Ратибор. Забытые боги - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 41

Нуби уже успел нагреть воду в бассейне.

Илья разделся и плюхнулся. Долго тёр себя мочалом из высушенных морских водорослей – пользовались ими в основном варвары. Римляне были более изнеженными и предпочитали соскабливать грязь деревянными лопаточками.

Немезида тоже пришла в термы. Она разделась и осторожно, по ступенькам, вошла в воду. Но если раньше Илья отводил глаза, то теперь он откровенно любовался девушкой.

– Илья, я стесняюсь. Ты на меня пялишься, как на проданную рабыню…

– Должен же я знать, как выглядит моя невеста?

– И как?

– Нравишься.

Видно было – похвала девушке понравилась.

Илья и понятия не имел, как ухаживают в Риме за избранницами. Нет ведь ни дискотек, ни ночных клубов, ни бутиков для шопинга… На машине – и на той не покатаешь. А на повозке, запряжённой мулом, – неромантично.

Было, однако, одно, что девушки любили во все времена, – подарки. Вот и решил Илья после бассейна на рынок сходить. Что приглядится, то и купит. А станет Немезида женой, тогда пусть сама покупает, что ей нравится.

Так и сделал. Отправился на небольшой рынок, где в основном торговали греки. Римляне переняли у греков многое, но греческие товары были изящнее римских, искуснее. Там он выбрал тунику и столу с инститой, белого цвета, как любили римляне, и пенулу для непогоды из египетского сукна. А ещё – браслеты серебряные на запястье.

Лицо Немезиды расцвело, когда Илья вручил её подарки. По извечной женской привычке она сразу стала примерять и крутиться перед полированным бронзовым зеркалом. Ну а потом – как благодарность – объятия и поцелуи.

– Благодарю, Илия! А то у меня к свадьбе одежды нет.

– Что же ты молчала?

– Ты сам видел, в чём я была в паланкине. Я не успела ничего забрать из дома, только немного денег.

– Если что-то надо, ты только скажи…

Илья досадовал на себя. Ладно, он мужчина, и двух туник, как и двух набедренных повязок, ему хватает, не павлин. Но о девушке-то мог подумать! Вот же тугодум невнимательный! Ведь даже того, что он сейчас купил, явно недостаточно! Было бы славно дать ей денег и саму отправить на рынок, но Илья опасался, что девушка может заразиться чумой. Он-то выкрутился, да и то благодаря своему крепкому здоровью и помощи самой Матери-Земли. Не сам же дуб ему помог, а через него какие-то силы дали возможность живым выйти из смертельной передряги.

С венчанием Илья решил не тянуть. Жизнь многообразна и непредсказуема, в чём он убедился совсем недавно. Сегодня ты жив и строишь планы, а завтра тебя подстерегла коварная болезнь или меч гладиатора – и всё! И то, что ты не успел сделать, не сделаешь уже никогда – не построишь дом, не долюбишь, не доласкаешь, не продлишься в потомках… И потому надо торопиться жить. Не собирать деньги – их с собой в могилу не заберёшь, не пускаться во все тяжкие, а заниматься делом, оставить какой-то след в жизни. Сколько людей ушли из жизни, а одних помнят веками и тысячелетиями, другие же сгинули бесславно.

Переболев, Илья внутренне изменился. Человеку только кажется, что впереди много лет и он успеет исполнить задуманное. Но это фантазии и зачастую – бесплодные ожидания.

Он отправился к Кастору и сказал, что хочет венчаться.

– Давно пора. Ты муж серьёзный, а до сих пор не женат, несолидно.

На завтра и назначили. Илья успел всех парней из группы обойти, предупредить. Родственников у него не было, да и знакомых – десяток. В харчевню сбегал, торжественный обед на следующий день заказал. От обычного он отличался большим количеством блюд да изысками, вроде орешков в меду да ещё фаршированных оливок в винном соусе.

Зато само торжество, обряд венчания, удалось на славу. Венчал молодых сам Кастор, в присутствии прихожан, после утренней службы. Звучали песнопения, а потом парни осыпали молодожёнов лепестками роз и зерном, как символом достатка и сытой жизни.

