больше полагаясь на себя, чем на скрытые в стенах комнаты камеры видеонаблюдения, внимательно следил за реакцией будущего кандидата в агенты ЦРУ. Американского разведчика в момент разговора в посольстве, а затем и во время последующих конспиративных встреч с будущим агентом «Хэлом Рубинштейном» мало интересовали сын и страдающая неврозом жена Финкеля. Впрочем, и он сам, 57-летний старший научный сотрудник, которому всего ничего оставалось до пенсии, был нужен ЦРУ лишь до тех пор, пока работал в НИИ ВМФ.

Объектом интереса американской разведки являлись важные научные разработки, что велись учеными и инженерами НИИ в области гидроакустики, гидродинамики и конструкции глубинных аппаратов для подводного плавания. ЦРУ в течение многих лет настойчиво и безуспешно пыталось получить доступ к главным секретам российского ядерного подводного флота и искало подходящего кандидата, с помощью которого рассчитывало проникнуть под покров государственной тайны. Одним из таковых оказался Финкель.

В поле зрения ЦРУ он попал задолго до своей вербовки. Вынашивая намерение выехать на постоянное место жительства за границу и изыскивая в связи с этим источники доходов в будущем, Финкель еще в декабре 1990 года тайно от руководства института направил через проживающую в Нью-Йорке родственницу анкету-заявление в Службу иммиграции и натурализации США, прося о предоставлении ему и членам семьи статуса беженцев. В одной из граф анкеты он указал условное наименование НИИ, где работал, и кратко перечислил основные направления научных изысканий. Финкель рассчитывал, что своими оперативными возможностями заинтересует американскую разведку и с ее помощью сумеет решить свои материальные трудности в США.

Время шло, но ЦРУ оставляло этот «сигнал» без внимания. Поэтому в 1992-м и затем в феврале 1993 года через свои связи в США и Израиле Финкель вновь напомнил о себе разведке. В новых анкетах он упорно указывал место своей работы и прямо предлагал свои услуги как специалиста-гидроакустика. Наступило лето, а его обращения так и оставались без ответа…

Но это только казалось. Уже в 1992 году не без активной помощи Марины Орел, давно подрабатывающей на ниве шпионажа, посольская резидентура ЦРУ в Москве начала собирать на семью Финкелей подробные данные и терпеливо готовить шпионскую комбинацию для агентурного проникновение в НИИ.

Обработка Финкелей велась по нескольким направлениям. Орел периодически подогревала семью старого приятеля письмами и телефонными звонками о «райской» жизни на Западе. Кое-кто из знакомых, впоследствии выехавших на постоянное жительство в Израиль и США, заводил с ними разговор о бесперспективности дальнейшего пребывания в России — и «лед тронулся». Первым в путь за границу отправился сын, вслед за ним засобиралась мать, а следующим приготовился ехать сам Финкель.

С этого момента ЦРУ перешло к активной фазе подготовки и проведения вербовочной операции. Не без помощи мастеров шпионажа у сына Финкеля возникло много проблем. Орел успокаивала встревоженных родителей и сулила помощь своего «хозяина». И действительно, вскоре жизнь у сына стала налаживаться. Хорошая перспектива обозначилась и перед самим Финкелем.

Летом 1993 года в одном из телефонных разговоров Орел сообщила ему о заинтересованности «хозяина» в его предложениях и готовности помочь материально при обустройстве в США. Он же в ответ подтвердил свое твердое намерение выехать в США. В беседе содержался и ряд других условностей, который был понятен обоим. После этого ситуация с выездом из России стала динамично развиваться. С мертвой точки сдвинулось дело об оформлении статуса беженца, а в июне на домашний адрес Финкелей поступило письменное приглашение посетить посольство США в Москве.

В тот день, 28 сентября 1993 года, в стенах американского посольства Финкелю казалось, что его надежды вскоре сбудутся. Беседа с Саттером позволяла рассчитывать на то, что вопрос с выездом в США разрешится сравнительно быстро. Он заверил, что в течение ближайших месяцев жена Финкеля встретится с супругами Орел в солнечной Калифорнии. Не остался без внимания и его сын, но вот когда речь зашла о сроках выезда из России самого Финкеля, вопрос завис в воздухе. Саттер не спешил с обещаниями и устроил ему жесткий экзамен.