Потом все направились в харчевню, и тосты поднимали за молодых, и ели, и музыку слушали. Оркестрик был маленький, всего-то четыре музыканта – с кифарой, тимпаном и двое с авлосом, вроде флейты. Зато музыка живая, слух услаждала. Во время эпидемии горожанам не до празднеств было, не до веселья, музыкантам редко перепадала удача поиграть, заработать. Поэтому старались.

Гости и молодожёны довольны остались, домой вернулись вечером. Конечно, никаких обручальных колец тогда не было, но брак-то был освящён. И библейские слова «плодитесь и размножайтесь» Илья в эту ночь исполнял ревностно.

Вот только в неге, любви, семейном уюте он успел прожить несколько дней. Через неделю после венчания, уже в сумерках, в дверь постучал Аякс, парень из его группы.

– Аве, Илия!

– Салют! Что случилось?

– Беда. Папу Корнелия схватили.

– Тебя Кастор послал? Он знает?

– Именно он и послал. Опасается, что его казнят, как и Фабиана.

Фабиан был предыдущим римским папой.

– Надо парней собирать.

– Я к тебе побежал, а Ицхак – к остальным.

– Куда Корнелия заточили?

– Пока не знаем.

Это было хуже всего. Опыт вызволения пленника у Ильи был, но тогда он знал, где его держали. И следовало поторопиться, римляне на расправу скоры. В таком случае счёт идёт на часы. Для христиан римский папа – как символ, как флаг, и его казнь могла негативно сказаться на общине.

Римляне били точно и в самое уязвимое место. Свою лепту в раскол христианского движения и общины вносил ещё и Новациан, объявивший себя антипапой. По его учению, Церковь должна изгонять из своего лона всех, совершивших смертный грех, и даже после покаяния не может прощать грешников. У Новациана нашлась поддержка из трёх епископов и нескольких сотен адептов. Корнелием он был отлучён от Церкви и создал собственную общину. Учение его пережило и существовало до седьмого века.

Почему-то Илья подумал, когда услышал об аресте Корнелия, что здесь не обошлось без Новациана. Может быть, он ошибался, но, если вспомнить об отлучении, повод мстить у Новациана был.

Пока они с Аяксом добрались до дома Кастора, тому стали известны некоторые подробности. Оказывается, схватили его не легионеры, а преторианцы, воины из императорской охраны, и увезли в неизвестном направлении. И вообще неясно, в Риме ли папа?

Илья приуныл. Империя велика, Корнелия могли увезти в любой город. А может – посадить на корабль, вывезти в открытое море и утопить, привязав к ногам камень.

Обычно римские папы находили последнее пристанище на кладбище Святого Каллиста. Земля под него была куплена христианской общиной, и управлял кладбищем старший диакон Каллиста, по имени которого и было названо кладбище. В крипте был похоронен папа Фабиан, причисленный к лику святых, на его могилу постоянно ходили прихожане, и римлянам это поклонение не нравилось. И они вполне могли казнить и похоронить Корнелия в неизвестном месте.

– Что посоветуешь? – Кастор был явно растерян.

– Задействуй все связи, ты же вроде говорил, что даже сенатор Понтий христианин. Пусть узнают, где содержится папа. Я не могу ничего предпринять, если не знаю, где содержат Корнелия.

– Хорошо, так и поступим. Опасаюсь только, что время упустили, и его казнят. Не хочется думать о плохом, но мы уже имеем печальный опыт.

– Тогда мы расходимся. Как станет известно место, будем действовать.

Парни разошлись по домам.

Илья возвращался в глубокой задумчивости. Почему папу схватили именно преторианцы? Близки к императору или Требоциан Галл не верит легионерам? Либо замыслил какую-то хитроумную гадость? И не ловушку ли готовит, используя папу как наживку? Вопросов много, но все они пока без ответов.

Дома Немезида бросилась Илье на шею:

– Я волновалась за тебя!

– Да что со мной будет? От чумы избавился, а другое меня не возьмёт.

– Ты так быстро ушёл с этим здоровяком…

– Ты забыла? Его Аяксом зовут… На днях я покину тебя по делам. Неопасным, не волнуйся…

– Видела я твои неопасные дела, – хмыкнула девушка.

Глава 7. Преторианцы

Только через два дня утром Кастор сам приехал на повозке к дому Ильи. Видимо, он узнал что-то важное, поскольку по утрам он был на службе и пропускал её только в чрезвычайных ситуациях. Едва зайдя во двор, он сказал: